Николай Берг - Ночная смена. Остров живых

• Название: Ночная смена. Остров живых
• Автор: Николай Берг
• Жанр: Ужасы и Мистика

---

Ночная смена. Остров живых

Ночь. Десятые сутки Беды

Темно, знобко и погано на душе. Ноздреватый грязный снег хрустит под сапогами.

— Эти кронштадтские сильно с военными поругались — говорит шагающий рядом Саша, поправляя автомат.

— Что так?

— А сухопутные пригнали четыре автобуса с конвоем, отобрали кого помоложе — парней и девчонок — и к себе увезли. А кронштадским получается, одни старики и старухи останутся при таком раскладе. Пообещали автобусам колеса прострелить, если еще раз такое будет.

— Ясно. Ты б тоже присматривал — тут девушек еще осталось, может, кого и спасешь. Небось, из-за компа и не было девушки-то постоянной?

— Как сказать…

— Тебе надо завести себе девчонку.

— Надо. Они мягкие такие. Их щупать приятно.

Ишь, тихоня… Я-то думал он сугубо компьютерный ребенок, а он нормально мыслит. Благодаря компам с одной стороны можно познакомиться было хоть с японкой, хоть с австралийкой, с другой стороны с соседской девчонкой хрен познакомишься, особенно если у нее компа нет. Вот и получалась куча народу, переписывающаяся в инете, с другой — боязнь противоположного пола при общении вживую стала проблемой.

Хотя, помнится, видал я девушку в отделе с компьютерной литературой Дома Книги — ждал там своего коллегу, а встречи я всегда назначаю в теплом и сухом месте, это у меня после армии рефлекс такой.

Девчонка явно была "на охоте", нормальная такая симпатичная девчонка. Она держала в руках какую-то книжку типа "компьютеры для заварочных чайников" и, приглядев подходящего парня из тех, кто там шарился по полкам — обращалась с вопросом.

Ясное дело — парни тут же начинали пушить хвост и надувать щеки, отвечая на ее вопрос. Что уж она там спрашивала — я не слышал, но, судя по тому, с каким пылом ей начинали растолковывать — вопрос был достаточно простой.

Подошел коллега — я ему показал эту сценку. Коллега хмыкнул: "Толковая девчонка. Берет за самое мягкое место, а парни в этом отделе всяко не самые бедные, не самые глупые, не сильно пьющие и как положено компьютерщикам — вряд ли избалованы женским вниманием. Она сейчас наберет координат, потом попереписывается по "мылам" — глядишь, и будет свадебка! А парень еще и будет думать про счастливое стечение обстоятельств, про знак судьбы и про то, что его невеста — ламер…"

В чертовой темноте, освещаемой несколькими убогими костерками и огнем в ржавых бочках, лагерь смотрится куда как мрачно. И до того надо полагать завод по ремонту бронетанковой техники с его здоровенными бетонными корпусами цехов не слишком выглядел уютно, а уж после того, что здесь произошло и вовсе не кажется теплым местом. Хотя, наверное, когда тут организовали "Пункт спасения" для тех, кому повезло не превратиться в зомби за первый же день накатившей на город катастрофы впечатления у попавших в безопасное место были другими. Кто ж знал, что власть здесь фатально изменится и все превратится в мерзотный концлагерь буквально за одну ночь. А теперь нам тут все последствия разгребать…

И последствий этих будет много. Освобожденные нами сейчас спят вповалку, где смогли приткнуться, сектанты или кто там тут верховодил последнее время — удрали. Кто успел. Но мне страшно. Даже не потому, что сыро, холодно и темно, не потому, что совсем неподалеку валяется несколько сотен трупов упокоенных уже, да и неупокоенные тоже вполне могут быть рядом, нет, это как раз привычно. Уже привычно. Мне страшно оттого, что я наглядно убедился в том, насколько моментально люди теряют человеческое в себе.

Такое ощущение, что на этой загаженной, пропахшей ужасом территории я нахожусь уже давно. Даже не верится, что собственно вчера сводная компания из гарнизона Петропавловской крепости, из Кронштадта, с Медвежьего Стана и от Ржевского полигона бойко начала зачистку этого завода, напоролась на грамотное сопротивление основавшихся здесь сектантов, понесла катастрофические потери и в общем-то чудом сумела все-таки эту территорию очистить.

