Василий Шаталов - О дереве судят по плодам

• Название: О дереве судят по плодам
• Автор: Василий Шаталов
• Издательство: Туркменистан
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1982

Имя автора этого сборника уже известно широкому кругу читателей по его книгам «Долина ветров», «Тайны морского залива», «Пеликаны остаются в Каракумах», «30 тысяч поединков» и другим. Новая книга писателя — это книга странствий, многочисленных встреч с людьми разных судеб. Это — лирическое повествование о красоте родной земли.

В сборник включена также «Повесть о башлыке». В ней рассказывается о нелегкой, полной столкновений судьбе человека, руководителя крупного хозяйства, смело взявшегося за трудное дело, которое до него многим казалось не по плечу.

---

— Пешком? — вяло спросил Розы.

— Да. Пешком. А ты думал — на самолете? — раздраженно произнес Шевалиев. — Может, я должен тебя упрашивать… Вставай, говорю!

— Что ты шумишь, Идрис-ага? Я не могу… Ногу растер… Правда, мастер.

— Идрис, не трогай его. Я схожу, — вмешался в разговор Бекгул. Встал. Оделся и вышел вместе с Шевалиевым.

— Какой трус, а? Какой притворщик, а? — негодовал бригадир. — А с виду такой тихоня — плохого не подумаешь. Маленькое испытание и человек прояснился.

Они подошли к буровой. Из открытого сарая, примыкавшего к ней, навстречу вышел сменный мастер Джангир Джангиров.

— А где Розы? — спросил он.

— Поедешь вот с Бекгулом, — ответил Идрис. — Ты будешь за старшего, Джангир. Чтобы легче было, возьмите Каракуша и на всякий случай — мою двустволку.

Каракуш, что в переводе означает «черная птица», был старым жеребцом и давно уже не соответствовал своему громкому имени. Накрытый войлочной попоной, он понуро стоял рядом с буровым гаражом. Грива, хвост и морда коня были в морозном инее. Под седлом Каракуш немного взбодрился, поднял голову и, выгнув шею, покосился на хлопотавших возле него людей.

— Будете точно держать на юг, — сказал Идрис отъезжающим, — чтобы не сбиться, почаще поглядывайте вон на ту голубую звезду. Это Ялдырак. Вот она-то и указывает дорогу на юг, на Гаурдак. Так что не собьетесь. Ну, хош! Счастливо!

Шевалиев простился с друзьями, и они тронулись в путь между заснеженных увалов. В бездонно черной вышине теснились звезды. Внизу белел снег.

На Каракуше ехали поочередно. Но на полпути от него пришлось отказаться. Он часто спотыкался и вяз в сугробах. Даже без седока едва-едва оттуда выбирался.

Джангир шел впереди, а за ним Бекгул с лошадью. Вдруг повод натянулся. Остановившись, Бекгул повернулся назад. Грозно всхрапывая, Каракуш косился влево. Метрах в трехстах у подножья холма Бекгул увидел два зеленых огонька.

— Джангир, — негромко окликнул Бекгул товарища. — Что это там?

— Зверь какой-то. Может волк, а может… барс, — также негромко ответил Джангир.

Зверь почуял, что его заметили и скрылся. Бурильщики двинулись дальше. Но вскоре оглянувшись, Бекгул снова увидел два зеленых огня. Теперь уже справа и ближе, чем в первый раз.

— Дай-ка я отобью ему охоту шляться за нами, — сердито сказал Джангир и зарядил ружье.

— Не надо, Джангир, — попросил Бекгул, — стрелять не надо. Если это барс, он разорвет нас.

— Что там не надо! Я за старшего… Слушай команду: приготовить нож! Если это барс, с двоими он все равно не сладит.

Словно подслушав разговор, зверь вновь скрылся. Но потом появился снова. Отойдя на несколько метров от лошади, Джангир опустился на колено, прицелился и выстрелил. Ружейный грохот долго перекатывался по горам. Зеленые огни метнулись куда-то в сторону и погасли. Больше они не появлялись. Но до самого Гаурдака пришлось держаться настороже, идти с оглядкой. Это, пожалуй, было тяжелей, чем открытая схватка с опасным зверем.

Владимир не спал. Вспоминались отец, мать, сестры и неизменно — Бекгул. В короткие минуты забытья обуревали кошмарные виденья, уносившие его к одинокой буровой, туда, в долину Кугитанг-Дарьи. Чаще всего виделась ему яростно ревущая река. Вот бьются, сшибаются мутные волны. Взлетают над ними пенные хлопья. Шальная вода закручивается в воронки. Вот в одной из воронок он видит человека и… узнает в нем Бекгула. Всего на миг показывается над водой его лицо, искаженное отчаянием и страхом. Но волны захлестывают его и уносят все дальше и дальше, куда-то в темноту, откуда доносится слабый крик о помощи.

То виделась ему буровая и грозно нависший над нею утес. Вдруг раздается страшный грохот. Поток каменных глыб рушится на буровую. Металлическая вышка клонится, на бок и над ней вырастает каменный холм — братская могила его друзей.

Эти видения мучили Владимира до утра. Он знал, что бригада Бекгула Алимова могла уцелеть только чудом.

Седлецкий зажег свет и посмотрел на часы. Было около четырех. Открыл окно. Тихо. С улицы тянуло свежим влажным воздухом, горными лугами.

