Луиза Дуглас - Love of My Life. На всю жизнь

• Название: Love of My Life. На всю жизнь
• Автор: Луиза Дуглас
• Издательство: Клуб Семейного Досуга
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-966-343-878-8, 978-5-9910-0351-3, 978-0-2305-3207-6

Тридцатилетняя Оливия Феликоне обожала своего мужа, купалась в его любви, но внезапно овдовела. Пытаясь справиться с отчаянием, героиня углубляется в воспоминания своей юности, где у нее есть свои «скелеты в шкафу», анализирует долгие и непростые отношения с родственниками мужа и короткую любовную связь с его братом-близнецом. Все это в конечном итоге приводит ее к пониманию нехитрых житейских истин и приносит успокоение измученной душе.

---

Глава 16

Кабинет профессора находился на втором этаже здания исторического факультета. Это была большая комната с высоким потолком, которая, наверное, раньше служила гостиной. По периметру потолка шел лепной карниз, а сверкающая люстра свисала из центра огромной лепной розетки. Стены были увешаны видами Уотерсфорда разных лет. Я сразу заметила пейзаж, написанный в то время, когда город был еще совсем маленьким, и на том месте, где сейчас дом Анжелы и Маурицио, паслись овцы.

Впустив меня в кабинет, профессор вернулся за свой большой старомодный стол, на котором, радуя глаз, громоздились кипы книг и бумаг. Пол тоже был завален книгами и бумагами. К столу была прилажена пробковая доска, которую в три слоя покрывали бумажки с записями, сообщениями и списками неотложных дел.

В углу комнаты, под тремя высокими подъемными окнами, стоял еще один стол, поменьше, с выцветшими картонными папками и старым пыльным компьютером.

Я села на потертый кожаный диван, оказавшийся мягким и невероятно удобным. На ковре, который последний раз пылесосили неизвестно когда, стояли немытые чашки из-под кофе. В солнечном луче, пересекавшем комнату, плясали пылинки.

Профессор откашлялся, потер щеку и произнес:

— Итак, хм, да…

Я сидела, сложив руки на коленях, и улыбалась. Я изо всех сил старалась выглядеть, как настоящий ассистент. Моей целью было произвести впечатление умной, рассудительной и серьезной особы.

— Вы интересуетесь историей? — с американским акцентом спросил профессор. Это был высокий смуглый красивый мужчина всего на несколько лет старше меня.

— Да, — ответила я и подумала о том, что подтвердить это голословное утверждение мне нечем.

— Это хорошо, — сказал профессор. — Хорошее начало. Хотите кофе, э-э… мисс…

— Феликоне, — подсказала я. — Вообще-то я миссис. Я с удовольствием выпью кофе. Черный, без сахара, пожалуйста.

— Вы очень четко выражаете свои мысли, миссис Феликоне.

— Да.

Я потупилась и стала рассматривать свои руки.

Выйдя из-за стола, профессор обошел меня, просунул голову в двери и попросил девушку из приемной сделать кофе. После этого он вернулся на свое место. Казалось, он не имел ни малейшего представления, о чем меня спрашивать.

Я решила ему помочь и проявила инициативу.

— А какими именно исследованиями вы занимаетесь? — спросила я.

— Ну… Хороший вопрос. Я пишу историю Мариан Рутерфорд. Вы слышали про нее? — поинтересовался профессор.

— Конечно, — я почувствовала себя значительно увереннее. — Это американская писательница. Я выросла в Портистоне, знаю дом, где она жила, и все достопримечательности, которые с ней связаны. К нам каждое лето приезжали полные автобусы туристов на литературные экскурсии. Наверное, они и сейчас приезжают.

Профессор откинулся на спинку кресла и сложил руки домиком.

— Значит, вы знаете ее историю?

— Я знаю, что она приехала в Портистон по приглашению издателя и влюбилась в здешние места. Действие ее самого знаменитого романа «Эмили Кэмпбелл» разворачивается в Портистоне. Я даже могу показать место, откуда Эмили, предположительно, бросилась со скалы.

Профессор кивнул.

— Эпонимическая[6] героиня, — сказал он.

Я тоже кивнула, мысленно отметив про себя, что нужно будет посмотреть слово «эпонимический» в словаре.

— Вы читали эту книгу? — спросил профессор.

— Конечно. И все остальные тоже. Но «Эмили Кэмпбелл» — моя любимая.

— Моя тоже. Вы умеете печатать?

— Да, конечно. Я умею печатать.

— А вы включаете радио, когда печатаете?

Я заколебалась с ответом, но потом решила ответить честно:

— Нет.

— Это хорошо. Потому что я не люблю, когда во время работы меня что-то отвлекает.

В этот момент дверь открылась и девушка внесла поднос с двумя чашками растворимого кофе и тарелкой с печеньем. Я взяла свою чашку, отказавшись от печенья. Профессор поблагодарил за кофе, разломил печеньице и окунул его в чашку.

— Скажите, — обратилась я к нему, — если вы решите взять меня на работу, в чем будут состоять мои обязанности?

— Вы будете печатать мои записи. Заносить их в компьютер. Увы, я предпочитаю писать ручкой.

— Понятно, — я улыбнулась и кивнула.

— Несовременная привычка, но ведь компьютер не возьмешь с собой в кровать, в поезд или на вершину скалы.

Я решила, что было бы бестактным указать профессору на то, что такое вполне возможно. Достаточно всего лишь купить лэптоп.

— То есть сама я не буду заниматься какими-либо исследованиями?

— Боюсь, что вы невнимательно читали объявление, — ответил профессор. — Там уточнялось, что я ищу ассистента, который бы помогал мне в моих исследованиях, а не занимался ими сам.

