Людмила Жукова - Лодыгин

• Название: Лодыгин
• Автор: Людмила Жукова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1989
• ISBN: 5-235-00373-Х

Широкий круг читателей знает замечательного русского инженера, ученого А. Н. Лодыгина как изобретателя лампы накаливания. Но, помимо этого, вошел он в историю техники как один из основоположников электротермии, как автор удивительных по смелости замысла проектов летательных аппаратов. Менее известна общественная деятельность А. Н. Лодыгина, в молодости близкого к народовольческим кругам, а в зрелые годы многое сделавшего для изучения и освоения естественных производительных сил Отечества. Второе издание книги дополнено рядом новых сведений о жизни и деятельности изобретателя, ставших известными благодаря усилиям автора — историка и литератора Л. Н. Жуковой.

---

В этой кромешной тьме грязных спекуляций, обмана и подлостей компаньонов, недоверия и обличений пайщиков и сторонних лиц блеснул Лодыгину единственым светлый луч — Академия наук присудила почетную Ломоносовскую премию в 1000 рублей. И хотя деньги ему, кругом обкраденному, были крайне нужны, гораздо важнее была сама честь стать лауреатом этой почетной премии — давалась ведь она только ученым и только за крупные открытия. Ее лауреатом был знаменитый Владимир Даль, например!

На Ломоносовскую премию 1874 года было всего два кандидата. Академики Зинин и Бутлеров предложили 36-летнего профессора Технологического института Ф. Ф. Бейльштейна, академик Вильд — 27-летнего А. Н. Лодыгина.

Зинин и Бутлеров — сами химики — считали достойными премии работы Бейльштейна по синтезу нескольких кислот, нужных анилинокрасочной промышленности, и предложенную им реакцию для открытия галогенов в органических соединениях.

Вильд же — физик, геофизик, метеоролог, создатель многих известных приборов: барометров, анемографов, испарителей и других, — самолично исследовал лампы Лодыгина в сравнении с дуговыми и лампами с платиновой нитью, сделав такой вывод: «Единственное неудобство угля вместо платины состоит в том, что уголь при накаливании соединяется с кислородом и, следовательно, постепенно сгорает. Но г. Лодыгин с успехом устранил это неудобство тем, что заключил накаливаемый уголь в герметически закупоренный стеклянный колпак, из которого самым простым способом извлечен кислород… Впрочем, не дело Академии наук произносить приговор об этих и подобных технических затруднениях, которые могут встретиться при практических применениях изобретения Лодыгина в большом масштабе… достаточно, если она признает, что Лодыгин своим открытием решил возможно простейшим способом важную задачу разделения электрического света и сообщил ему постоянство, и если ввиду особенно полезных, нужных и важных применений, которые сулит это открытие, она присудит Лодыгину Ломоносовскую премию».

Но комиссии по премиям не так-то просто было это сделать. Она попала в архизатруднительное положение. Бейльштейн — всем известный ученый-органик, профессор. Того и гляди, сам станет академиком, под его руководством составляется серьезнейший труд — многотомный справочник по органической химии. Кроме того, Бейльштейн, сам по происхождению немец, принадлежит к сильной в академии партии — «немецкой», выступавшей против подготовки в России инженеров-химиков, предлагая выписывать их из-за границы. Отдать Ломоносовскую премию не ему, а вольнослушателю Технологического института, где Бейльштейн профессор, по меньшей мере некорректно! Да и врагов сколько наживешь!

Любопытно, что в этом же году «немецкая партия» отклонила кандидатуру Менделеева в адъюнкты Академии наук, а через несколько лет, в 1880 году — в академики. И тогда же только резкий протест Бутлерова помешал «немецкой партии» провести в академики Бейльштейна (после смерти создателя теории строения органических веществ Бейльштейн все же им станет).

«Немецкая партия» — название условное, вовсе не по принадлежности к нации, а по мировоззрению. Множество нерусских ученых, как мы знаем, искренне боролись за развитие русской науки и снискали в новом Отечестве любовь и почет.

Генрих Иванович Вильд — швейцарец, человек, как считалось, «с дурным характером», занимал особое мнение в борьбе партий внутри академии. Он бился за расцвет русской науки, видя, как Борис Семенович Якоби, в России свое второе Отечество. Для него он сделал много: поставил на ноги Главную физическую обсерваторию, организовал сеть метеостанций по всей России, которые постоянно наблюдали за изменениями погоды и доносили о них в Петербург. Воспитал немало учеников из русских.

…26 ноября 1874 года скрестились шпаги академиков. Бурное заседание окончилось поначалу обтекаемым решением: «Основываясь на мнениях своих членов Вильда, Бутлерова и Зинина, комиссия признала как труды г. Лодыгина, так и г. Бейльштейна достойными премии… Вместе с тем, имея в виду § 12 «Правил», по которым премия не может быть раздроблена… комиссия считает долгом выразить, что с ее точки зрения можно было бы… назначить Ломоносовскую премию проф. Бейльштейну, а открытие А. Лодыгина… иметь в виду при следующем соискании Ломоносовской премии».

