Камилла Мортон - Плутовка

• Название: Плутовка
• Автор: Камилла Мортон
• Издательство: Панорама
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2001
• ISBN: 5-7847-0007-3

Три года назад закончилась Первая мировая война. Британская аристократия вовсю восстанавливает родовые имения, еще совсем недавно приспособленные под санатории для выздоравливающих офицеров и солдат, шумят балы, играются свадьбы, делаются ставки на скачках в Эскоте и даже проводятся традиционные парфорсные охоты…

Младшая дочь лорда Вудсворта Вирджиния Спенсер-Китс, радуясь послевоенной либерализации нравов, мечтает о карьере деловой женщины и, скрывая свое высокое происхождение, нанимается секретарем к полковнику Ричарду Дикерсону. Они не могли не влюбиться друг в друга. И все бы у них сложилось, но вдруг выясняется, что во время войны после ночного налета немецких цеппелинов покойные брат Вирджинии и жена полковника были найдены вместе среди развалин одной из лондонских гостиниц.

Удастся ли влюбленным преодолеть разверзшуюся перед ними пропасть?

---

— Этого я не знаю.

— И не узнаешь. Твое стремление восстановить репутацию покойного брата в высшей степени похвально, но зачем подозревать какого-то Глена Гринуэя в том, что именно он был любовником моей жены? Почему?

Тяжело вздохнув, Вирджиния пустилась рассказывать ему о письмах, которые случайно попались ей на глаза, о том, как она, не разобравшись, что это за письма, прочла одно из них.

Рич слушал ее с ледяным спокойствием.

— И что же это были за письма? — спросил он.

— Любовные послания твоей жене от человека, которого звали Глен.

— Ясно. И где эти письма теперь?

— Я… я передала их Нэнси.

— Может, тебе следовало бы отдать их мне?

— Я не могла. Если ты ничего не знал о том, что твоя жена тебе изменяет, то этими письмами я причинила бы тебе боль.

— Весьма признателен, — не без доли сарказма изрек Рич. — Нэнси, где они?

— Я их уничтожила.

Если Рич и был обескуражен этой очередной новостью, то виду не подал.

— И зачем же ты это сделала?

— Прости, Рич. Я понимаю, что не должна была… Но подумала, дело прошлое и лучше не бередить старые раны. Решила, что хранить их просто не имеет смысла.

Рич понимающе кивнул и вновь перевел взгляд на Вирджинию.

— Должен тебе кое-что сказать. Видишь ли, ты, наверное, не в курсе, что у моей покойной жены было несколько любовников. Так что твой брат всего лишь один из них.

Он говорил с издевкой, словно давая Вирджинии понять, что она попусту теряет время, однако он не знал, что Пол успел рассказать ей об Оливии.

— У моего брата не было романа с твоей женой, — с отчаянием в голосе промолвила она. — Прошу, ты должен поверить мне. Как мне тебя убедить?

— Извини, но ты не можешь убедить меня в том, что твой брат ни в чем не виноват. Я сочувствую твоим родителям и уважаю твое стремление реабилитировать брата, но ты не можешь требовать, чтобы я поверил тебе, не получив веских доказательств.

Вирджиния, не в силах больше выдерживать на себе его пристальный взгляд, сокрушенно потупилась.

— Хорошо. Значит, нам больше не о чем говорить.

— Совершенно верно.

Нэнси торопливо выскользнула из комнаты, оставив их вдвоем, и пошла за машиной, чтобы отвезти Вирджинию на станцию. Взяв свою сумочку, Вирджиния уже собиралась последовать за ней, но голос Рича остановил ее.

— Что ты теперь намерена делать? — спросил он.

Голос был бесстрастный и резкий, словно обращенный к незнакомцу.

— Вернусь в Лондон, попробую подыскать работу, — сказала она, не поднимая глаз.

Тон Рича немного смягчился:

— Что бы между нами ни произошло — и какой бы ни была истина, — я желаю тебе успеха. Тем более что ты так серьезно относишься к своей работе. Если понадобятся рекомендации, я всегда к твоим услугам.

— Спасибо. — Вирджиния в нерешительности остановилась возле дверей. Мука расставания становилась невыносимой. Она обернулась и с болью в голосе промолвила: — Скажи мне, Рич, ты теперь до конца жизни будешь презирать меня?

Рич опешил. Ее слова, сказанные вполголоса, почти шепотом, проникли ему в душу, всколыхнув самые сокровенные из его чувств.

Вирджиния была бледна неестественной бледностью; глаза ее от невыплаканных слез сверкали, подобно бриллиантам. Не в силах противостоять магнетизму этих глаз, Рич подошел к ней и уже готов был коснуться ее, но рассудок его в последний момент взял верх.

— Презирать? — переспросил он, не скрывая своего изумления. — С чего ты взяла? Я не могу презирать тебя. Ты же знаешь о моих чувствах к тебе. Полагаю, тогда, в салоне, когда ты играла Шопена, ты все поняла. Я всегда буду помнить о той ночи.

— И ты не хочешь освежить эти воспоминания?

— О Господи, Вирджиния, замолчи!.. — хриплым от волнения голосом пророкотал он. — Ты не представляешь, как мне хочется заключить тебя в объятия, однако ты должна понимать — все против нас. Такова суровая реальность жизни. Мы не можем быть вместе. Боже, как мне будет не хватать тебя! Но мы оба знаем, что возврата к прошлому нет.

