Эдуард Лухт - Год на острове Врангеля. Северная воздушная экспедиция

• Название: Год на острове Врангеля. Северная воздушная экспедиция
• Автор: Эдуард Лухт
• Издательство: Работник просвещения
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1929

Рассказ о пионерах воздухоплавания Арктики.

В состав экспедиции входили два самолета: летающая лодка «Савойя 16» и «Юнкерc-13», переставленный на поплавки. На «Савойе» летел Э. М. Лухт, на «Юнкерсе-13» — его старый боевой товарищ Ефим Михайлович Кошелев. Механиков было трое: Г. Т. Побежимов, Ф. М. Егер и В. Н. Журович.

Задача экспедиции — выяснение вопроса о возможности воздушной связи острова Врангеля с мысом Северным (ныне мыс Шмидта), изучение условий полетов над малодоступными областями Заполярья и на трассе от устья Лены до Иркутска.

---

В четыре часа утра мы приступили к зарядке и осмотру самолетов, готовясь к далекому полету в Иркутск.

Учреждения в городе не работали. Все его население и обитатели близкой тундры стояли около наших самолетов… до трех часов дня.

После обеда под приветственные крики жителей мы улетели из этого замечательного полярного городка.

Вверх по Лене на самолетах

«Война красных с белыми»…

Пройдя 536 км от Булуна, мы сели в ненанесенный на карту пункт Джарджан, чтобы пополнить запас бензина и лететь дальше в Жиганск.

Но найти бензин было трудно. По словам капитана «Красной Звезды», бочки стоят около двух юрт, в которых находятся шесть рабочих, и отмечены красными и белыми полотнищами, разостланными внизу.

Но, как оказалось потом, обе юрты снялись, а флагами рабочие обмотали себе головы, спасаясь от комаров.

Лишь через несколько часов, после ряда поисков, мы нашли далеко в стороне от предполагаемого места оба боченка.

Вслед за этим пришли и рабочие, которые уходили заготовлять топливо для «Красной Звезды» в далекий кустарник.

Они помогли нам перекатить бочки к самолетам и зарядить их.

Наутро, после полета, во время которого было пройдено 420 км, мы спустились в городе Жиганске.

Маленький городок Жиганск по внешнему виду почти ничем не отличается от Булуна. Летом он пустует: мужчины уходят на промыслы, а начальство, как это было в момент нашего прилета, уехало с докладами в Якутск.

Городок предоставлен сам себе. Преимущественно женское население питается слухами.

Когда пароход выгрузил здесь бочки с бензином, около которых были поставлены на шестах красный и белый опознавательные флаги, то поползли слухи, что опять начинается война красных с белыми.

При такой оторванности от общей жизни Союза неудивительно, что когда на горизонте показались две ревущие черные точки, наиболее набожные женщины побежали за советом к священнику:

— Батюшка, что-то летит, свистит.

Священник, чинивший в это время рыболовную снасть, ответил им, что это «вероятно свистит в трубе ветер», но & этот момент самолеты показались над крышей крайнего домика и, быстро повернув, полетели к реке.

Священник постарался успокоить женщин и спровадил их домой, но и сам пойти к месту, где только что спустились два самолета, побоялся.

«Ненанесенный на карты» пункт Джарджан. Типичный безрадостный пейзаж тундры в низовьях реки Лены

Высокий и худой, похожий без рясы больше на рыбака, чем на священника, он с любопытством смотрел с крыши сарая на место стоянки самолетов.

Нас никто не встретил, и после совершения «самолетного туалета», как называл Егер покрывание мотора чехлом и установку самолета на стоянку, мы пошли в город.

Улицы города были пусты, но мы замечали, что изредка в оконцах поднимался уголок кумачевых занавесок и чьи-то любопытные взгляды обмеривали нас.

Неожиданно у колодца встретили двух женщин, которые сообщили нам, что «кроме батюшки, из начальства в городе никого нет».

Мы пошли к дому священника и по дороге встретились с его сыном, — членом Осоавиахима, прежде всего показавшим нам свой значок.

Священник пригласил нас зайти к нему закусить, но мы отказались и пошли в дом Госторга, который он нам отвел для отдыха.

Пищи у нас не было, и мы мрачно ходили по пустому зданию, наполненному затхлым, нежилым воздухом, и думали о… еде…

Через час к нам снова пришел священник и с большим тактом предложил нам организовать чай с закуской — здесь.

Немного погодя мы сидели в его обществе и пили чай. Тут он и рассказал нам о том переполохе и слухах в городе, которые вызвал наш прилет.

Закусив, мы зарядили самолеты. Священник и его сын деятельно помогали нам и по окончании работы пригласили нас пообедать.

За обедом он рассказал нам, как во время гражданской войны ему приходилось укрывать своего племянника, красного партизана, с его товарищами, и как потом раздраженные неудачами белые офицеры, дошедшие в отступлении до берегов океана, по доносу одного из жителей узнали об этом.

