Эльмира Нетесова - Я обязательно вернусь

• Название: Я обязательно вернусь
• Автор: Эльмира Нетесова
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008
• ISBN: 5-87210-032-9

Многие из нас зачастую сетуют на неудачно сложившуюся жизнь, на непонимание близких и родных, нередко обижаются на окружающих, считают себя невезучими и несчастными, говорят, что жизнь обошла их своими радостями. К сожалению, таких людей много. Редко кто из них скажет, что получил в жизни то, что заслужил и во всех неудачах виноват сам. Никто не хочет признавать даже прошлые ошибки, считая себя правыми во всем.

Не составили исключения и герои новой книги, предлагаемой читателям. Через ошибки и беды они стремились найти счастье в своей жизни, пытались понять окружающих и самих себя. Иным это удалось.

Возможно, горький опыт героев книги подскажет выход и правильное решение читателю, убедит и поможет вовремя.

---

— Баб, даю слово, не думала о выгоде. Я просто устала от одиночества. Нет у меня подруг, и друзей не завела, кругом одна, никому не нужна, даже родителям. Понимаешь, мне родная мать сказала, что не хочет приглашать к себе домой потому, как не уверена в своем муже, он может переметнуться ко мне, бросив ее. Потому, боится рисковать и потерять, пусть призрачную, но семью! Что после такого о ней скажешь? — сцепила кулаки Юлька.

— Рехнулась баба! По себе обо всех судит. Видать, сожителя у какой-то подружки отбила и увела.

— Не знаю! Но мне теперь не хочется с нею говорить, в душу наплевала.

— Она о твоих абортах знает?

— Нет, я с нею на такие темы молчу. Не было меж нами понимания, даже когда вместе жили. Я отцу больше доверяла, чем ей. Но и с ним не откровенничаем. Какая-то пропасть появилась меж нами. Ее не перешагнуть, чужими стали, — призналась Юлька трудно.

— Погоди, повзрослеть тебе нужно, чтоб не только разумом, а и сердцем все восприняла и поняла б отца. Ну не мог он до стари лет жить холуем в своей семье. Я видела, как ему необогретому жилось. Ты устала от одиночества, а он в семье сиротою жил. Вот и решился все изменить. Дай Бог, чтоб получилось и повезло ему, — перекрестилась Анна.

— Он звал меня. Но я отказалась. Сказала честно, что не хочу видеть новую жену, она на семь лет старше меня. О чем он думал? Как стану ее называть?

— Он тебя ни к ней, к себе звал, зря отказалась. Борис навсегда твоим отцом останется. И женщины тут ни при чем! — сказала Анна строго. И вздрогнула от неожиданного стука в окно. Вскоре в дом завели громоздкого человека. У того лицо от боли перекошено, со лба пот ручьями течет:

— Помоги, Аннушка! Прохор со стога дербалызнулся. Кажись, ногу сломал на хрен! Выручи мужика! Глянь, что с им утворилось? — просили двое пожилых мужиков, втащивших Прошку

— Давайте в зал его ведите, усадите в кресло. Сейчас гляну, — заспешила знахарка на кухню, помыла руки и вернулась в зал.

Анна ощупала опухшую щиколотку. И сказала Прохору:

— Потерпеть придется, голубчик мой. Перелома нет, а вот вывих имеется. Надо чтоб мужики придержали тебя на секунду. Потерпишь? — спросила тихо.

— Что хочешь делай, только помоги, сил нет терпеть эту боль, — взмолился Прохор.

Когда мужики придержали его, Анна, ухватив ногу за пятку, резко дернула ее на себя, повернула и быстро отпустила. Мужик взвыл не своим голосом. От страха Юлька задрожала, а кот, дремавший на кухне, мигом выскочил в форточку.

— Ну, что Прохор? Как нога? — встала Анна с корточек, вытерла холодный пот со лба человека. Тот осторожно пошевелил ногу:

— Мама родная! Не болит! Отпустило, — разулыбался мужик, не веря в счастье.

— Я ж говорила, немного потерпеть придется. Упал неудачно. Зато теперь все позади, — успокаивала Анна мужчин.

— Спасибо, голубушка наша, чтоб мы делали без тебя! — полез человек в карман, вытащил деньги.

— А вот это не надо! Я ничего такого не сделала. Да и болезни не было. За ту ерунду даже грешно говорить о деньгах. Ступайте с Богом! — пошла проводить людей во двор. Прохор пообещал на днях навестить Анну:

— Может, и я сумею чем-то тебе помочь. Можно завтра вечером загляну?

— Коль во мне нужда случится, приходи. Но пустым голову не забивай ни себе, ни мне. Займись своими делами. Их у тебя прорва!

Люди ушли. Юлька удивленная смотрела им вслед, потом оглянулась на бабку. Та уже накинула платок, чтоб пойти в сарай к скотине.

— Побудь дома, там я и без тебя справлюсь, — остановила внучка. И ушла, тихо прикрыв за собою дверь. Когда вернулась домой, спросила Анну:

— Бабуль, а что в Сосновке нет врачей?

— Есть свой медпункт, и даже фельдшер при нем имеется. Только не идут к нему люди. Все от того, что часто видели его пьяным. Тут, как сама понимаешь, пьяному и слабому веры нет. Вот и пустует его медпункт. В деревне народ хоть и темный, но свое понятие о людях имеет. Их словами не убедить, а что сами видят, помнят крепко.

В этот вечер они долго парились в бане, а когда вернулись, увидели на крыльце бабку. Та сидела на крыльце грустным воробышком и терпеливо ждала хозяев. Заслышав шаги, встала навстречу и сказала, виновато улыбаясь:

— Подсоби, Анюта, не стало сил, как скрутила боль. Голова кружится, в глазах все рябит, тошнота и бессонница вконец одолели. Хоть живьем на погост иди. Да кто внуков доглядит? Подмочь нужно детям. Ну, как им самим всюду управиться? Но и я разваливаюсь, — вошла в дом, держась за стены.

