Татьяна Рожнова - Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки [только текст]

• Название: Жизнь после Пушкина. Наталья Николаевна и ее потомки [только текст]
• Автор: Татьяна Рожнова
• Издательство: Вита Нова
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5-93898-005-4

Цель данной книги — рассказать о малоизвестном периоде жизни Натальи Николаевны после гибели Пушкина. Увидеть ее уже не женой, а вдовой поэта, противостоящей злословию света, матерью малолетних детей, по существу, одинокой среди родственников и друзей. Судьба потомков Натальи Николаевны, которым посвящена вторая часть книги, также до сих пор оставалась белым пятном.

Авторы определяют свой жанр как документально-художественное повествование. Они не навязывают своего мнения — просто выстраивают в хронологическую цепочку факты, документы, письма, фотографии, которые в таком сочетании говорят сами за себя.

Книга содержит более 600 портретов и фотографий, большая часть которых публикуется впервые, а также неизвестные до сих пор материалы из личных архивов потомков Натальи Николаевны.

Реальная жизнь реальных людей захватывает, ведет за собою и не отпускает от начала и до самого конца книги. С ее страниц встает сама эпоха. Пушкинская эпоха. И эпоха ПОСЛЕ Пушкина.

---

Воспаление огненной лавой охватило все изможденное тело <…> Старик доктор Каррель, всю жизнь пользовавший мать, утверждал, что за всю свою практику он не встречал такого сложнаго случая.

Физические муки не поддаются описанию. Она знала, что умирает и смерть не страшила ея <…> Но, превозмогая страдания, преисполненное любовью материнское сердце терзалось страхом перед тем, что готовит грядущее покидаемым ею детям.

Образ далекой Таши, без всяких средств, с тремя крошками на руках, грустным видением склонялся над ея смертным одром. Гриша смущал ее давно продолжительной связью с одной Француженкой, в которой она предусматривала угрозу его будущности; нас трое, так нуждающихся в любви и руководстве на первых шагах жизни, а мне, самой старшей, только-что минуло восемнадцать лет!

В этой последней борьбе духа с плотью нас всех поражало, что она об отце заботилась меньше, чем о других близких, а как она его любила, какой благодарной нежностью прозвучало ея последнее прости!

— Ты единственный в мире, давший мне счастье без всякой примеси! До скораго свидания! Я знаю, что без меня ты не проживешь.

И это блаженное сознание, эта вера в несокрушимость любви, даже за гробовым пределом, столь редко выпадавшия на женскую долю в супружестве, способны были изгладить в эту минуту все, выстраданное ею в жизни. Этим убеждением руководилась она, благословляя и наставляя каждую из нас, как уже обреченных на полное сиротство, и, взяв слово с старшаго брата, — что, в случае второго несчастья, он возьмет нас к себе и вместе с женою заменит нам обоих отшедших. <…>

С трепетным ожиданием считала она часы до приезда Маши, которая поспела только накануне смерти. <…> Мы все шестеро, кроме Таши, пребывавшей тогда за границей, рыдая, толпились вокруг нея, когда по самой выраженному желанию, она приобщилась Св. Тайне.

Это было рано утром 26 ноября 1863 г. Вслед затем началась тяжелая, душу раздирающая агония.

Но на все вопросы до последней минуты, она отвечала вполне ясно и сознательно. В предсмертной судороге она откинулась на левую сторону. Хрип становился все тише и тише. Когда часы пробили половину десятого вечера, освобожденная душа над молитвенно склоненными главами детей отлетела в вечность! („Горячая, преданная своим близким душа…“)

Несколько часов спустя мощная рука смерти изгладила все следы тяжких страданий.

Отпечаток величественнаго, неземного покоя сошел на застывшее, но все еще прекрасное чело…»{998}.

На похороны собрались и Ланские, и Пушкины, и Гончаровы…

«Жан, друг мой, сейчас получила печальную телеграмму из Петербурга. Для тебя это большое горе. Мне страшно подумать о бедном дяде (П. П. Ланском. — Авт.), и Александр тоже горячо любил свою мать. Едешь ли ты или не едешь в Петербург? Если ты решил ехать, то вероятно тебя уже нет в Москве»{999}, — писала мужу, Ивану Николаевичу Гончарову, из Яропольца Екатерина Николаевна, урожденная Васильчикова.

Наталья Николаевна была похоронена на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. У северной ограды кладбища и поныне возвышается черный гранитный саркофаг, надпись на котором гласит:

Наталья Николаевна Ланская. Род. 27 Августа 1812 г. Сконч. 26 Ноября 1863 г.

Прожила она всего 51 год и 3 месяца.

4 декабря 1863 года

Журнал «День» опубликовал некролог П. И. Бартенева — историка и журналиста, одного из первых биографов Пушкина, посвященный памяти Натальи Николаевны:

«26 ноября сего года скончалась в Петербурге на 52-м году Наталья Николаевна Ланская, урожденная Гончарова, в первом браке супруга А. С. Пушкина. Ее имя долго будет произноситься в наших общественных воспоминаниях и в самой истории русской словесности. К ней обращено несколько прекрасных строф, которые и теперь, через 35 лет, когда все у нас так быстро меняется и стареет, еще приходят на память невольно и сами собой затверживаются. С ней соединена была судьба нашего доселе первого, дорогого и незабвенного поэта. О ней, об ее спокойствии заботился он в свои предсмертные минуты. Пушкин погиб, оберегая честь ее. Да будет мир ее праху.