А потом пришли регулярные части Красной армии, и его обвинили в укрывательстве белых офицеров и чуть было не «вывели в расход».

…«В общем плохо быть попом!..» — закончил он свой рассказ, и, вероятно, многие из нас искренне согласились с этим.

После обеда мы отправились на берег реки, где уже было много народа, и после краткого объяснения о целях нашего полета, простившись со священником и его сыном, полетели дальше.

Две бочки бензина… у большого дерева

Вскоре за Жиганском мы снова пересекли Полярный круг и, ведя наши самолеты в спокойном полете, продвигались к устью реки Вилюя.

С правой стороны от нас тянулся невысокий горный кряж, а по мере полета налево и впереди вырастали на горизонте Верхоянские горы.

По обоим берегам Лены растянулась на тысячи километров тайга. Первое время она радовала глаз после диких тундр далекого севера.

И солнце здесь, «по эту сторону» Полярного круга, стало ярче светить и начало немного греть.

Когда мы прилетели к устью р. Вилюя, то сразу же поняли, что по данным нам капитаном «Красной Звезды» указаниям найти бензин не удастся.

«Две бочки бензина у большого дерева в устье реки Вилюя», — гласило его сообщение, но где именно находилось это загадочное устье — найти было невозможно.

Это устье отсюда, сверху, оказалось огромной, растянувшейся чуть ли не на 15 км дельтой со многими рукавами реки.

Все же мы решили спускаться и, выбрав наиболее подходящее место с песчаным пляжем, встали у берега…

Сразу же, что бросилось в глаза, были три огромных дерева, выделяющихся среди кустарника, и два из них на расстоянии 15–20 м от нас.

Кошелев и Егер поспорили, под которым из них находится «клад»… то-бишь, бензин, и оба направились к деревьям.

Я пошел к третьему, наиболее отдаленному, но, придя, не нашел никаких следов бензина.

Повернув назад, я увидел разочарованные лица товарищей.

Самолеты в устье реки Вилюя…Все мы решили спускаться и, выбрав наиболее подходящее место с песчаным пляжем, встали у берега…

Дальше по берегу виднелись еще несколько деревьев, которые с известной натяжкой можно было назвать высокими. Мы только что хотели пойти осматривать их, как вдруг увидели выходящих из кустарника вооруженных туземцев.

Это уже совсем получилось как в старинном приключенческом романе: «Мореплаватели потерпели крушение, путь назад отрезан… из дикого тропического леса выходят вооруженные томагавками индейцы, и несколько белых стоят и содрогаются при мысли о своей участи…» И дальше: «Одетый белоснежным облаком вулкан лениво дымился в далеком мареве горизонта, солнце сияло на небосклоне, пели яркие тропические птицы, всюду ликовали и звенели тысячи неведомых жизней, и так не хотелось, чтобы с тебя снимали скальп.

— Сеньоры, не сдадимся без боя! — воскликнул…».

— Это якуты! — хладнокровным тоном сказал Кошелев и перебил мои романические мысли…

Один из якутов подошел к нам и заявил:

— Толкуи нету[20], — и после этого начал свой мимический доклад. Он ловко изобразил сомкнутыми в кистях и разомкнутыми в локтях руками что-то круглое (я подумал — «бочки»), потом отпрыгнул назад и дернул за какую-то воображаемую веревку и, надув щеки, издал звук, отдаленно напоминающий гудок парохода. Вслед за этим он укоризненно покачал головой, поднял руку до головы и, продолжая с упреком смотреть на нас, держа в обеих руках винтовку, опустил ее до земли.

(Тут я подумал, что он хочет выразить обиду, нанесенную ему нами.) Вслед за этим он начал повторять всю эту пантомиму, в чем ему усердно помогали и остальные девять человек сородичей, уже подошедших к нам. Пантомима изредка пояснялась ломаными русскими словами, и в конце концов мы поняли.

Оказалось, что когда по реке идет пароход, то туземцы дают залп, а капитан парохода отвечает им гудком. Это — общепринятое приветствие на Лене и ее притоках, обоюдно свидетельствующее дружеские отношения.

Увидев самолет, они несколько раз стреляли, но мы… не давали ответного гудка, и они были этим страшно обижены.

Чтобы смягчить невыгодное впечатление и не прослыть невежами, я кое-как постарался объяснить якутам, что на самолетах гудка нет.

Якуты успокоились и показали нам место, где капитан «Красной Звезды» оставил бензин. С большим трудом удалось их упросить перенести бензин (он был в бидонах) к самолетам. Для таких невеж, как мы, они, очевидно, не желали ничего делать.

После зарядки самолетов мы приготовились к ночевке, развели огромный костер и были страшно поражены, что неожиданно наступила самая настоящая ночь. Уже полтора месяца от самого Петропавловска-на-Камчатке мы жили в постоянном дневном освещении.