— На вот, выпей настойку мяты. Корень свежий, хороший, должен быстро помочь, — влила в стакан с водой ложку настоя. Бабка выпила, присела, а уже через полчаса пошла домой, забыв о хвори. Уходя, словно забыла на окне баночку меда. Когда Анна приметила, старушка уже давно успела вернуться к себе домой.

— А что, даже аптеки тут нет? — удивилась Юлька.

— Все в одном медпункте. Но ведь вдобавок к любому лекарству человеку нужна вера. Без нее ничто не поможет болящему. Это точно знаю, — говорила Анна.

— Неужели в вашем медпункте даже мятной настойки нет? — удивилась Юлька.

— Не знаю. Наверняка есть, но не верят фельдшеру и покупать у него лекарства не хотят. На приемы к нему никто не идет. Чуть кто заболеет, ко мне идут, — рассмеялась Анна, что-то вспомнив, и продолжила:

— Меня Аркадий Кротов, наш фельдшер, открыто называет конкуренткой. А зачастую посылает ко мне больных, говорит, что сам не сможет справиться и помочь. Вот тебе и дипломированный специалист.

— Баб! А ты знахаркой когда стала?

— Давно. Считай лет с двенадцати!

— Так рано? Кто ж саму учил?

— Моя бабка! Лет с пяти с собой брала в лес, в поля, на луг и все показывала, рассказывала, про всякую болезнь говорила. Ее еще в то время по всем деревням знали, с разных городов приезжали к ней лечиться. Слух о человеке всегда впереди скачет.

— Бедная ты моя! Выходит, не увидела ты ни детства, ни юности своей. Вся в делах и заботах жила, — пожалела Юля Анну. Но та неожиданно рассмеялась звонким колокольчиком:

— Да будет тебе заходиться. Не обошли и меня земные радости. И я любила, и меня любили. И над моей головой расцветала радуга, и грозы гремели, да такие, что и не знаю, как выжила. Всякое видывала. Оно и немудро. Все ж на седьмой десяток повалило. Ан, никто в Сосновке не верит, считают, что и полтину не разменяла, — улыбалась тихо.

— Оно и верно, на старуху не похожа, — согласилась Юлька, оглядев бабку. И продолжила:

— Моя мать, сказать честно, старше тебя выглядит. А и мне никто не верит, что всего двадцать пять скоро будет. Морда и впрямь, как у овцы. Сама — сущий скелет. На себя в зеркало смотреть не хочется. От меня со страху не то вороны, пугало с огорода сбежит, — чертыхнулась Юлька досадливо.

— Не заходись, не сетуй, твое поправимо! — успокаивала Анна внучку.

— Бабуль, сознайся, ты своего деда любила?

— До старости не дотянули. Немного я с ним прожила. Всего-то пять лет.

— А почему так мало? Или ты не любила его?

— Поначалу еще как любила. Он отменным гармонистом был, веселым, озорным, потому другое в нем не разглядела, будто сослепу за него вышла, закрыв глаза на все. Да только вскоре узнала, какой он без гармошки. Но уже было поздно. Сама понимаешь, что такое выйти замуж в деревне, где всяк на виду. Я уже тогда людей лечила и не только своих сосновских. Вся округа, пять деревень меня знали. А он комсорг в совхозе. Короче, трепач и бездельник, — вздохнула Анна. И продолжила, нахмурясь:

— Работать он не умел. Даже по дому не помогал ни в чем. Ни сено корове заготовить, ни дров нарубить, воду из колодца ленился принести, в сарае у скотины не убирал. Считал все это женским делом, недостойным его. Уж как пыталась переломить, переубедить, ничего не получилось. Коленьку таким вырастили родители. Мне свекруха так и сказала, мол, а зачем он тебя привел? Вот и впрягайся. Мой сын начальник! А ты кто есть? Я на то время уже беременная ходила. Вынашивала Бореньку. Николай ничего не понимал. На все просьбы о помощи только смеялся и говорил, что ему некогда слушать болтовню. До ночи пропадал на собраниях, в каких-то рейдах. Все был занят. В доме хоть шаром покати, споткнуться не на чем. Ни в себя, ни на себя. Вот тут взялась людей лечить. Деваться было некуда. Есть хотелось. Да и беременность уже на приличном сроке. Оно и для ребенка надо кое-что купить, о том в семье Николая никто не думал. Когда сама сказала, мне и ответили:

— Ты для начала отелись…

— Я своим отцу с матерью жаловаться боялась. Ведь они были против Кольки, всеми силами мешали этому замужеству. Называли Кольку придурком. И правы оказались. Ну, а тут бабуля моя померла. Я заменила ее. Ко мне люди пошли со всех пяти деревень. Несли деньги, харчи, кто что мог, видели, как живу, а и попробуй, скрой! От людей не спрячешься. Так-то вылечила лесничиху от желтухи, она в благодарность телку привела, другую бабу от бесплодия избавила, та на радостях двойней разрешилась. Уж чего только не наволокла ее родня. К моим родам уже крепко на ноги встала. Ну, а тут Колька выпивать стал. Родители его не одергивали. А я не смолчала и высказала мужику, что совестно так жить. Мало того что в руках ничего не имеет, так еще и в пьяницы скатывается, разжился на моем горбу, хоть бы совесть поимел! Что тут случилось! Вся семья взвилась на дыбы. С говном меня смешали. Колька мигом запретил лечением заниматься. Не велел никого в дом пускать. Даже пригрозил в милицию заявить, коль его ослушаюсь, — вздохнула Анна: