Николай Шмелев - С малых высот

• Название: С малых высот
• Автор: Николай Шмелев
• Жанр: Биографии и Мемуары

Аннотация издательства: Герой Советского Союза Н. А. Шмелев выступает уже со второй книгой воспоминаний. Тема прежняя — нелегкий, но славный путь фронтового летчика. Первая половина книги воскрешает в памяти читателей те годы, когда фронт Великой Отечественной войны проходил у самого сердца нашей Родины Автор и его боевые товарищи летали тогда на тихоходных самолетах По-2. Но и на этих, казалось бы, беззащитных машинах они творили чудеса, заставляли врага уважать и даже бояться маленького «старшину фронта». Вторая половина воспоминаний посвящена заключительному периоду войны. Теперь мы видим уже знакомых нам героев в кабинах знаменитых «илов» Автор убедительно показывает, как вместе с прогрессом отечественной техники мужали и росли люди.

---

В назначенный час шестнадцать «илов» поднялись в воздух. Вскоре к нам пристроились двенадцать «лавочкиных». Группу истребителей сопровождения возглавлял старший лейтенант Селиванов.

— Радуга-восемь! Орел-один к сопровождению готов! — доложил он по радио.

Впереди показалась широкая река, прикрытая кисеей утренней дымки. На противоположном ее берегу, слева, находились вражеские артиллерийские батареи.

— За мной, в атаку! — подал я команду.

Один за другим «илы» стали сваливаться в пике. Как хорошо знакомо это пьянящее ощущение крутого скольжения! Еще миг — и бомбы летят вниз. На огневых позициях вражеских батарей вздымаются фонтаны взрывов. Выйдя из пикирования, штурмовики замыкают круг. Истребители прикрытия барражируют над нами.

А вот и первые фашистские «гостинцы». Вокруг самолетов начинают рваться зенитные снаряды. Не обращая на них внимания, делаем второй заход на цель.

Почти двадцать минут мы штурмовали артиллерийские батареи противника. Над их позициями висели густые облака дыма и пыли. Вряд ли там уцелело хотя бы одно орудие.

— С запада идет большая группа вражеских самолетов, — спокойно оповестил Селиванов.

Вскоре мы увидели целый рой «юнкерсов». В сопровождении истребителей они шли к северному берегу Дравы.

— Атакуй «юнкерсов»! — кричу по радио Селиванову. Зная, что в это время он думает о нас, успокаиваю его: — Не бойся, мы сами продержимся.

Селиванов подал команду, и его истребители пошли в атаку. Вслед за ними на фашистских бомбардировщиков устремились и мы, штурмовики.

В небе вспыхнул жаркий воздушный бой. В нем с обеих сторон участвовало не менее шестидесяти самолетов. То здесь, то там начали падать сбитые машины.

Вражеские бомбардировщики стремились во что бы то ни стало пробиться к позициям болгарских войск и обрушить на них свой смертоносный груз. Селиванов понял, что каждая минута промедления может дорого обойтись тем, кто ждет их помощи в отражении воздушного налета противника. В голове у него уже созрело решение…

— Благов, прикрой! Атакую ведущего! — хриплым голосом приказал он своему заместителю.

Расстояние между ним и ведущим группы «юнкерсов» стремительно сокращалось. Вот он поймал его в сетку прицела и нажал на гашетку. Огневая трасса врезалась в стервятника. Но в этот момент другой вражеский самолет дал очередь по Селиванову. Один из снарядов попал в мотор истребителя.

Машина Селиванова загорелась, но он продолжал преследовать ведущего. До него уже оставалось не более двадцати метров. Уже отчетливо был виден воздушный стрелок бомбардировщика. А у нашего летчика, как назло, кончились боеприпасы. Что делать? Истребитель горел, и пламя уже подступало к кабине. Селиванов решил пойти на таран.

Громада бомбардировщика заслонила ему небо. Раздался треск. Сильный удар выбросил летчика из кабины.

Но Селиванов остался жив. Спустившись на парашюте в реку, рядом с нашим берегом, он вылез на сушу и стал с удовлетворением наблюдать, как догорает вражеский бомбардировщик.

А в воздухе обстановка сразу же изменилась в нашу пользу. Лишившись ведущего, фашисты растерялись. Строй «юнкерсов» рассыпался. Беспорядочно сбрасывая бомбы, они стали разворачиваться назад. В этот момент мы и обрушились на них.

Сделав одну атаку, стали готовиться ко второй. Тут ко мне бросился вражеский истребитель. Но Пащенко упредил его удар. Срезанный меткой очередью, «фоккер» вспыхнул и с завыванием пошел к земле.

Однако бой чреват неожиданностями. Не успели мы опомниться, как другой вражеский истребитель открыл огонь по машине Пащенко.

— Снаряды кончились! — доложил ему воздушный стрелок Илья Добрынин.

Пащенко оглянулся. Стрелок сидел скорчившись на полу кабины.

Вражеский истребитель дал еще очередь по штурмовику Пащенко.

— Командир! Разбит руль поворота и стабилизатор! — сообщил через некоторое время Добрынин. — Я ранен в руку и в ногу.

