Мозохин Борисович - Право на репрессии: Внесудебные полномочия органов государственной безопасности (1918-1953)

• Название: Право на репрессии: Внесудебные полномочия органов государственной безопасности (1918-1953)
• Автор: Мозохин Борисович
• Издательство: Кучково поле
• Жанр: История
• Год: 2006
• ISBN: 5-901679-07-5

В монографии исследуются внесудебные полномочия органов государственной безопасности с 1918 по 1953 гг., делигированные им высшими законодательными органами государства.

Кроме истории внесудебных полномочий органов ВЧК—ОГПУ—НКВД—МГБ в монографии представлены статистические сведения о деятельности органов безопасности за исследуемый период.

Цель настоящего исследования — на основе документальных материалов Архива Президента РФ и Центрального архива ФСБ РФ показать участие органов государственной безопасности в репрессивной политике нашего государства, в реализации ими предоставленных высшими законодательными органами страны внесудебных полномочий.

Кроме истории внесудебных полномочий органов государственной безопасности в монографии приводятся статистические данные, которые взяты из отчетов органов государственной безопасности, хранящихся в Центральном архиве ФСБ РФ.

---

В целях решительной борьбы и ликвидации бандитизма как в городе, так и в деревне 9 мая 1924 г. Президиум ВЦИК СССР предоставил специально уполномоченным по согласованию с органами местной власти лицам право внесудебной расправы в отношении бандитов и их пособников. А именно: высылки из данной местности, заключения в концентрационный лагерь на срок до трех лет и применения высшей меры наказания — расстрела.

Органы ГПУ в местностях, объявленных неблагополучными по бандитизму, могли решать по своему усмотрению любое дело по данному виду преступления независимо от того, когда оно возникло или в чьем ведении находится, кроме дел, уже переданных в суд с готовым обвинительным заключением[75].

4 декабря 1924 г. Юго-Восточное бюро ЦК по докладу Полномочного представителя ОГПУ «О развитии уголовного бандитизма в Ростове и других городах» постановило просить центральные советские органы предоставить ОГПУ право на высылку бандитских элементов в северные губернии[76].

15 октября 1925 г. Политбюро ЦК признало необходимым в отношении активного уголовного элемента в Сибири (банд) направлять дела в ОГПУ для вынесения внесудебных приговоров, с тем чтобы этот состав ГПУ, который в первой инстанции будет рассматривать дело, видел и слышал обвиняемого[77].

6 марта 1924 г. предложение ОГПУ об оставлении за ним права заключения высланных в лагерь на срок до трех лет было одобрено Политбюро ЦК РКП(б)[78].

Чуть позже, 28 марта 1924 г. Президиум ЦИК СССР утвердил новое положение о правах ОГПУ в части административных высылок, ссылок и заключения в концентрационный лагерь, в котором он предоставил ОГПУ право в отношении лиц, признаваемых ими социально-опасными:

«а) высылать таковых из местностей, где они проживают, с запрещением дальнейшего проживания в этих местностях на срок не свыше 3 лет;

б) высылать таковых из тех же местностей с запрещением проживания, сверх того, в ряде областей или губерний согласно списку, устанавливаемому ОГПУ на тот же срок;

в) высылать с обязательным проживанием в определенных местностях по специальному указанию ОГПУ и обязательным в этих случаях гласным надзором местного отдела ГПУ на тот же срок;

г) заключать в концентрационный лагерь сроком до 3 лет;

д) высылать за пределы государственной границы Союза ССР на тот же срок».

Как видно, потребовались новые репрессивные меры, которых не было раньше. В административном порядке можно было не только ссылать, высылать в отдаленные районы России, но и заключать в концлагерь. Вынесение этих постановлений возлагалось на создаваемое Особое совещание, которое формировалось в составе трех членов Коллегии ОГПУ по назначению председателя ОГПУ с обязательным участием Прокурорского надзора. Аналогичные особые совещания создавались в союзных республиках. Таким образом, через два года вновь вернулись к прежнему названию, которое было отвергнуто в 1922 г. Особое совещание при ОГПУ по высылкам, ссылкам и заключению в концентрационный лагерь решало вопросы о применении этих мер в отношении лиц, причастных к контрреволюционной деятельности, шпионажу и другим видам государственных преступлений применительно к ст. 57-73 УК РСФСР. Вместе с тем его решения распространялись на лиц, подозреваемых в контрабандной деятельности по ввозу или вывозу товаров или переходу границ без соответствующего на то разрешения или способствованию такому переходу; по подозрению в подделке денежных знаков и государственных бумаг, при отсутствии достаточных оснований для направления дел о них в судебном порядке; спекулирующих золотой монетой, иностранной валютой, драгоценными металлами и сырой платиной и связанных в своей деятельности с иностранными организациями, не имеющими торгового характера.

Право высылки за границу и заключение в концентрационный лагерь принадлежало исключительно Особому совещанию при ОГПУ.

Особым совещаниям при союзных республиках предоставлялось право высылки в пределах территории данной республики в отношении конкретных категорий лиц, подозреваемых в бандитских налетах, грабежах, разбоях, их пособников, когда не было достаточных данных о направлении дел на них в судебном порядке.

А также лиц без определенных занятий, профессиональных игроков, шулеров и аферистов, содержателей притонов, домов терпимости, торговцев кокаином, морфием, спиртом, самогоном, спекулянтов черной биржи, лиц, социально опасных по своей прошлой деятельности, и др.

