Грегори Бейтсон - Экология разума

• Название: Экология разума
• Автор: Грегори Бейтсон
• Издательство: Смысл
• Жанр: Философия
• Год: 2000
• ISBN: 5-89357-081-2

Грегори Бейтсон (1904-1980) - выдающийся мыслитель 20 века, философ, эколог, кибернетик и системный теоретик. Его книга "Шаги в направлении экологии разума" впервые вышла на языке оригинала в 1972 году, неоднократно переиздавалась и стала культовым интеллектуальным бестселлером в англоязычном мире.

В этой книге Г.Бейтсон намечает подходы к решению поставленной им широкомасштабной задачи по ревизии и модификации фундаментальных основ гуманитарного знания в свете современных положений кибернетики , теории информации и теории систем, а также созданию новой синтетической науки о живом, которую он назвал "экология разума". В данное издание вошли статьи по биологии и теории эволюции, в которых различные биологические процессы - от морфогенеза до эволюции в целом - рассматриваются с точки зрения детерминирующих их информационных и коммуникативных процессов, а также статьи общетеоретического плана, в которых обсуждается применение принципов кибернетики к живым системам, неоднозначная роль сознания, а также негативные последствия человеческих действий, нарушающих общесистемные принципы, лежащие в основе всего живого. Главной особенностью книги "Избранные статьи по теории эволюции и эпистемологии" является то, что в нее включена часть "Биология и эволюция", по техническим причинам не вошедшая в первое издание.

Рекомендуется философам, методологам науки, биологам, психологам, культурологам, этнографам, экологам, а также широкому кругу читателей, желающих лучше понять самих себя и свой мир.

---

О: Нет, дорогая. Он изобрел ее.

Д: Ага!.. Папа, кто изобрел инстинкт?

О: Я не знаю. Вероятно, это восходит к Библии.

Д: Но если идея гравитации связывает вместе два описательных утверждения, она должна быть гипотезой.

О: Это верно.

Д: Значит, Ньютон все-таки fingo гипотезы.

О: Да, конечно. Он был очень великий ученый.

Д: Ага!

* * *

Д: Папа, объяснительный принцип - это то же, что гипотеза?

О: Близко, но не совсем. Видишь ли, гипотеза пытается объяснить что-то конкретное, но объяснительные принципы, такие как "гравитация" или "инстинкт", в действительности ничего не объясняют. Это что-то вроде условного соглашения между учеными перестать пытаться объяснять вещи с определенного места.

Д: Может, Ньютон имел в виду это? Если "гравитация" ничего не объясняет, а есть только что-то вроде полной остановки в конце череды объяснений, тогда изобретение гравитации - это не то же, что изобретение гипотезы. И он мог сказать, что он не fingo никаких гипотез.

О: Это верно. У объяснительного принципа объяснения нет. Это как черный ящик.

Д: Ага!

* * *

Д: Папа, что такое черный ящик?

О: "Черный ящик" - это условное соглашение между учеными перестать пытаться объяснять вещи с определенного места. Я полагаю, обычно это временное соглашение.

Д: Но это не похоже на черный ящик.

О: Нет, но это так называется. Вещи часто не похожи на свои имена.

Д: Да.

О: Это слово пришло от инженеров. Когда они рисуют схему сложной машины, они пользуются чем-то вроде стенографии. Чтобы не рисовать все подробности, они ставят квадрат вместо целой кучи деталей и маркируют этот квадрат тем, что эта куча деталей должна делать.

Д: Значит, "черный ящик" - это маркировка того, что должна делать куча вещей...

О: Это верно. Но это не есть объяснение того, как куча работает.

Д: А гравитация?

О: Это маркировка того, что гравитация должна делать. Это не есть объяснение того, как она это делает.

Д: Ага!

* * *

Д: Папа, что такое инстинкт?

О: Это маркировка того, что должен делать некоторый черный ящик.

Д: Но что он должен делать?

О: Хм... это очень трудный вопрос.

Д: Продолжай.

О: Он должен контролировать (отчасти контролировать), что делает организм.

Д: А у растений есть инстинкты?

О: Нет. Если ботаник, говоря о растениях, использует слово "инстинкт", его обвинят в зооморфизме.

Д: А это плохо?

О: Да. Очень плохо для ботаника. Для ботаника провиниться в зооморфизме так же плохо, как для зоолога провиниться в антропоморфизме. Очень, очень плохо.

Д: Ага! Понимаю.

* * *

Д: Что ты имеешь в виду под "отчасти контролировать"?

О: Хорошо. Если животное падает со скалы, его падение контролируется гравитацией. Но если оно во время падения дергается, это может быть из-за инстинкта.

Д: Инстинкта сохранения своего "Я" (Self-preservative instinct)?

О: Полагаю, так.

Д: Папа, что такое "Я" (Self)? Собака знает, что у нее есть "Я"?

О: Я не знаю. Но если собака знает, что у нее есть "Я", и дергается, чтобы сохранить это "Я", то ее дергания являются рациональными, а не инстинктивными.

Д: Ага! Тогда "инстинкт сохранения своего "Я"" - это противоречие.

О: Ну, это что-то вроде полустанка на пути к антропоморфизму.

Д: Ага! Это плохо.

О: Но собака может знать, что у нее есть "Я", но не знать, что это "Я" нужно сохранять. Тогда рациональным будет не дергаться. Если собака по-прежнему дергается, то это инстинктивно. Но если она обучилась дергаться, то это не будут инстинктивно.

Д: Ага!