Натянув сапоги, Владимир побежал к начальнику экспедиции Михаилу Михайловичу Скороходу. Быстро договорились о плане действий. Было решено составить автопоезда из двух-трех автомашин и немедленно ехать на буровые и на базы геологических партий. Владимир обежал дома, где жили шоферы, поднял их на ноги и велел подтягивать автомашины к базе экспедиции. Автомашины загрузили дровами, палатками, посудой, продовольствием.

На рассвете выехали из Гаурдака.

Седлецкий поехал к Бекгулу, на десятую. Дорогу развезло. Колеса мощных вездеходов буксовали на подъемах. Сель еще не затих, продолжая рычать в промоинах и в оврагах. Владимиру показалось, что едут они очень медленно.

— Ты что? Разучился ездить? — повернулся он к шоферу.

— Да ведь опасно, Владимир Иванович, — может занести…

— Ну хоть чуточку быстрей!..

— Чуточку можно.

Часа через полтора развиднелось. Небо очищалось от серых расползающихся туч. На востоке, в открывшейся синеве высоко вознесся пик Айри-Баба. «Теперь уже кажется недалеко, — облегченно вздохнул Владимир, — скорее бы…»

В горах все цвело. На склонах и в лощинах виднелись багряные разливы маков. Звонкой синью били в глаза острова горных колокольчиков. Еще выше поднялись травы. На траве и листьях цветов, сверкая, дрожала роса. Опьяняющим ароматом весны был напоен воздух.

Машины съехали с пологого холма и свернули влево. Еще один поворот, и Владимир увидел реку, высокую скалу и под ней четкий силуэт буровой вышки. Он ощутил, как трепетно забилось сердце.

Машины пришлось остановить, не доезжая до буровой. Разлившись во время ливня, Кугитанг-Дарья нанесла много ила, и они могли бы увязнуть в нем.

Владимир выскочил из кабины и, разбрызгивая грязь, бегом пустился к буровой. Ошеломленный страшной догадкой сбавил шаг: возле буровой не было ни души. Куда подевались люди? Неужели погибли? Владимир задыхался от волнения. Кровь стучала в висках.

Вот до буровой осталось всего несколько шагов. И — никого… Розовая грязь чавкает под сапогами. И вдруг… из бурового гаража выходит Бекгул…

Седлецкий бросается к нему, обнимает…

— Жив? Невредим? — срывающимся голосом кричит Владимир. — А как остальные? Где они?

— Живы, Владимир Иванович, живы, — тихо говорит Алимов. Он подтянут, его загорелое лицо с правильными чертами тщательно выбрито. Оставлена лишь узенькая полоска усов.

Остальных членов бригады Владимир встретил в гараже. Река и сель тут натворили немало, понатащив в гараж целую гору мусора, камней, ила. На очистку уйдет не меньше дня.

— Что же вы тут делаете? — спросил Седлецкий буровиков.

— Думаем, как очищать…

— А что же тут думать? — засмеялся Владимир. — Берите лопаты и — за дело!

Бекгул тоже засмеялся.

— Нечем, — ответил он. — Лопаты, казаны, дрова, уголь, разный шурум-бурум — все унесла вода.

— Ах, вот как! Тогда пусть ребята возьмут в машинах все, в чем вы нуждаетесь. А ты расскажешь, как вы сражались с паводком.

Так же, как и в Гаурдаке, здесь разразился сильный дождь. Река быстро вздулась, зашумела. Все ближе и ближе она подкрадывалась к буровой. Но вахта сменного мастера Наркабула Эргешева не обращала на это внимания и продолжала вести проходку. Бекгул Алимов тоже был тут.

Никто и не заметил, как вода, обогнув вышку, затопила дизель, находившийся неподалеку в отдельном сарайчике. И все потонуло во мраке.

— Факелы, Наркабул! Факелы! — крикнул Алимов. Сменный мастер метнулся в гараж буровой и вынес оттуда четыре горящих факела.

— А теперь, Наркабул, беги в домики и зови остальных, — приказал бригадир. Он вышел, чтобы посветить Наркабулу, и сквозь густую сетку дождя увидел, что тот бежит по колено в воде.

Бекгул раздал факелы бурильщикам. Одним велел вручную поднимать инструмент из забоя, других послал перетаскивать ящики с керном. Всего было сто ящиков. В каждом — по сто килограммов породы. Ящики уже заливало водой. Их могло заилить или утащить потоком. Но разве это можно было допустить! Ведь керн — это плоды нелегкого труда целой бригады. И чтобы отдать его на произвол стихии!..

Под проливным дождем факелы шипели и трещали, слабо освещая путь от того места, где ящики лежали, и до пригорка, куда перетаскивали их буровики. Десять тонн перенесли они в ту ночь. И только после этого ушли на отдых.

— Ну, а с этого утеса… ничего не свалилось?

— Ничего, — ответил Алимов.

— А я все боялся за него, — признался Седлецкий. — Ну, думаю, прихлопнет и — крышка.

Бригаде Бекгула Алимова снова поручили бурить на калийную соль. На этот раз скважину 713-ю, расположенную к северо-востоку от Гаурдака. Вокруг — холмы, небольшие горы, которые как будто кто-то нарочно размалевал в самые различные тона: нежно-зеленый, красный, вишневый, желтый.