Алексей Рюриков - КОНТИНЕНТАЛЬНЫЙ СОЮЗ

• Название: КОНТИНЕНТАЛЬНЫЙ СОЮЗ
• Автор: Алексей Рюриков
• Жанр: Альтернативная история

Альтернативная история. Что было бы если… в СССР все же существовал "заговор против Сталина", а во Франции к власти пришли правые (что было вполне возможно). Скорее альтернативноисторическое исследование, чем художественное произведение.

---

Микоян, нарком торговли, снабжения и пищевой промышленности, к разговору со Ждановым был готов. Друживший с Калининым и Вышинским, Анастас Иванович человеком был хитрым и осторожным. Косиора невзлюбил, но в заговор просто так не пошел бы. Если бы шестым, не подводившим никогда чувством, не почуял - Косиор проиграет. Своей интуиции он верил.

Позже Жданов и Калинин, с помощью Берия и Постышева втянули в заговор первых секретарей ЦК Азербайджана Багирова, ЦК Казахстана - Мирзояна, Дальневосточного края Варейкиса, Горьковского обкома Прамнэка, главу ВЦСПС Шверника.

***

К заговору присоединялись и другие. Например, первого октября в Киеве, на пленуме украинского ЦК, выступал нынешний хозяин Украины Зеленский. Новый первый секретарь поступал по образцу своего начальника. Как и Косиор в Москве, он рассаживал своих ставленников по Украине. Но для них сначала нужно было освободить должности. И доклад "О буржуазно-националистической антисоветской организации бывших боротьбистов и о связях с этой организацией Любченко " был подготовлен как раз для этого. Панас Петрович при Сталине входил в украинское политбюро и расположением Зеленского не пользовался. Для новой команды он стал лишним.

После пленума Любченко уже собрался было стреляться, поскольку кроме ареста ждать было нечего, а идти в тюрьму не хотелось, но… нагнавший его по дороге к машине заместитель командующего Киевским военным округом Тимошенко посоветовал подождать. И обсудить ситуацию вечером…

С Тимошенко, верным другом и соратником по 1-ой Конной, уже успел поговорить приехавший в Киев Буденный. К Якиру и Косиору бывший конармеец ни малейшей симпатии не испытывал и до этого, а после подтвержденного документами рассказа боевого друга и покровителя об убийстве ими Сталина… вот последнего Тимошенко уважал. И поквитаться за его смерть считал для себя вполне естественным.

Маршалу о Любченко он доложил сразу после пленума, охарактеризовав просто: "…неплохой мужик, крупный работник. Есть, правда, за ним политические грешки - он когда-то был петлюровцем".

Такие мелочи Семена Михайловича через двадцать лет после войны не смущали, и стреляться Любченко он отговорил. А на косиоровской Украине у ждановцев появился свой человек. Кровно заинтересованный в их победе.

И вербовка сторонников продолжалась.

***

Бельский привлек старого сослуживца, во многом обязанного ему карьерой, Дагина. Последний занимал пост начальника отдела охраны руководителей партии и правительства и управления коменданта Московского Кремля, и его вербовка стала огромной удачей. Дагин о судьбе своего предшественника в Кремле, Ткалуна, слышал. И к заговорщикам идти не хотел, предъявленные Бельским все те же документы Мануильского его не впечатлили. Тогда замнаркома повез его на личную встречу со Ждановым и Буденным. Сразу, прямо из кабинета, в котором они разговаривали.

Лев Николаевич понимал, чем рискует. И отпускать бывшего подчиненного не собирался. Он бы предпочел его убедить, но в случае малейших сомнений, колебаться не планировал. На кону стояла его собственная жизнь, а к такой ставке замнаркома относился серьезно. Дагин это понял. У него было два варианта: сдать заговорщиков, либо примкнуть к ним. За раскрытие реальной антиправительственной организации, Агранов бы его наградил. Но выше не продвинул бы, некуда. Увидев, что в числе заговорщиков действительно высокопоставленные лица, комендант решился. Давний приятель Бельский до этого не подводил ни разу, а Буденный и Жданов виделись людьми основательными, с очень неплохими шансами. Жданов твердо обещал в случае удачи переворота награду самому Дагину и его младшему брату, работавшему в Ростовском обкоме комсомола. И чекист сотрудничать согласился.

Начальника основного силового подразделения НКВД, Главного Управления пограничных и внутренних войск комдива Кручинкина, "зубра" внутренних войск, окончившего военную академию РККА и прошедшего все ступени карьеры, друга и заместителя убитого при перевороте Фриновского, Бельский завербовал сам. Раздавить мятежников, убивших и оклеветавших его друга и других хороших людей (и получить при этом совсем не лишнее повышение), комдиву, числящемуся Аграновым в почти "ежовцах", представлялось здравой идеей.