Вирджиния порывисто отвернулась, на ресницах ее блестели слезы. Но душа ее ликовала: она небезразлична ему, он по-прежнему любит ее!

— Что ж, в таком случае тебе лучше забыть о моем существовании. Прощай, Рич. Нэнси, наверное, уже заждалась.

Долго после ее ухода Рич стоял неподвижно, словно оцепенев. С уходом Вирджинии дом внезапно опустел, и откуда-то потянуло холодом. Никогда в жизни Рич не чувствовал себя более гнусно.

В машине Вирджиния ни разу не оглянулась, ни разу не бросила прощального взгляда на поместье, ей казалось, что, если она обернется, у нее остановится сердце. Она смаргивала слезы, борясь с подступавшим к горлу комком, и страшно боялась, что вот-вот разрыдается. Ничего, успокаивала она себя, время и упорная работа залечат раны. Ей надо сохранять ясность ума — ведь должна же она восстановить доброе имя Бобби… Начнет она с розысков Глена Гринуэя, если, конечно, тот не погиб на войне.

— Я попробую поговорить с Ричем, — прервала ее размышления Нэнси. — Обещаю тебе. Но ты же видишь, что это за человек. И все же… он любит тебя. В этом я нисколько не сомневаюсь.

— Очевидно, недостаточно, — с грустью промолвила Вирджиния.

Теперь она знала, что скорее всего больше никогда не увидит его. Если раньше у нее еще оставались какие-то иллюзии на этот счет, то теперь они развеялись. И все-таки Вирджиния по-прежнему тосковала по нему, и время оказалось здесь не властно. И словно что-то в ней — та часть ее души, которую пробудил он, — съежилось от горя. Днем всегда находились дела, которые позволяли ей отвлечься от грустных мыслей, но ночи были невыносимы.

Она вернулась в свою лондонскую квартиру, которую снимала вместе с Салли. Все так же ее мысли витали главным образом вокруг загадочного Глена Гринуэя, все так же она с грустью вспоминала о том времени, что провела в Стэнфилд-холле, но вместе с тем перед ней вставал и вопрос о ее профессиональном будущем — работа оставалась для нее важной составной частью ее жизни, может быть, еще более важной теперь, когда она решила покончить с прошлым.

Первым, кто посоветовал ей отправиться в Америку, был отец. Он считал, что пребывание вдали от дома поможет ей поскорее забыть о своих проблемах, преодолеть боль утраты, которая не отпускала ее после гибели брата. Лорд Вудсворт связался со своими нью-йоркскими друзьями, семейством Лэнгстон, у которых Вирджиния жила, когда пришло известие о смерти Бобби.

Еще с довоенных времен Лэнгстоны начали всерьез заниматься предметами искусства. Два их сына изучали в Париже живопись и, вернувшись в Нью-Йорк сложившимися, зрелыми художниками, основали галерею для продажи собственных работ. Один из братьев, чуткий к веяниям времени, понимая, что из творческих прорывов можно извлекать неплохую прибыль, открыл в Нью-Йорке аукционный дом. Услышав от лорда Вудсворта, что Вирджиния ищет работу, он предложил ей место в своей фирме.

Она с благодарностью восприняла это предложение и обещала подумать. Такая работа вполне устроила бы ее, поскольку Вирджиния любила искусство и неплохо разбиралась в нем. К тому же она понимала, что ей пора всерьез задуматься о будущем, а работа в Нью-Йорке обещала самые радужные перспективы. Но сначала она должна разыскать Глена Гринуэя.

Дни стали совсем короткими, на Лондон опустилась зима. Салли делала все от нее зависящее, чтобы развеять меланхолию, которой в последнее время была подвержена Вирджиния. Она снова стала водить подругу по многочисленным друзьям и знакомым — это были богатые, остроумные, обаятельные, благородные люди, — надеясь, что среди них та развеется, забудет о своих горестях; они посещали театры, ходили на балет в Садлерз-Уэллз, а после отправлялись в «Савой» или на какую-нибудь шикарную вечеринку, где танцевали до поздней ночи под музыку входивших в моду Ирвина Берлина и Джорджа Гершвина.

Но и за развлечениями Вирджиния не забывала о своей миссии. Она связалась со штабом Йоркширского королевского пехотного полка в Йорке, в котором служили Бобби и Глен Гринуэй. Для нее было огромным облегчением узнать, что Глен остался жив, хотя в результате тяжелого ранения лишился ноги.

После демобилизации след его потерялся. Впрочем, Вирджинии дали его старый адрес в Дарлингтоне, так что у нее появилась хоть какая-то зацепка. Если он больше не живет там, возможно, его родные подскажут, где его искать. Вирджиния позвонила отцу и сообщила ему то, что ей удалось установить. Отец обещал заняться этим делом сам, чтобы избавить ее от необходимости тащиться в Дарлингтон.

Чувствуя, что они, пусть на шаг, но приблизились к разгадке тайны, окутывавшей последний день жизни Бобби, Вирджиния несколько воспрянула духом. Она даже написала письмо Лэнгстонам, в котором сообщала, что с радостью принимает предложение занять место в «Хаус оф Лэнгстон» и ждет, что они известят ее, когда ей следует быть в Нью-Йорке.