* * *

Д: Что же не будет инстинктивным, папа? Обучение или дергание?

О: Нет, только дергание.

Д: А обучение будет инстинктивным?

О: Хм... да. Если только собака не обучалась обучаться.

Д: Ага!

* * *

Д: Но, папа, что должен объяснять инстинкт?

О: Я всё пытаюсь избежать этого вопроса. Видишь ли, инстинкты были изобретены тогда, когда никто ничего не знал о генетике, а большая часть современной генетики открыта тогда, когда никто ничего не знал о теории коммуникации. Поэтому вдвойне трудно перевести "инстинкт" в современные термины и идеи.

Д: Да, продолжай.

О: Ну, ты знаешь, что в хромосомах есть гены, а гены - это некоторый вид сообщений, которые касаются того, как организм развивается и как он себя ведет.

Д: Папа, а развитие отличается от поведения? В чем отличие? И какое из них - обучение? Это "развитие" или "поведение"?

О: Нет, нет, не так быстро! Давай избежим этих вопросов, положив развитие-обучение-поведение вместе в одну коробку. Единый спектр феноменов. Теперь попробуем сказать, какой вклад инстинкт вносит в объяснение этого спектра.

Д: А это спектр?

О: Нет, это просто расплывчатый способ выражаться.

Д: Ага!

* * *

Д: Но разве инстинкт не весь находится на поведенческом краю этого "спектра"? И разве не все обучение определяется окружающей средой и хромосомами?

О: Давай внесем ясность: в самих хромосомах нет ни поведения, ни анатомии, ни обучения.

Д: А разве у них нет своей собственной анатомии?

О: Разумеется, есть. И их собственная физиология. Но анатомия и физиология генов и хромосом не есть анатомия и физиология целого животного.

Д: Конечно, нет.

О: Но она про анатомию и физиологию целого животного.

Д: Анатомия про анатомию?

О: Да, так же, как буквы и слова имеют свои собственные очертания и формы и эти формы являются частями слов или предложений и так далее которые могут быть про что-то.

Д: Ага!

Д: Папа, а анатомия генов и хромосом - это про анатомию целого животного? А физиология генов и хромосом - про физиологию целого животного?

О: Нет, нет. Нет причин ожидать такого. Все это не так. Анатомия и физиология не разделяются подобным образом.

Д: Папа, ты собираешься положить анатомию и физиологию вместе в одну коробку, как ты сделал с развитием-обучением-поведением?

О: Да. Несомненно.

Д: Ага!

* * *

Д: В ту же коробку?

О: Почему нет? Я полагаю, развитие находится ровно в середине этой коробки. Точно в самой середине.

Д: Ага!

* * *

Д: Если у хромосом и генов есть анатомия и физиология, они должны развиваться.

О: Да. Как следствие.

Д: Ты думаешь, что их развитие может быть про развитие всего организма?

О: Я даже не знаю, что мог бы значить этот вопрос.

Д: А я знаю. Он значит, что хромосомы и гены как-то изменялись бы или как-то развивались в процессе развития ребенка, и изменения хромосом были бы про изменения ребенка. Контролируя их или частично контролируя их.

О: Нет. Я так не думаю.

Д: Ага!

Д: Хромосомы обучаются?

О: Я не знаю.

Д: Они вроде черных ящиков.

О: Да, но если хромосомы или гены могут обучаться, они становятся гораздо более сложными черными ящиками, чем кто-либо в настоящее время их считает. Ученые всегда предполагают или надеются, что вещи просты, а затем открывают, что это не так.

Д: Да, папа.

* * *

Д: Папа, а это - инстинкт?

О: Что - инстинкт?

Д: Предполагать, что вещи просты?

О: Нет. Конечно, нет. Ученых нужно обучить так делать.

Д: Но я думала, что никакой организм нельзя обучить быть всегда неправым.

О: Юная леди, вы проявляете неуважение и ошибаетесь. Во-первых, ученые не ошибаются каждый раз, когда предполагают, что вещи просты. Весьма часто они правы или частично правы, и еще чаще они думают, что правы, и говорят это друг другу. И это является достаточным подкреплением. И в любом случае вы неправы, когда говорите, что никакой организм нельзя обучить быть всегда неправым.

Д: Когда люди говорят, что что-то является "инстинктивным", они стараются упростить вещи?

О: Да, конечно.

Д: И они неправы?

О: Я не знаю. Это зависит от того, что они имеют в виду.

Д: Ага!

* * *

Д: А когда они так говорят?

О: Да, эта постановка вопроса лучше. Они так говорят, когда видят, что существо что-то делает, и уверены, во-первых, что существо не обучалось это делать, а во-вторых, что существо слишком глупо, чтобы понимать, почему оно должно это делать.

Д: А еще?

О: Да. Когда они видят, что все члены вида делают те же вещи при тех же обстоятельствах, и когда они видят, что животное повторяет то же действие, когда обстоятельства изменились и действие заканчивается неудачей.

Д: Значит есть четыре возможности знать, что что-то - инстинктивно?

О: Нет. Четыре условия, при которых ученые говорят об инстинкте.

Д: Но что, если одно условие отсутствует? Инстинкт довольно похож на привычку или обычай.

О: Но привычкам обучаются.

Д: Да.

Д: Привычкам всегда обучаются двукратно?

О: Что ты имеешь в виду?

Д: Ну, когда я учу аккорды на гитаре, сначала я их учу или нахожу, а когда я практикуюсь, я привыкаю их так играть. И иногда у меня образуются плохие привычки.