Степан Швец - Под крыльями — ночь

• Название: Под крыльями — ночь
• Автор: Степан Швец
• Издательство: Промiнь
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1976

Автор книги «Под крыльями — ночь» Степан Иванович Швец — Герой Советского Союза, бывший летчик бомбардировочной авиации дальнего действия, проведший все годы Великой Отечественной войны на фронте. Он взволнованно и живо, с яркими и точными подробностями рассказывает о себе и своих друзьях-однополчанах, о том повседневном героизме фронтовиков, который летчики называли совсем буднично — боевая работа.

---

Разумеется, мы все тотчас отправились ко мне — ведь надо было столько рассказать друг другу! Я не видел Володю с тех пор, как он не вернулся с боевого задания. А за это время много воды утекло. Много было пережито…

Володя продолжал служить. Он был специалистом по технике пилотирования и теории полетов. Обучал и проверял летный состав. Ему поручались ответственные экспериментальные полеты.

Он почти не изменился — та же пленительная улыбка, тот же юмор. Только следы ожогов на лице и на руках, да еще просвечивающая временами в глубине глаз грусть в странном сочетании с оживленным выражением лица — свидетельства пережитого.

В том последнем полете его подбили. Штурман и стрелок-радист были убиты в воздухе. Робуль выпрыгнул с парашютом, попал в лапы к фашистам и был брошен в лагерь для военнопленных. Пытался бежать — неудачно. Второй побег оказался более удачным. В январе 1946 года перешел линию фронта. Подлечившись в госпитале, вернулся в часть и еще успел сделать несколько боевых вылетов…

Володя Робуль помог мне найти многих однополчан. Он сообщил мне адрес штурмана Рогозина Георгия Михайловича. Уже одно известие, что Георгий Михайлович, о котором я ничего не знал с 1944 года, жив, принесло в наш дом много радости. Г. М. Рогозин еще долго служил в рядах Советской Армии. Летал на реактивных самолетах. Закончил службу в звании полковника в 1960 году.

Рогозин, которому я написал, откликнулся незамедлительно. Благодаря ему удалось связаться с Шароновым Василием Васильевичем, летавшим когда-то в экипаже Александра Краснухина, «доктором штурманских наук», как называли его у нас, ветераном полка. До 1957 года Василий Васильевич служил в армии, потом обосновался в Смоленске.

В 1968 году я получил письмо от стрелка-радиста Василия Алексеевича Максимова, бессменного члена моего экипажа. Я относился к нему почти как к сыну — когда мы познакомились, он был совсем молодым парнишкой.

Теперь Василий Алексеевич жил в городе Новая Ладога и работал техником связи линейно-аппаратного зала Волго-Балтийской системы.

Ну, вот и в сборе мой старый боевой экипаж… Как-то спокойнее стало на душе.

Оставалось найти еще штурмана, парторга эскадрильи Кириллова Николая Николаевича, с которым я летал последнее время. Я помнил, что его родным городом был Калинин, до войны он жил там. Послал запрос в Калининский военкомат, но оттуда ответили, что на учете он не числится. Затерялись следы дорогого мне человека…

Многие однополчане оказались жителями Москвы. Один из них — мой боевой друг и старый товарищ, Герой Советского Союза Александр Михайлович Краснухин.

Саша Краснухин для меня был и остается примером стойкого мужества и глубокой верности воинскому долгу. В тяжелую для Редины годину он вел себя как настоящий советский человек, патриот и коммунист. Не обладал Саша крепким здоровьем, но редко когда обращался к врачам, редко кому жаловался. Только я знал и понимал, как ему порой было тяжело физически, но он продолжал летать. Темп его работы был равномерным и напряженным. Он летал, так сказать, ритмично, летал до самой Победы. И только по окончании войны Медицинская комиссия признала его по состоянию здоровья не годным к летной службе. Демобилизовавшись, он поступил на работу в аппарат Главного управления ГВФ.

Но не одни только радостные известия узнавались из переписки с однополчанами. Приходили вести и о тех, кто пал смертью храбрых.

Сложил свою голову молодой, но опытный в делах авиации, всеми нами уважаемый политработник майор А. Я. Соломко, награжденный орденом Ленина и другими правительственными наградами. В 1944 году при выполнении боевого задания он был сбит. Большую боль в душе оставило известие о трагической гибели при исполнении задания уже в мирное время Героя Советского Союза Дмитрия Васильевича Чумаченко, ветерана нашего полка, неутомимого боевого летчика…

Да пребудут имена павших вечно в наших сердцах и в памяти народной!

Поезд плавно тронулся с места и, набрав скорость, дробно застучал колесами на стыках рельсов. Мы с женой едем на встречу ветеранов бывших 2-го и 16-го гвардейских полков бывшей 1-й гвардейской дивизии авиации дальнего действия. Встреча приурочена к 25-летию Победы. Её организовали энтузиасты дивизии П. В. Григорьев, Ю. П. Павлов и неутомимый наш бывший комсорг 3-й эскадрильи, большой следопыт М. И. Цибизов.