П<етр> Б<артенев>. Москва, 4 дек. 1863 г.»{1000}.

В середине декабря «Иллюстрированная газета» почти дословно перепечатала некролог и добавила, что «…русская словесность со временем исследует, каково влияние имела эта женщина на судьбу и произведения поэта».

«Тесная дружба, соединяющая детей ее от обоих браков, и общее благоговение этих детей к ее памяти служат лучшим опровержением клевет, до сих пор на нее взводимых, и доказательством, что несправедливо иные звали ее „кружевная душа“, тогда как она была красавица не только лицом, а и всем существом своим, рядилась же по приказанию мужа (имеется в виду период брака с Пушкиным. — Авт.), который гордился красотою ее и радовался тому, что его невзрачностью оттенялся „чистейший прелести чистейший образец“, точно так же, как рядом с Вирсавией помещают Арапа. Пушкин до конца любил и берег ее как свое сокровище»{1001}, — писал П. И. Бартенев.

* * *

После кончины Натальи Николаевны ее дочери Ланские остались на руках мужа, гувернантка Констанция, воспитывавшая еще детей Пушкиных, няни Татьяна и Прасковья также остались в доме Петра Петровича.

Александра Ланская отзывалась о гувернантке Констанции, как о «…воспитательнице, женщине, посвятившей младшим сестрам и мне всю свою жизнь и внушавшей матери такое доверие, что на смертном одре она поручила нас ея заботам, прося не покидать дом до замужества последней из нас»{1002}.

То же самое она отмечала и в отношении «…старой няни, от роду не разлучавшейся с матерью, которой и была дана в приданное», — «…доброй, беззаветно преданной Прасковьи, впоследствии вынянчившей всех ее (Натальи Николаевны. — Авт.) семерых детей»{1003}.

О другой няне вспоминала внучка Натальи Николаевны — Елизавета Николаевна Бибикова:

«…Пишу это по воспоминаниям со слов моей матери Елизаветы Петровны Бибиковой, урожденной Ланской. Она была седьмым ребенком и последней дочерью бабушки Натальи Николаевны Ланской, Пушкиной по первому браку.

Четырнадцати лет она осталась без матери, которая умерла от воспаления легких в ноябре 1862 года (Е. Н. Бибикова ошиблась на год. — Авт.), оставив трех непри-строенных дочерей своему престарелому мужу, генералу Ланскому. <…> При ней неотлучно была ее крепостная Таня, впоследствии няня всех ее 7-х детей. Она обожала бабушку, будучи сама из Полотняного Завода, и с ней не расставалась. Умерла в глубокой старости у П. П. Ланского, отдав всю жизнь заботам о семье Натальи Николаевны. Няню дети звали Татенька и моей матери она заменила мать»{1004}.

Ланской, будучи на 13 лет старше Натальи Николаевны и потеряв ее на 65-м году жизни, наверное, понимал, что его земной путь после такой потери будет недолгим, и заранее распорядился по этому поводу. Дело в том, что еще в апреле 1849 г. «в день освящения полкового Благовещенского собора, постройкой которого Николай I живо интересовался, Ланской был произведен генерал-адъютантом и получил право быть погребенным в самой церкви.

Одно место предназначалось кн. А. Ф. Орлову, заложившему первый камень, другое — Ланскому, как полковому командиру, при котором церковь была освящена.

Сын князя Орлова воспользовался для покойного этой привилегией, а Ланской сам отказался от нее. Пережив обожаемую жену, он заблаговременно приготовил себе место рядом с ней в Александро-Невской Лавре»{1005}.

О кончине Натальи Николаевны горевали не только ее дети и муж. Брат покойной, Сергей Гончаров, верный памяти своей сестры, в первую годовщину ее ухода из жизни поведал П. И. Бартеневу свои воспоминания о юной Натали, ее помолвке с Пушкиным и первых годах замужества. Эти воспоминания увидели свет лишь два десятилетия спустя. Сам же Сергей Николаевич умер через год после встречи с Бартеневым, 28 ноября 1865 г., прожив всего 50 лет. Похоронили его в Москве на кладбище Новодевичьего монастыря. На мраморном памятнике с портретом-барельефом была высечена надпись: «От друзей и товарищей его по Московской Городской Думе».

В том же 1865 году были опубликованы и «Воспоминания» графа В. А. Соллогуба, который восклицал:

«Кто из старожилов может говорить без восторга о графине Воронцовой-Дашковой, графине Мусиной-Пушкиной, Авроре Карловне Демидовой, княжнах Трубецких, Барятинских, жене Пушкина?.. Нет сомнения, что и теперь в Петербурге есть много прелестных и красивых женщин, но между ними так много замешалось других, от которых как-то тянет меняльной лавочкой или лабазным товаром, что их присутствие как-то невольно отзывается на самых „чистокровных“»{1006}.