Это решение подписали Гельмерсен, Зинин и Бутлеров. Вильд же воздержался, оговорив условие, что комиссия предоставит физико-математическому отделению выбор между обоими кандидатами.

Настоял Генрих Иванович и на том, чтобы приложить к решению свое «донесение» об изобретении Лодыгина; плохо зная русский, написал его на немецком, в спешке не успев перевести. Рассказав в нем о неудачных опытах с электрическим освещением на Западе и в России, о до сих пор не решенных проблемах — достижении ровности света и его «дроблении», он заканчивает «донесение» вещими словами: «Г. Лодыгину удалось разрешить обе задачи очень простым способом и через это открыть путь к такому общему применению электрического света, которое, по вероятности, приведет к совершенному перевороту в системе освещения».

Столь оптимистическое заключение поколебало академиков. К тому же Бутлеров не мог не вспомнить, как два года тому он обсуждал лодыгинский проект водолазного аппарата и не прочь был помочь изобретателю в исследованиях водородокислородной смеси для дыхания, да тот и не подумал явиться в академию! Теперь ясно почему: занялся электролампой!

К заседанию 10 декабря 1874 года настроения в среде маститых явно изменились. Тайное баллотирование записками принесло Лодыгину 13 голосов, а Бейльштейну — 7. Одна записка оказалась белой.

Общее собрание академии от 13 декабря 1874 года одобрило решение физико-математического отделения, и 27 декабря удивленному и обрадованному Александру Николаевичу была выдана ассигновка на получение премии.

В «обновленном» стараниями Сущова Товариществе продолжалась грызня за паи и добывание патентов. Можно представить, как тяжело переживал Александр Николаевич отставку от своего изобретения и полную невозможность обуздать бывалых финансистов.

Наверное, другой бы цеплялся за малейшую возможность находиться при своем любимом деле, наверное, кто-то бы попытался жаловаться на жуликов в суд.

Лодыгин не изменил своей гордой натуре — он просто отказался сам от звания полного товарища, передал ведение дел другу детства В. К. Оленину, кандидату прав, и отбыл из Петербурга.

Нет никаких сведений об этой поездке Лодыгина в опубликованных о нем очерках. Так бы и осталась эта страница его биографии неизвестной, если бы не упоминание А. Родных в журнале «Нива»: «И он уехал на Кавказ», правда, без каких-либо объяснений причин и цели поездки. Найдено и собственное свидетельство Александра Николаевича о поездке в докладной записке по поводу второго варианта водолазного аппарата, поданной в морское министерство по приезде с Кавказа в Петербург в 1878 году: «По случаю тяжелой болезни вскоре затем должен был выехать из Петербурга для излечения, которое продолжалось до сего времени».

Но не минеральными водами Кавказа ездил лечиться Александр Николаевич, и вообще вряд ли был тяжко болен, хотя смрад спекуляций может привести к хандре любого честного человека. Лодыгин ездил на Кавказ работать!

Тайну поездки объясняли воспоминания М. Слобожанина (Е. Максимова) в «Минувших годах» (1908, № 1, 2, 3 «Черты из жизни и деятельности С. Н. Кривенко (К истории созидательного народничества)»).

Лодыгин ездил на Кавказ, чтобы принять участие в создании одной из первых в России народнической колонии! На первый взгляд это отклик на письма «Из деревни» Н. Энгельгардта, но его «школа для подготовки интеллигентных землевладельцев» в Батищеве на Смоленщине уже тогда характеризовалась как «образцовое хозяйство, на капиталистических началах». Создатели же кавказской колонии Кривенко и Лодыгин стремились к слиянию с народом, к труду на основах полного равенства сословий, мечтали о колонии-коммуне. Преследования и аресты ходоков в народ заставили Лодыгина скрыть истинную причину отъезда из Петербурга, сославшись на болезнь…

Глава 8. «Хождение в народ»

Из Ростова-на-Дону (здесь в 1875 году обрывалась железнодорожная ветка) он приехал на утлом пыхтящем пароходике в Керчь и ждал здесь несколько дней туапсинского рейса. Унылая, грязная Керчь ничем не напоминала о своей и гордой и постыдной древней истории: в XIII веке до н. э. она — родина героя гомеровской «Илиады» Ахилла, которому здесь, в Керчи — древнейшей кузнице, — из местного железа тавроскифские ковали — Гефесты — выковали непробиваемую бронзовыми мечами броню «до пят». А позже, в XIII веке н. э., Керчь — гигантский невольничий перевальный пункт, где, взирая на вереницы пленных русичей, пригнанных кочевниками, перекупщики злорадно вопрошали: «А остались ли в той стране еще люди?»