Незадолго до отъезда я неожиданно получил письмо от Владимира Шабунина, боевого летчика моей эскадрильи. С тех пор, как он не вернулся с боевого задания, я ничего о нем не знал. И теперь он с женой встретит нас на вокзале.

Вот и Москва. Поезд мягко подходит к перрону. Тепло по-летнему. Толпы встречающих запрудили перрон. Я стою у окна и всматриваюсь в лица встречающих. Володя! Плотный, коренастый, такой же подтянутый, только возмужалый, раздавшийся в плечах, в летной форме гражданского летчика стоял Владимир Павлович с женой Ольгой Васильевной и уже показывал ей на меня.

На старенькой Володиной автомашине едем к нему домой в Люберцы.

Двадцать пять лет я не видел Москвы. Какая она стала красивая, нарядная! Проезжая по Ленинскому проспекту, через новый Арбат с его красивыми высотными зданиями, я вспоминал Москву сорок первого года — со стальными ежами на улицах, с бумажными крестами на стёклах окон, Москву, затемненную ночами, сражавшуюся, с зенитными пушками на земле и аэростатами заграждения в небе. Москва, Москва… Сколько ты пережила за свою многовековую историю, а всё хорошеешь.

Выехали за город, и на мгновение показалось, что не было этих двадцати пяти лет, прожитых после войны, что едем мы на подмосковный аэродром, как часто бывало в войну, что сегодня в ночь предстоит вылет на боевое задание, благо погода летная… Я поднял глаза к небу. Вдали пролетал самолет ТУ-104 — это вернуло меня к действительности. Четверть века прошло, а в памяти всё будто только вчера…

Дав нам отдохнуть с дороги, Володя повез нас смотреть столицу. Прежде всего, конечно, побывали в Мавзолее В. И. Ленина и у могилы Неизвестного солдата, Вечный огонь которой напоминает всем живым о тех, кто ценой своей жизни отстоял независимость нашей Родины в суровые годы войны. Большое впечатление произвели на нас новые проспекты, архитектурные ансамбли.

Потом я позвонил Александру Краснухину на работу в одно из управлений Министерства гражданской авиации. Мы хоть и переписывались, но друг друга не видели с 1946 года.

Он попросил меня и Шабунина, не теряя времени, прийти к нему с нашими женами.

Александр встретил нас в коридоре. Такой же стройный, подтянутый. Но годы свое берут. Поседел мой друг, постарел, две серьезные операции перенес, однако по-прежнему продолжает трудиться.

Мы сели рядом на диван, как сиживали когда-то, рассматривали друг друга, вспоминали о боевых друзьях, говорили о предстоящей встрече.

— Есть у меня какое-нибудь сходство с Александром Михайловичем? — спросил я у Шабуниных.

— Да вроде бы что-то есть, — отвечают, — но — мало.

— А в молодости мы были двойниками.

Мы посмеялись немного, потом я объяснил Шабунину:

— Александр Михайлович не только мой боевой друг, но и крестный. В свой первый боевой вылет я шел с ним как ведомый, с ним получил свое боевое крещение, помнишь, Саша?

— Да вроде что-то припоминаю.

Саша пригласил нас навестить его семью, условились о времени и распрощались.

Теперь все мысли были о завтрашнем дне. Завтра предстоит встреча ветеранов.

И вот наступило утро 9 Мая. Трудно передать словами те чувства, которые владели мной в то памятное утро. Да и не только мной.

Встреча назначена на 14.00, но мы не утерпели и выехали значительно раньше. К месту встречи — саду «Эрмитажа» — прибыли около полудня. Там уже были люди — такие же, наверно, как мы, нетерпеливые.

Владимир Шабунин — ярый фото- и кинолюбитель — заснял на пленку, как мы входили в ворота «Эрмитажа».

А вдали на веранде — группа людей. Направляемся туда.

— Наш командир идет, — послышалось с веранды.

— Вы слышите? — сказал Шабунин. — Наши!

Я попал в объятия высокого, плотного, седого, но еще крепкого мужчины в гражданском костюме. Обнялись, расцеловались.

Смотрим друг на друга.

— Не узнали?

— А вы кто?

— Баландюк я, Вениамин Васильевич.

Мы снова обнялись. Фамилия знакомая, но кем он работал — не вспомню.

— Ваш самолет обслуживал, — как бы отвечая на мой невысказанный вопрос, сказал Вениамин Васильевич.

— Погодите, у меня техниками были Котов, Строгий, Лобанов.

— Ну, а я еще раньше их ваш самолет обслуживал.

Подошли другие товарищи. А я всё поглядываю на Баландюка и не могу вспомнить.

В какой-то момент он стал в профиль ко мне и, с кем-то разговаривая, улыбнулся. И по этой улыбке наконец я узнал его. Да, это он. Высокий, стройный, русоволосый красавец. Шутник и балагур. И строгий судья для ближних.