Татьяна Рожнова - Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки [только текст]

• Название: Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки [только текст]
• Автор: Татьяна Рожнова
• Издательство: Вита Нова
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-93898-005-4

Цель данной книги — рассказать о малоизвестном периоде жизни Натальи Николаевны после гибели Пушкина. Увидеть ее уже не женой, а вдовой поэта, противостоящей злословию света, матерью малолетних детей, по существу, одинокой среди родственников и друзей. Судьба потомков Натальи Николаевны, которым посвящена вторая часть книги, также до сих пор оставалась белым пятном.

Авторы определяют свой жанр как документально-художественное повествование. Они не навязывают своего мнения — просто выстраивают в хронологическую цепочку факты, документы, письма, фотографии, которые в таком сочетании говорят сами за себя.

Книга содержит более 600 портретов и фотографий, большая часть которых публикуется впервые, а также неизвестные до сих пор материалы из личных архивов потомков Натальи Николаевны.

Реальная жизнь реальных людей захватывает, ведет за собою и не отпускает от начала и до самого конца книги. С ее страниц встает сама эпоха. Пушкинская эпоха. И эпоха ПОСЛЕ Пушкина.

---

<…> Издание Пушкина совершенно кончилось. Ваша статья „Последние минуты Пушкина“ припечатана вместо обещанной биографии его. То, что я по вашему поручению написал, вышло не совсем удачно, и Опека хорошо сделала, что не погналась за формальною биографиею. Вы сами согласитесь, что еще рано, и очень трудно сказать теперь о Пушкине что-нибудь достойное его»{504}.

Петр Александрович Плетнев, оставаясь верным памяти Пушкина, в 1838 г. написал о нем «духовную биографию», которую так и назвал: «Александр Сергеевич Пушкин». По замыслу она должна была быть напечатана в посмертном Собрании сочинений Пушкина, которое издавалось комиссией, в составе которой был и Плетнев. (Первые восемь томов вышли в 1838 г.) Но статья Плетнева была отклонена Опекунским советом и появилась позднее — во втором номере «Современника» за 1838 год без подписи.

В девятом номере журнала Плетнев вновь делился с читателями своими воспоминаниями о Поэте:

«Деятельность духа его была изумительна…

Он весь был из ощущения. Природа и жизнь не теряли для него ни минуты: все ему было в них неизгладимым и плодотворным впечатлением. Его двигал беспрерывный труд. В уединении, в обществе, в занятии, в покое, в рассеянности, в размышлении, в прогулке — он весь был обладаем неотвязчивою жизнью своего духа. Невольник всех своих чувств, он принужден был ежеминутно работать для ненасытимой их жажды. Душа его, как мелькающее пламя, блистала в безостановочном напряжении: то <…> веяла в нее память какими-то давними звуками, то встревоженный ум возлагал на ее светлую точку свои любимые идеи, то окружала ее чудно созданными образами фантазия…»{505}.

В том же, девятом номере журнала «Современник» П. А. Плетнев описал, как он посетил Святогорский монастырь и могилу Александра Сергеевича Пушкина: «…Площадка — шагов в 25 по одному направлению и около 10 по другому. Она похожа на крутой обрыв. Вокруг этого места растут старые липы и другие деревья, закрывая собою вид на окрестность. Перед жертвенником есть небольшая насыпь земли, возвышающаяся над уровнем с четверть аршина. Она укладена дёрном. Посредине водружен черный крест, на котором из белых букв складывается имя „Пушкин“…»{506}.

Таким увидел последний приют Поэта его друг П. А. Плетнев, о котором П. И. Бартенев сказал: «Беззаветным его поклонником является П. А. Плетнев, старательно оберегавший денежные его выгоды. (Иногда тысячи рублей передавал он Пушкину, вырученные за его сочинения)»{507}.

Однажды в письме Г. А. Строганову, написанном в 1838 г., Петр Александрович и сам признался: «Я имел счастье, в течение двадцати лет, пользоваться дружбою нашего знаменитого поэта <…> Я был для него всем: и родственником, и другом, и издателем, и кассиром»{508}. Именно ему еще в 1827 г. Пушкин посвятил IV и V главы «Онегина», а затем перенес это посвящение в полный текст романа в 1837 г. При жизни Поэта Плетнев помогал ему в работе над «Современником», а после гибели Александра Сергеевича он стал самостоятельно издавать журнал (с 1838 по 1846 г.).

21 декабря 1838 года

Поэтесса Евдокия Ростопчина — П. А. Плетневу из села Анна.

«…„Две встречи“ — истинный рассказ моих двух первых свиданий с Пушкиным, и я обработала эту мысль именно для вас и „Современника“, зная, как вам приятно будет собирать в этом изданье все, относящееся к памяти Незабвенного»{509}.

Стихотворение это было напечатано с посвящением — «Петру Александровичу Плетневу» — уже в следующем, 1839 году.

* * * 1839 год * 1 января 1839 года

В этот день в числе прочих средняя дочь М. Ю. Виельгорского — графиня Софья Михайловна, и Александра Николаевна Гончарова были пожалованы во фрейлины императрицы Александры Федоровны. Хотя для «Ази», как иногда называли Александрину домашние, это вовсе не означало ее переселения в Зимний дворец. Она по-прежнему жила с семьей своей младшей сестры.