Кроме того, Бельский смог убедить войти в оппозицию начальников областных управлений НКВД Ленинградского Заковского и Дальневосточного - Чернышева, и некоторых чекистов более низкого уровня.

***

В армии Буденный привел в заговор своих "первоконников" и командиров из группы Седякина. За маршалом шли и ему верили. Якира армейцы, не входившие в украинский клан, не любили. За самоуверенность, за комиссарское прошлое, а в первую очередь, разумеется, за вытаскивание на хорошие посты своих. На посты хотелось всем, и список военных заговорщиков впечатлял.

При помощи неожиданно ставшего незаменимым в вербовке сторонников, знающего в партии всех и вся Калинина, Жданов сумел встретиться с начальником Разведуправления Генштаба Уншлихтом, когда-то курировавшим всю разведку в СССР, потом снятым Сталиным с руководящих постов и до смерти вождя работавшем с Михаилом Ивановичем в ЦИК СССР. Гамарник вернул его в наркомат обороны, но Уншлихт этого не оценил, считая себя способным на большее. На пост самого Гамарника, например. Такая цена Жданова устроила, Уншлихт был человеком полезным и мог войти в его личную команду. А иметь в случае удачи задуманного своего человека в пробуденновском наркомате обороны не помешало бы, растущая доля военных в рядах оппозиции, лидера заговора начала нервировать.

С Уборевичем, вызванным в Москву на совещание, начали работать его давний приятель Постышев и Буденный. Жданов знал, для того чтобы вытянуть Уборевича в Москву, Буденный потребовал обсудить вопрос о кавалерии на Дальнем Востоке, а Уншлихт в то же время внезапно озаботился работой военной разведки в Китае и Маньчжурии. В том, что считающегося лучшим стратегом РККА командарма дожмут, он не сомневался. Буденный, конечно, сильная личность, но на случай войны надо и стратегов иметь.

***

Несмотря на конспирацию, информация об оппозиции Косиору и неких готовящихся на съезде сюрпризах, просачивалась. При таком количестве вовлеченных иначе и быть не могло, несмотря на всю осторожность заговорщиков, несмотря на весь их немалый опыт нелегальной работы.

Точной информации НКВД получить не удалось, но Агранову стала известна причастность к оппозиции Бельского. Нарком о предстоящем съезде помнил прекрасно. И понимал, что выступление оппозиции, неизвестно насколько организованной и многочисленной, будет представлять опасность. Косиор - не Сталин, его положение не настолько прочное, чтобы рисковать. Точных данных у чекистов не было, в причастности к оппозиционерам можно было подозревать слишком многих. А власти нужно было действовать аккуратно. Крутые репрессии сразу после переворота и расправы с Тухачевским могли вызвать резкую враждебность в партийных массах. Не рядовых, разумеется, а среди секретарей обкомов и республиканских ЦК, военных и чекистов, наркомов и руководителей главков. Недовольное и напуганное, это звено могло задавить руководство большинством, чего обустраивающейся на верхушке группе Косиора не хотелось. Не чувствовали они пока себя готовыми к открытой драке. Следовало выявить конкретных лидеров оппозиции, и двадцатого октября Агранов отдал приказ новому начальнику ГУГБ, Евдокимову.

Бельского решили брать в его рабочем кабинете, тут же допрашивать, а уже потом определяться с дальнейшими действиями. Агранов ждал у себя. Ждать впрочем, пришлось недолго.

Начальник союзной милиции риск участия в заговоре прекрасно осознавал, и к такому повороту событий был готов. И решение для себя принял еще в первый вечер, на даче Берии, в Сухуми: попадать на допрос к коллегам из особого отдела Лев Николаевич не собирался. Маленький браунинг он с самого начала держал при себе. В кабинете пистолет обычно лежал под рукой, прикрытый бумагами - замнаркома знал, что если придут арестовывать, времени у него будет немного.

Звонок Евдокимова насторожил. Начальник ГУГБ хотел зайти поговорить о вопросе нешуточном и неприятном: в Ташкенте чекисты взяли на присвоении конфискованного золота местного начальника управления угрозыска. Но почему он решил зайти сам? Правая рука Агранова, по всем аппаратным раскладам он должен был позвать простого замнаркома к себе. Тем более в такой ситуации…

Увидев лицо входящего Евдокимова и мелькнувших за ним оперативников, Бельский понял все и сразу. Для него не стоял выбор между жизнью и смертью, выбирать приходилось между пулей в висок из собственного пистолета и смертью долгой и мучительной - ведь все, происходящее с ним после задержания, являлось бы только растянутым путем к точно такой же пуле, но в затылок.