Машина Пащенко стала крениться вправо. Казалось, она вот-вот перевернется. По ее броне ударили еще два снаряда и повредили мотор. Положение стало критическим. Каждую секунду мог возникнуть пожар.

Напрягая все силы, летчик повел подбитый самолет на посадку. Он внимательно обшаривал взглядом землю, выбирая подходящую площадку. Внизу, на берегу Дравы, шел ожесточенный бой. А дальше виднелся лес, залитый водой. Выход был один: садиться на этот лес.

Бронированная машина, срезая верхушки деревьев, пошла к земле. Треск, шум, удар… Штурмовик стал медленно погружаться в воду…

— Радуга-восемь! Я — Кремний. Бой прекратить, идите домой! Молодцы, спасибо! — передал по радио заместитель командира дивизии, хорошо «видевший» весь бой со станции наведения.

Наши самолеты на бреющем пошли к аэродрому. Все — сначала истребители, потом штурмовики — сели благополучно. Только Петр Орлов продолжал ходить по кругу. У его штурмовика не выпустилась правая «нога».

Но Орлов и сам знал об этом. Он применил аварийный выпуск шасси. И это не помогло. Осколки вражеских снарядов сделали свое дело.

— Кама-двенадцать! Доложите командиру, что прошу разрешить посадку на левое колесо.

— Есть доложить, — дрогнувшим голосом ответила радистка Таня Дружинина.

Круглолицая, чернобровая сибирячка была в курсе всех наших дел, знала, кто как ведет себя в воздухе, быстро различала летчиков по голосу. Так было и сейчас. Ей было уже известно, что с задания не вернулись Селиванов и Пащенко. Неужели погибли? Ведь всего двадцать минут тому назад она слышала их веселые голоса.

Теперь вот случилась неприятность у Орлова. Он просит разрешения посадить самолет на левое колесо. Таня живо представила себе картину такой посадки… Летчик ударяется головой о приборную доску и теряет сознание. Именно так было три дня тому назад, когда один из летчиков-истребителей посадил машину на фюзеляж у самой границы аэродрома. Сегодня это тяжелое испытание выпало на долю Орлова. Того самого летчика, который сегодня вечером обещал прийти к ней на радиостанцию слушать маяк… Неужели?..

— Товарищ подполковник, — говорит она срывающимся от волнения голосом. — Орлов… просит разрешения садиться… на одно колесо… Убьется ведь, товарищ командир.

— Пусть садится, — ответил спокойно Шевригин. — Не волнуйся, Таня! Все будет хорошо. Это же Орлов! Одна фамилия чего стоит!

Потом взял в руки микрофон и передал:

— Орлов! Кама-двенадцать! Посадку разрешаю.

— Вас понял! — отозвался летчик.

Орлов плавно подвел самолет к земле, выключил зажигание, перекрыл бензокран и увеличил левый крен. Машина коснулась колесом полосы, покатилась. Ее скорость гасла. Мы затаили дыхание… Самолет вот-вот зацепит землю правой плоскостью. Тогда… начнется страшное. Но Орлов начеку, он ждал этого момента. Как только правая плоскость стала опускаться, он резко дернул кран шасси, поставил его в положение «убрано». Левое шасси подломилось… еще мгновение — и самолет пополз на фюзеляже по прихваченному весенним морозом грунту.

Санитарная машина, а за ней грузовая и легковая уже мчались к месту посадки самолета. Врач Оскар Ефимович Брудный первым вскочил на крыло «ила» и открыл фонарь. Орлов неподвижно сидел в кабине, опустив голову.

— Жив? — взволнованно спросил доктор.

— Кажется, да, — поднимая голову, выдавил из себя летчик. По его лицу катились крупные капли пота.

Орлов выбрался из кабины. Со всех сторон его окружили боевые друзья. Все стали хвалить его за хладнокровие и мужество. Кто-то сказал, что он имел полное право покинуть самолет.

— Да разве такого красавца можно бросать?! — горделиво возразил Орлов и размашисто зашагал к командному пункту.

Пащенко изо всех сил старался выбраться из кабины, но безуспешно: фонарь заклинило. А через открытые форточки хлестала вода. Скоро она заполнит кабину, и тогда — конец.

Говорят, перед лицом смерти человек способен на невозможное… Видимо, так случилось и на этот раз:

Иван Пащенко сумел вылезти из кабины через узкую форточку фонаря.

Он сразу же бросился к своему другу, воздушному стрелку. Тот лежал без сознания, лишь изредка стонал. Тлеющий комбинезон его дымился, правый рукав был в крови.

Летчик вытащил стрелка из кабины, положил на крыло и стал пригоршнями обливать его горящую одежду.

— Застрелите меня, командир… — услышал он.

— Брось, Илья, будешь жить, мы с тобой еще повоюем…

Пащенко осторожно снял со стрелка меховой комбинезон и перевязал ему раны. Добрынину стало легче. Он открыл глаза.

— А где мы находимся? — спросил он, приходя в сознание.

— На отдыхе в лесу, — шутливо ответил Пащенко. На бледном лице Добрынина мелькнула тень улыбки.

— Откровенно говоря, даже не представляю, где нас угораздило упасть, уже всерьез сказал летчик. — Но на скорую помощь рассчитывать не приходится. Давай твой автомат, и будем помаленьку двигаться.