Валентин Ежов - Кровавая фиеста молодого американца

• Название: Кровавая фиеста молодого американца
• Автор: Валентин Ежов
• Издательство: Ладъ
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-7584-0086

Выдающийся киносценарист Валентин Ежов прожил счастливую жизнь в кино, поскольку работал почти со всеми крупнейшими режиссерами страны, такими как Марк Донской, Борис Бариет, — Владимир Басов, Григорий Чухрай, Яков Сегель, Георгий Данелия, Лариса Шепитько, Андрон Михалков-Кончаловский, Витаутас Жалакявичус и другие, а также Серхио Ольхович (Мексика), Ион Попеску-Гопо (Румыния), Токио Гото (Япония). Лишь однажды у Валентина Ежова произошла осечка: когда он написал Сергею Бондарчуку для его фильма о Джоне Риде сценарий «Кровавая фиеста молодого американца», режиссер его отверг. Действительно, в данном случае Ежов ошибся, ибо его киноповесть была написана в несвойственной для Бондарчука манере. Этот мастер тяготел к густонаселенному, многоплановому роману, к эпопее. Тот, кто видел фильм, о Джоне Риде под названием «Красные колокола», поймет, о чем идет речь. Валентин Ежов в этой повести предлагает свое решение этой темы.

---

Заплакав, юная красавица говорит, что принцев она встречала только в сказках и никогда не думала, что она встретит принца в жизни. Она соглашается стать его женой. Смущенно раздевшись, они ложатся в ее девичью постель, в которой еще не спал никогда ни один мужчина, а когда Джек увидел ее стройные ножки, неземной красоты грудь, ощутил девическое дыхание ее рта и нежность сладостных поцелуев, он понял, что ему досталось единственное сокровище в мире. Утомленный ее ласками, он уснул под колыбельную песенку, которую она спела только для него.

Утром, проснувшись, не открывая глаз, он протянул руки к своему сокровищу и ощутил… пустоту. Его милой женушки в комнате не было. Он думал, что она, конечно, побежала за продуктами, чтобы приготовить завтрак своему принцу. Когда он начал одеваться, то обнаружил, что у него всего-навсего отсутствует бумажник со всеми его деньгами. Он разыскал хозяйку, и та сказала, что она ни сном ни духом не ведает, кто эта девица, как ее зовут, и что она сняла комнату у нее всего на одну ночь.

Джек ринулся в бар, чтобы навести справки, и там бармен, старый мудрый человек, посоветовал ему заткнуться и прекратить всякие поиски. Он должен быть доволен, что так счастливо отделался, потому что он мог остаться лежать в кровати с ножом в груди…»

Склонившись к гриве коня, заливался смехом молодой капитан армии Вильи Гино Терека.

— Ой, какая хорошая история, Хуанито!.. Нет, меня бы она никогда не провела. Я знаю, как с ними обращаться! Скажи, Хуанито, а какие там есть еще страны?

— Франция.

— Не слыхал.

— Италия.

— Скажи, как много, там стран! А я про них ничего не знаю.

— Италия — прекрасная страна, — сказал Джек и глядя вдаль, на кавалеристов, задумался…

Италия. 1913 год

Перед его мысленным взором возникла прекрасная страна. Великие произведения великих мастеров. Великие храмы. Великие скульптуры. Великие картины. И сама Италия: лазурное теплое море, цветущие долины и яркие пляжи, ее звонкие города… И, наконец, летняя Флоренция и вилла Мэбл Додж. Это роскошная, отделанная в стиле XVI века вилла. Цветущие олеандры, кипарисы, оливковые деревья топят виллу в своей зелени, окружают ее дворы и дворики.

Роскошная гостиная. Тишина. И только музыка рояля. За роялем Артур Рубинштейн. Сам великий Артур Рубинштейн.

Джек, Мэбл и их многочисленные друзья, знаменитые художники и артисты, затаив дыхание, слушают великую музыку.

После долгого ужина все уезжают к морю и купаются в нем под ночным лунным небом… На рассвете — обратная дорога во Флоренцию. Вереница автомобилей движется по этой живописной дороге.

Они въезжают в небольшой городок, останавливаются. Этот городок состоит из маленьких домишек, расположенных вдоль реки. Напротив каждого домика — мостки, и сотни женщин, мужчин, детей стирают, полощут белые простыни.

Автомобили останавливаются.

Известный художник, друг Мэбл, вынимает блокнот, начинает делать зарисовки и весело объясняет:

— Это один из самых знаменитых городков Италии. Он обслуживает гостиницы Рима. Сюда свозят постельное белье из всех гостиниц и весь город занимается его стиркой. Только стиркой. Это единственная профессия всех здешних жителей.

И снова прекрасная вилла Мэбл Додж. В роскошной спальне, в роскошной кровати лежат Джек и Мэбл. Она ласково гладит его. Он говорит:

— Я жил не так уж плохо, но в такой роскоши — прости… А в общем, это прекрасно: твоя вилла, твоя Италия, твои друзья.

— Наша вилла, наша Италия, наши друзья. Джек обнимает ее.

— Тебе хорошо здесь? — воркует она. Джек целует ее.

— Ты, наконец, успокоился, мой неистовый Одиссей? Вспомни, как ты плохо выглядел. Как ты уставал все эти месяцы. Эта твоя бесконечная репортерская беготня… А я ненавижу эту машинную Америку, этот бездарный Нью-Йорк… А здесь мы свободны, как дети, любим друг друга, и нас окружают только самые красивые вещи и самые красивые люди.