Теперь сил тут — кот наплакал, а вот спасенных получается несколько тысяч и что начнется тут утром, когда простоявшие в битком набитых цехах трое суток без воды и еды люди немного придут в себя — сложно представить. Это ж такое начнется… Сейчас-то они все спать повалились, где кто нашел себе место, потому тихо. Ну, почти — тихо. Выстрелы-то слышны, только на них никто уже внимания не обращает. Что удивляет и радует — зомби тут пока попадались только некормленые, первичные, если так сказать можно. Ни шустряков, отведавших мясца, ни морфов, изменившихся уже до весьма опасной степени увеличения силы и скорости пока нет. Тут же даю себе мысленного пинка — в нескольких корпусах завода таких тварей сидит целая куча. Хорошая была затея у сектантов, очень хорошая. И потери мы вчера понесли страшные, когда уже торжествовавшие победу люди получили подарочек — радиосигнал подорвал несколько зарядиков, в цехе, где сидели специально откормленные шустеры и почти морфы взрывами снесло петли ворот — и куча голодной нежити вымахнула прямо в толпу — и освобожденных из соседнего цеха живых и наших, посчитавших, что дело уже в шляпе и бояться нечего. Меня передергивает от представленного зрелища.

Около полевой кухни оказывается кисло — истопник скорчившись в позе эмбриона лежит на какой-то дерюге, повар стоит на коленях рядом, оба окружены кучей народа и даже патрульные тут — и наши и пара кронштадтских.

Один из них как раз сует лежащему фляжку.

У меня возникает сильное желание прострелить патрульному башку — это тот самый борец за истинно народную медицину, с которым я уже цапался неоднократно. Надо было его с катера все же сбросить, чую спинным хребтом — я еще с ним наплачусь. Успеваю убрать флягу от губ истопника. Встречаюсь взглядом с милосердным патрульным — самаритянином.

— Что вы лезете? — возмущенно спрашивает меня знаток медицины.

— Вы — патрульный?

— Да. И я оказываю помощь.

— Вот сейчас подберется к нам сзади очередной шустер — и будет тут веселье. Помощь я и сам окажу — а вы будьте любезны — патрулируйте, черт вас дери, доверенную вам территорию.

— Но вы ее окажете неправильно!

— Знаете, мне несколько неловко…

— Что?

— Если вы не встанете на ноги и не отправитесь патрулировать мне придется дать вам ботинком по морде, а это не очень хорошо для воспитанных людей. Идите патрулировать!

Упоминание о шустерах, однако, делает свое дело — одна пара патрульных спохватившись, начинает выбираться из толпы. Мало того — они тянут за руку и моего оппонента. "Пийшлы, пийшлы!" — убедительно толкует один из них.

— А я уж думал дать ему по харе прикладом — заявляет Саша.

— Я тоже думал… Что тут у вас случилось?

— Живот… схватило… — в два приема выдыхает лежащий.

— Как схватило? Рвота, понос были?

— Как ножом под ложечку пырнули. Больно, аж режет…

— Рвоты и стула не было — замечает толстый повар. — И ножом не пырял никто — я испугался — рукой залез — нет там ран. И крови нет.

— У вас язву диагностировали? — спрашиваю лежащего.

Истопник испуганно смотрит на меня. Дыхание у него частое и неглубокое — даже так видно, а поднесенная к его носу кисть руки это подтверждает — кожа на тыльной стороне кисти нежная. Дыхание улавливает четко.

— Да была вроде. Думаете, она?

— Мужайся, княгиня, печальные вести, как пелось в опере "Князь Игорь" — глупо шучу я — Думаю, что у вас прободная язва желудка или двенадцатиперстной кишки. Будем вас эвакуировать. Саша, свяжись с нашим ботаником — ургентный случай, надо больницу предупредить — операционная нужна на ушивание перфорированной язвы желудка. Нам тут транспорт необходим для доставки лежачего на берег и транспорт с берега до больницы.

Саша начинает бубнить в "Длинное Ухо", как он называет свою рацию.

— А без операции — никак, а? Обязательно резать надо? — жалобно спрашивает пациент.

— Никак. Но вы так не волнуйтесь — в клинике и операционная есть, и врачи — сделают в лучшем виде.

— А может все-таки не надо резать, а?

— У вас дырка в желудке. Сквозная. И все из желудка льется долой. Прямиком на кишечник, в брюшную полость. Сейчас вам хреново, потом через несколько часиков станет полегче — отомрут нервные окончания, а еще через несколько часиков будет отличный разлитой перитонит и придется ампутировать кусок кишечника. Дальше вы или будете как многочисленные наши сограждане — зомби или выживете, но останетесь калекой. Мне очень не весело вам это говорить, но лучше, чтоб вы были в курсе дел.

— А попить можно? Во рту пересохло!

— Сейчас ватку намочу — язык увлажним, легче станет, а вот пить нельзя категорически. Кстати! — тут я поворачиваюсь к повару — Вы же говорили, что вы — биолог?