К.А. Иностранцев - Хунну и Гунны (разбор теорий о происхождении народа Хунну китайских летописей, о происхождении европейских Гуннов и о взаимных отношениях этих двух народов).

• Название: Хунну и Гунны (разбор теорий о происхождении народа Хунну китайских летописей, о происхождении европейских Гуннов и о взаимных отношениях этих двух народов).
• Автор: К.А. Иностранцев
• Жанр: История

---

В заключение нашего разбора литературы о языковых остатках Хунну укажем, что в целях историко–этнографических, кроме преодоления трудностей китайской транскрипции иностранных слов и имён, в нашем вопросе (поскольку это опять–таки возможно при количестве и качестве наличного материала и древности эпохи) важна историческая точка зрения на урало–алтайские языки.

Оканчивая наш разбор новой литературы по гунскому вопросу, мы считаем нужным привести мнение об этнографической принадлежности интересующих нас народов в исследованиях и сочинениях общего характера за последнее время, каковые сочинения служат показателем общих взглядов на положение научного вопроса. В новейшем общем сочинении о славянских древностях Л. Нидерле (см. его соч. L. Niederle, Manuel de l’antiquité slave, I, L’histoire, Paris, 1923), говоря, что теория славянства Гуннов, предложенная ещё Венелиным, была в своё время опровергнута и сошла со страниц научной литературы (см. в его соч. стр. 177, пр. 3), называет Гуннов Турками (см. у него, стр. 73 и 176–7; у него же на стр. 52 и 53 о словах мёд и страва). Далее скажу несколько слов о трудах Г.Е. Грум–Гржимайло, продолжателя много сделавшего по нашему вопросу Н.А. Аристова. В его сочинении, вышедшем одновременно с моей работой и озаглавленном «Историческое прошлое Бэй–шаня в связи с историею Средней Азии» (СПб., 1898), соответствующем началу II тома его «Описании путешествия в Западный Китай» (СПб., 1899), он подробно касался вопроса, интересующего нас, особенно конечно китайских Хунну и их передвижений (см. всё начало первой главы, особенно стр. 24–25 о передвижении на Запад, 29–30 прим. о Юе–бани[104] и о Хунну и Гуннах, каковых автор считает тожественными; см. также т. III, СПб., 1907, стр. 461). Отожествляя Хунну и Гуннов, он считает Хунну древнейшими Турками, появляющимися в истории Средней Азии (см. его соч., стр. 246). При этом случае, в целях освещения имеющих отношение к нашему вопросу историко–этнографических данных, мы скажем несколько слов об одном факте из древней истории Средней Азии, связанном с судьбами Хунну. Говоря о возникновении в начале IV в. по Р.X. в восточной части Тибета особого, так наз. тугухуньского царства, предшественника Туфаньцев или Тибетцев (VII–VIII в.), Грум–Гржимайло по поводу известия Бодимура (XV в.) о шара–шарайгол–тулухуньцах (тугухуньцах) высказывает мысль, что автор Бодимура слил в одно современных ему сары–уйгуров (шара–шарайголы) с древними тугухуньцами или тогонцами (см. его Опис. пут., II, стр. 27 и 43–44, III, стр. 30–31 и 58). Тугухуньское царство обязано было своим возникновением прикочевавшей из Ляо–дуна части сяньбийского рода Муюн (в начале IV в.), которая образовалась в Амдо и у Куку–нора в особое владение. Не касаясь вопроса о действительной этнической принадлежности этого рода (Сянь–би, как известно, вообще считаются Тунгузами), мы несколько остановимся на имени господствовавшего рода, по которому царство получило своё название. Грум–Гржимайло считает, что Тогон и Тугунь значило по всей вероятности «тогонские люди». Мы думаем, что наименование царства Тогонским есть позднейшая этимология — от монгольского слова «тогон» — «котёл». В основе царство носило название Тугю–хун и означало Ту–гю —Хунны, т.е. Турки — Гунны. Это то же название, которое носило одно племя, встреченное китайским буддийский паломником Сон–юнем (начало VI в. по Р.X.) при проходе его через «движущиеся пески» — Ту–гю–Хунь, письмо которых было сходно с письмом Вэйцев (см. Terrien de Lacouperie, Beginnings of writing in Central and Eastern Asia, London, 1894, стр. 120 — Tuh–Kiueh-’hun). He останавливаясь на этнической принадлежности основателей предшествовавшего Туфаньскому царства, отмечаем это наименование, имеющее значение для изучаемого нами вопроса. Из общих сочинений кроме ранее нашей работы вышедшего труда синолога Паркера о древней истории восточной части Средней Азии (E.H. Parker, A thousand years of the Tatars, 1895, стр. 1–5, 132 — 2, 156, 168, 177), в котором признаётся турчизм Хунну (тоже и в упомянутой работе О. Франке)[105], отмечу работу Хирта о древней истории Китая (Ancient history of China, 1908), в которой Хунну считаются Турками. Турками же называл Хунну и Ф. Шварц в его работе о Туркестане (F. Schwarz, Turkestan, die Wiege der indogermanischen Völker, Freiburg, 1900, XIX, 15, 140). Наконец, И. Маркварт в своей работе о Команах (цит. соч., стр. 69) косвенно высказывается о народности Хунну и их отожествлении с Гуннами, говоря, что Усуни говорили по турецки, ибо были рано «гуннизированы» (Ф.В.К. Мюллер в цит. статье, стр. 574 считает, что Хунну несомненно говорили по турецки)[106].