— Да! Мне давно не было так покойно, так покойно по-детски. А эта кровать… — он рассмеялся. — Мне кажется сейчас, что кроме этой нашей роскошной кровати больше ничего не существует на свете. Такое ощущение, что в этой кровати мы путешествуем по всей Италии.

— Это ты хорошо придумал. Это смешно и очаровательно, — она поцеловала его.

— Правда. В этой кровати я плаваю с тобой по каналам Венеции. Облетаю вокруг куполов соборов. Качаюсь в теплом море… Спасибо тебе за все это, моя Мэбл — моя самая лучшая из женщин.

— Спасибо и тебе Джек, мой малыш! Я так рада. Она протягивает руку, потянув за шнур, задергивает огромную, как театральный занавес, тяжелую штору.

Мексика. 1913 год

Взгромоздившись на крышу вагона, Джек фотографировал все, что происходило внизу. У того же вагона стоял Панчо Вилья, засунув руки в карманы. На нем была шляпа с обвисшими полями, рубашка без воротничка и сильно потертый, лоснящийся коричневый костюм.

Как по волшебству, вся окутанная пылью равнина покрылась лошадьми и людьми…

Всадники поспешно седлали коней.

Надтреснуто рожки трубили сбор.

Сарагосская бригада шла в наступление.

На Запад через пустыню к отдаленным годам скакали кавалеристы — первые отряды, уходившие на фронт.

Они двигались десятью колоннами, расходившимися, как спицы в колесе.

Звенели шпоры, развевались красно-бело-зеленые флаги. Тускло сверкали патронные ленты, надетые крест-накрест, подпрыгивали положенные поперек седла винтовки, мелькали тяжелые высокие сомбреро и разноцветные серапе.

За каждым отрядом брели пешком десять — двенадцать женщин, тащивших кухонные принадлежности на головах и спинах, гнали мула, навьюченного мешками с кукурузой.

Джек ехал на передней площадке паровоза, где поселились две женщины и пятеро детей. На узкой железной площадке они разложили костер из веток мескита и пекли лепешки. Над их головами ветер трепал протянутую веревку со свежевыстиранным бельем. Джек лежал, смотрел в вечернее небо и раздумывал о своей жизни.

«Почему я здесь?… Я., довольно богатый свободный человек, которого любит одна из самых очаровательных женщин Америки, — почему я здесь? Почему мне так хорошо и легко с этими людьми, несмотря на все опасности, несмотря на то, что идет война?… Война, в которой могут меня убить. Почему я не могу просто уехать и жить „как все люди нашего круга“, как мне говорила моя Мэб?… Может быть, это в моей судьбе?…»

Маленькая девочка подошла к Джеку и протянула ему горячую кукурузную лепешку.

— Поцелуй ее, и дай ей доллар, проклятый гринго! — услышал Джек веселый голос, и к нему на площадку откуда-то сверху, с вагона очень медленно идущего поезда, спрыгнула Беатриса. В руках у нее была винтовка, а ее высокую грудь перепоясывали патронные ленты. Она стояла и смеялась, освещенная лучами закатного солнца на этом медленно тащившемся поезде.

— Я сделаю все, что вы скажете, сеньора, — сказал Джек и, подняв чумазую девочку, поцеловал ее и протянул ей серебряный доллар.

Мать девочки, пожилая изможденная крестьянка, бросилась к Джеку.

— Спасибо, мистер! Спасибо!.. Приходи к моему костру, и я всегда накормлю тебя.

Беатриса подошла к Джеку и положила свои длинные руки на его плечи.

— Я переменила профессию! — сказала она, смеясь. — Теперь ты можешь действительно жениться на мне, — и она поцеловала его в губы страстно и горячо.

У Джека закружилась голова. Положив подбородок на ее плечо, он сказал:

— Да, да. Я женюсь на тебе! Я останусь здесь в Мексике с тобой! Может быть, это действительно моя судьба.

Беатриса откинула голову и звонко рассмеялась.

— Какой ты глупый, глупый гринго!.. Приходи ко мне в вагон сегодня ночью, моя постель отгорожена одеялом. Сегодня это тебе не будет стоить ни одного доллара. — И она вновь поцеловала его.

— Обязательно приду! — сказал Джек.

Италия. 1913 год

В своей роскошной кровати лежит Джек с книгой в руках.

Мэбл Додж, его очаровательная жена, любовница, ласково гладит его, говорит:

— Сегодня я никого не звала, милый. Мы будем одни. Какое счастье!

Раздается долгий телефонный звонок.

— Боже! — воскликнул Джек. — Неужели опять какой-нибудь из этих идиотов хочет приехать к нам напиться. Боже, как они мне все надоели!

Он нехотя вылезает из кровати, подходит к резной тумбе с вмонтированным в нее телефоном, снимает трубку и через минуту ликующе, радостно кричит:

— Алло, Стеф!?. Стеф, родной!.. Стеф, если бы только знал, как я по тебе соскучился! Стеф… Тебе даже не может присниться, насколько я счастлив!.. Насколько я талантлив, красив и насколько я лучше всех живу на свете… Боже, как я ценю твой сюрприз!.. — поворачивается к кровати. — Мэб, это Стеф! Да, я тебя слушаю… Я тебя слушаю, я хочу тебя обнять!.. Ты мой самый лучший Стеф!.. — он надолго умолк. — Да… Да… Да… Это удивительно, как ты меня знаешь!.. Да… Я согласен!.. Обнимаю тебя, Стеф!