Постановление Особого совещания ГПУ союзной республики о высылке за пределы республики и заключению в концлагерь вступало в силу после утверждения его Особым совещанием ОГПУ[79]. Приказом председателя ОГПУ № 250 от 12 июня 1924 г. на основании ст. 2 Положения о правах ОГПУ в части административных высылок, ссылок и заключения в концентрационный лагерь в состав Особого совещания были назначены В. Р. Менжинский, Г. Г. Ягода, Г. И. Бокий.

15 августа 1924 г. Приказ ОГПУ № 318 разъяснил постановление Особого совещания о воспрещении проживания кому-либо в шести пунктах (крупных промышленных городах) и пограничных губерниях. Под этим понималось запрещение проживания не только в городах: Москве, Харькове, Одессе, Ростове-на-Дону, Киеве, Ленинграде, — но также в этих и пограничных губерниях. Если срок в постановлении о воспрещении проживания не был указан, то он считался в три года со дня постановления[80].

2 апреля 1926 г. Президиум ЦИК СССР предоставил Особому совещанию при ОГПУ право запрещать проживание в определенных местностях лицам, у которых заканчивался срок отбытия изоляции в концентрационных лагерях или ссылки, с соблюдением п. 8 Положения о правах ОГПУ в части административных высылок, ссылок и заключения в концлагерь.

13 августа 1926 г. Президиум ЦИК СССР дополнил свое Постановление от 28 марта 1924 г. новой статьей, согласно которой ОГПУ предоставлялось право при вынесении приговоров о ссылке или заключении в концентрационный лагерь того или иного лица запрещать по отбытии им срока наказания обратный въезд в Москву и Московскую губернию. Данное Постановление было введено в действие с 15 августа 1926 г.

В отношении высланных до 15 августа в каждом конкретном случае необходимо было входить в Президиум ЦИК СССР с ходатайством о запрещении этого въезда.

2 ноября 1929 г. Приказ ОГПУ № 239 в связи с проведением районирования разъяснил, что в излагаемое им в порядке ст. 1 п. «б» Положения об особых отделах ограничение проживания в шести пунктах, так называемый «минус 6», входят следующие места: Москва и Московская область, Ленинград и Ленинградская область, Ростов-на-Дону и Северо-Кавказский край, Харьков и Харьковский округ, Киев и Киевский округ, Одесса и Одесский округ с запрещением, сверх того, проживания в пограничных округах или без такого запрещения в зависимости от соответствующей оговорки в Постановлении Особого совещания. С 22 апреля 1931 г. лица, хотя бы раз высланные из пограничных районов, навсегда теряли свое право на постоянное проживание в них без соответствующего предварительного разрешения ОГПУ даже в том случае, если срок их высылки кончился[81].

Проводившаяся в то время кампания по борьбе с фальшивомонетничеством не дала скорого результата. В связи с этим Политбюро ЦК РКП(б) 29 марта 1924 г. признало необходимым принять предложение Ф. Э. Дзержинского и дать ОГПУ особые полномочия по борьбе с фальшивомонетчиками и поручить ЦИК СССР срочно провести это расширение полномочий в советском порядке[82]. Кроме того, 31 марта 1924 г. Политбюро предписало дать в печати заметку о том, что ЦИКом СССР даны ОГПУ особые полномочия для борьбы с фальшивомонетчиками и контрреволюционными организациями[83]. ЦИК 1 апреля 1924 г. подтвердил право внесудебного разбора дел по фальшивомонетчикам[84].

ГПУ, пытаясь еще больше расширить свои права на внесудебное рассмотрение дел, внесло предложение наряду с расследованием дел на фальшивомонетчиков расследовать дела, связанные с подделкой чеков. Народный комиссар юстиции и Прокурор Республики направили 18 ноября 1924 г. письмо И. В. Сталину, в котором возражали против нового расширения внесудебных полномочий ГПУ, обосновывая это тем, что действующий Уголовный кодекс дает все возможности жестко и быстро покарать мошенников, подделывающих чеки, если следствие уже проведено, хотя бы и аппаратом ГПУ. Подделка чеков, по их мнению, не была массовым явлением и не нуждалась в чрезвычайных мерах борьбы. Они отвергли опасения В. Р. Менжинского, что суд будет рассматривать подобные дела как простую подделку и мошенничество, а не как подделку денежных знаков. При наличии ст. 10 УК это было невозможно, в особенности в новой редакции ст. 85 Уголовного кодекса.

Народный комиссар финансов СССР Г. Я. Сокольников 19 ноября 1924 г. также писал И. В. Сталину о своем несогласии с В. Р. Менжинским в том, что подделка чеков может быть приравнена к подделке денег и поэтому внесудебные действия должны быть распространены и на этот вид подделок. По его словам, чек не является документом, имеющим законную платежную силу в обороте, и не обязателен к приему, а государству вред этим не может быть нанесен. Нельзя сравнивать вред от подделки денег и подделки чеков, так как автоматическое массовое выбрасывание их в оборот немыслимо. Борьба с мошенниками, подделывающими чеки, легче, так как вместе с обнаружением попытки получить товар по фальшивому чеку обнаруживается и преступник[85]. По данному виду преступления внесудебные полномочия расширены не были.