Археологические находки, так много внёсшие в изучение древней истории Средней Азии Орхонскими открытиями, ничего не дают непосредственно для гунского вопроса. Это и неудивительно при значительно большом расстоянии по времени Хуннуской истории от истории Тугюйцев. Отмечу только одну раскопку — именно произведённое Ю. Талько–Грынцевичем обследование Суджинского могильника в Забайкальской области, подробно им описанного (см. его работу Суджинское доисторическое кладбище в Ильмовой пади Троицкосавского округа Забайкальской области в Трудах Троицкосавско–Кяхтинского Отделения Приамурского Отдела Русск. Геогр. Общ., т. I, вып. 2, 1898, Москва, 1899, стр. 1–77 и приложения, табл.I–XXVI). Из обряда погребения в срубе выясняется, что погребавшееся племя было пастушеское, скотоводческое. Предметы, найденные при погребении, отличны от минусинских медных находок — находятся железные вещи; предметы более высокой культуры и железо являются вероятно результатом сношений с Китаем; среди находок имелась круглая бронзовая пластинка (обломок) с 6 знаками, отличающимися от так наз. среднеазиатских рун в надписях на древних могилах Монголии (см. цит. работу, стр. 9 и 46 и табл. XII, рис. 36). Подводя итог своей раскопки, Талько–Грынцевич (стр. 39 цит. работы) отмечает, что могильник насыпан смешанной расой, может быть турецкого происхождения, до заселения этих мест Монголами. В следующей своей работе, посвященной этому же вопросу, этот исследователь (см. его статью, Древние обитатели Центральной Азии, там же, т. II, вып. 1–2, стр. 61–76, 1899, Москва, 1900; эта работа посвящена также в Русск. Антропологическом Журнале, т. I, №2, 1–11) для выяснения территории и пути следования народа, сооружавшего эти могильники со срубами, отмечает важность уяснения направления этого погребения далее на Восток и установление связи с погребением того же рода, находимым в Минусинском крае (см. стр. 64 его ст.). Наконец, в третьей работе по тому же вопросу (Древние обитатели Забайкалья в сравнении с современными инородцами, там же, т. VIII, вып. I, 1905, СПб., 1906, стр. 32–52), подводя итоги своих раскопок в Забайкальском округе в археологическом и антропологическом отношениях, классифицируя добытый материал и указывая заимствование погребённым в срубах населением из Китая вещей и железа, он отмечает их среднеголовость (см. стр. 39 и 45) и даёт следующие определения: «Можно полагать, что погребение в срубах относится к первым векам после Р.X.» (стр. 38); похороненные в них «по китайским источникам, не суть ли те из тюркских племён, которые в середине III в. до Р.X. сплотились в одно могущественное государство Хун–ну» (стр. 46). Отмечаем эти последние работы особенно потому, что именно археологические памятники дали повод к лучшему ознакомлению с древней историей Средней Азии, начавшемуся с дешифровки орхонских надписей.

Примечания

1

Впрочем, насколько я мог заключить по сочинениям некоторых из этих учёных, переведённым на немецкий или французский языки, напр., Hunfalvy «Ethnographie von Ungarn», в целях изучения отечественной истории их интересовал преимущественно вопрос о Гуннах; относительно же истории Средней Азии они следовали тем или другим мнениям ориенталистов, выраженным в сочинениях, написанных на языках более доступных.

2

В данном случае мы основываемся на мнении нашего покойного историка–синолога проф. С.М. Георгиевского, «Первый период Китайской истории», стр. 185.

3

Мы к несчастью не могли воспользоваться этой работой, так как её нет ни в Публичной, ни в Университетской, ни в Академической библиотеках, а выписать оказалось невозможным, так как она библиографическая редкость.

4

Под Средней Азией мы разумеем внутреннюю часть азиатского материка, ограниченную с севера Алтаем, с юга — Гималаями и китайской низменностью, с запада — Каспийским морем, с востока — Великим океаном. К таком значении мы и будем постоянно употреблять это имя в нашей работе.

5

Дегинь счёл, вероятно, это разделение чисто–географическим. Впрочем он нигде в своём сочинении не высказался по этому поводу.

6

Приведём некоторые примеры: «Гунны впоследствии носили имя Турок» (т. I, ч. I, стр. 5) «Турки Татарии происходили от древних Хунну» (т. I, ч. I, стр. 225). «История сохранила нам только известие о времени некоторых вторжений этих народов (т.е. Гуннов) или скорее Татар вообще» (т. I, ч. II, стр. 16). «Монголы, по словам всех писателей, особая орда, происшедшая от турецкого парода» (т. I. ч. I, стр. 272) и т.д., см. т. I, ч. II, стр. 18, т. I, ч. II, стр. 368, т. II, стр. 2 и др.