— Да, конечно, вы правы.

— Я мог бы дать объявление о том, что ищу машинистку, но побоялся, что это привлечет неподходящих соискателей.

— Ммм, — уклончиво пробормотала я и отпила кофе. Он был обжигающе горячим, но совсем жидким.

— Ну что ж, мне кажется, вы обладаете всеми необходимыми качествами для этой должности, — сказал профессор. — Честно говоря, мисс… эээ…

— Феликоне.

— Да, мисс Феликоне. Эти собеседования такие утомительные. Вам подходит эта работа?

— Ну, в общем-то, да, я…

— Рабочий день с девяти до четырех. Суббота и воскресенье — выходные. И я попрошу вас быть пунктуальной. Оплата по стандартной университетской ставке. Я понятия не имею, сколько это, но уверен, что немного. Вам придется на время работы отключать свой мобильный телефон, и хочу предупредить сразу, что я плохой собеседник. Люди считают меня необщительным.

— Меня это вполне устраивает.

— Прекрасно. Тогда я попрошу Дженни объявить о том, что место занято, — сказал профессор, поднимаясь и протягивая мне руку.

Я тоже встала. Рука профессора была прохладной и сухой. Это была рука ученого, кожа которой напоминала страницы старой книги. Профессор снял очки и едва заметно улыбнулся.

— А теперь извините, мне пора работать, — сказал он и вернулся к своим книгам.

Мы с Марком поехали на побережье в моей машине, взяв с собой теплые пальто, термос с кофе и одеяло. Доехав до конца дороги, мы по крутой, покрытой галькой тропинке спустились в маленькую бухточку, которую обнаружили много лет назад. Мы знали, что у подножия скалы есть пещера. Пенящиеся волны, набегая на берег, с мерным шорохом перекатывали гальку, а над морем истошно кричали чайки. Расстелив одеяло у входа в пещеру, мы сбросили с себя ботинки, джинсы и белье. На этот раз у нас был какой-то особенно радостный, бодрящий, жизнеутверждающий секс. А потом я лежала на спине и смеялась, глядя на проносящиеся по небу небольшие белые облака, в то время как Марк, немного нелепый в своем грубом свитере и толстых серых носках, сидел рядом со мной и фотографировал мобильником греющихся на скалах котиков. Его широкие, поросшие темными волосами бедра резко контрастировали с моими — узкими и бледными.

— Раньше люди считали, что котики — это души умерших, — сказал Марк, поворачивая ко мне свою растрепанную ветром голову. — Наверное, это связано со звуками, которые они издают. А может быть, с тем, как они лежат на скалах.

— На мой взгляд, они выглядят довольно здоровыми и упитанными.

— И все равно у них грустный вид. Обрати внимание на их глаза.

— Скорее всего, им просто до смерти надоело море. Согласись, несколько скучновато смотреть на него день за днем, безо всякого разнообразия.

— И каждый день есть только сырую рыбу.

— Угу.

— Не говоря уже о погоде.

— Бедные котики.

— Да, невеселая у них жизнь.

Марк обернулся и сфотографировал меня.

Я отбросила волосы с лица и уже открыла рот, чтобы возмутиться.

— Не волнуйся, — успокоил меня Марк. — Я ее удалю.

— Удали немедленно.

— Ладно, ладно.

— Марк…

— Ну все, успокойся, уже удалил.

Склонившись надо мной, он закрыл мне рот поцелуем. Его губы были солеными и сухими. Извиваясь всем телом, я прильнула к нему. Покачав головой, Марк улыбнулся, и его холодная рука оказалась у меня между ног. Я дрожала. Я хотела большего. Я вбирала его в себя.

Мы погружались в блаженное забытье. Это уже перестало быть только способом выжить. Наши отношения уже не были всего лишь бальзамом для душевных ран или взаимным утешением. Они переросли в нечто большее. В тот день, когда мы ездили на побережье, я испытала ощущения, о существовании которых уже успела забыть за прошедшие страшные месяцы. Сначала я даже не смогла их классифицировать, но позднее, когда вернулась в свою квартиру и вымывала из волос песок, меня осенило. Там, в бухте, я несколько мгновений была по-настоящему счастлива.

Глава 17

В свое первое лето работы в «Маринелле» я влюбилась в семейство Феликоне и в их образ жизни. Мне и раньше нравились эти красивые и обаятельные люди, теперь же они меня окончательно заворожили. По сравнению с моей матерью, с ее туфлями без каблуков, широкими лодыжками, короткими волосами с некрасивой сединой и мученическим выражением лица, Анжела выглядела как королева или кинозвезда. Миниатюрная элегантная блондинка с безупречным маникюром, она всегда улыбалась, даже когда отчитывала сотрудников за какую-то провинность. У Маурицио была маленькая аккуратная бородка и так называемый «высокий» лоб. На самом деле его волосы просто начинали редеть, как у маминого друга Хэнсли. Но, в отличие от Хэнсли, Маурицио очень много смеялся. А кроме того, он много пел, много целовался и любил цитировать стихи. И хотя он часто кричал, эти вспышки плохого настроения были кратковременными и дальше слов дело никогда не заходило. Он говорил нам с Аннели вычурные комплименты, подкрепляя слова выразительными жестами, постоянно скармливал нам лакомые кусочки, и каждый день мы уходили домой с пакетами, набитыми всякими вкусностями, оставшимися после клиентов. Мне нравилось это оживленное место с его запахами кухни, суетой, шумом, веселой болтовней и музыкой по радио. Когда я находилась в «Маринелле», жизнь была полна красок.