Наступление нового года не освобождало их от старых забот и необходимости постоянно напоминать старшему брату о его долге и о своем существовании, что сестры Гончаровы и вынуждены были делать с обременяющей периодичностью в письмах из Петербурга в Полотняный Завод.

В январе Александрина писала Дмитрию Николаевичу:

«Я полагаю, что ты уже вернулся, дорогой Дмитрий и получил мои послания. Умоляю тебя, будь великодушен, пришли мне пожалуйста остальные 660 рублей, и напиши каким образом ты предполагаешь нам выплачивать деньги каждого первого числа месяца. Таше они также нужны, а мы не решаемся обратиться к Носову, так как в прошлый раз он это сделал очень неохотно. Если ты можешь продать мою серую лошадь, сделай это, я тебя прошу. Пошли даже ее в Москву, если нет покупателя поблизости. Мне очень нужны деньги, я наделала много долгов, и так как я бываю теперь в большом свете, у меня много расходов. Графиня Строганова вывозит меня всюду; я уже была на нескольких балах, в театре и прошу тебя верить, что я в высшей степени блистательна. Недавно великий князь Михаил оказал мне честь, подошел ко мне и разговаривал со мною. Таким образом, ты видишь, что я должна поддержать свое положение в свете и вынуждена тратиться на туалеты.

Крепко целую тебя, дорогой братец, а также твою жену. Я надеюсь, что ты не задержишься с присылкой денег. Ради бога также распорядись касательно выплаты по первым числам. Самый нежный поцелуй моему маленькому племяннику»{510}.

Очевидно, не получив ответа на свои просьбы, Александрина вынуждена была в конце января вновь обратиться к брату по тому же поводу:

«Дорогой Дмитрий, я в состоянии тебе написать только пару слов, так как совершенно измучена. Вот уже два дня как я танцевала — позавчера у Кочубеев, а вчера у Бутурлиных. На балу у Кочубеев я видела их величества. Императрица соблаговолила подойти ко мне и была очень любезна. Я еще не была при дворе, жду когда мне назначат день.

Перейдем теперь к вещам самым для меня интересным. Когда же ты пришлешь мне деньги? Меня терзают со всех сторон, мне надо сделать придворное платье, я наделала долгов. В конце концов я больше не могу. Любезный брат, ради бога выведи меня из затруднения, пришли 660 рублей, потом 375 январских и столько же за февраль. Мы уже накануне 1-го числа и я опасаюсь, что ты пришлешь только январские деньги, что нас совсем не устроит. Таша также просит тебя прислать то, что ей причитается. Надеюсь, ты не рассердишься на меня за мою надоедливость, но я так боюсь запутаться в долгах, уже целый месяц я сижу без гроша. Бога ради, пришли мне всю сумму сразу. Что касается лошади, но Нина тебе, наверное, говорила о моих условиях. Если ты хочешь мне прислать сначала 400, я тебе ее уступаю. Но если ты будешь тянуть с деньгами, мне нет никакой выгоды тебе ее отдавать.

Прощай дорогой и добрейший братец, не сердись на меня за мою просьбу. Крепко тебя целую, тысячу приветов твоей жене. Что поделывает мальчуган? Нежный поцелуй Доля»{511}.

Стремление каждого к признанию в обществе реализовывалось сообразно интересам и дарованиям — будь это успех в свете или поэтическое творчество.

3 апреля 1839 года

Александра Осиповна Смирнова (Россет) — Евдокии Ростопчиной в село Анна.

«…Еще вчера в „Современнике“ были отрывки из твоей поэмы и прелестная вещь под заглавием „Сосна“ (мне нравится характер женской мечтательности, которым она проникнута. <…>). Наша отечественная меланхолия как-то особенно выражается в деревне, в позднюю осень и в глуши Воронежской губернии, и представить себе там тебя, блестящую графиню, для которой опьянение балами, успехами казалось необходимым условием существования, как воздух, которым дышишь, и если подумать, что ты теряешь в таком одиночестве года, два лучших года в жизни женщины, то становится понятным чувство меланхолии, заставляющее тебя писать. <…> Ты должна воспользоваться этими двумя годами, потерянными для общества, но которые не должны быть потеряны для женщины-поэта, женщины замечательной и иначе созданной, чем мы, заурядная жизнь которых начинается на балу и кончается за ломберным столом»{512}.

Весной 1839 года в Россию вернулось семейство де Местр, жившее в Италии с 1825 года. Вместе с ними приехала и их воспитанница Наталья Ивановна Иванова, три года назад ставшая баронессой Фризенгоф. Ее муж, австриец барон Густав Фогель фон Фризенгоф, получил назначение в качестве чиновника австрийского посольства в Петербурге в том же, 1839 году. Поэтому оба семейства приехали одновременно.

4 апреля 1839 года

После многолетней разлуки встретились две родные сестры: Софья Ивановна де Местр и Екатерина Ивановна Загряжская. Естественно, что одной из главных тем их разговоров была дуэль Пушкина. Узнав некоторые подробности этой трагедии, Ксавье де Местр писал своему другу Марселлюсу: