Джо Аберкромби - Лучше подавать холодным

• Название: Лучше подавать холодным
• Автор: Джо Аберкромби
• Жанр: Фэнтези

Чрезвычайно опасная женщина была предана своим нанимателем. Её брат был убит, а сама она искалечена. Она хочет отомстить бывшему хозяину и шести его соучастникам, для чего нанимает группу не слишком надёжных, да и к тому же плохо сочетающихся друг с другом, помощников. Молодого северянина, пытающегося оставить позади прежнюю жизнь, полную насилия и неудач, экс-заключённого (мономаньяка, одержимого магией чисел), совершенно невыносимого мастера среди отравителей с его невозможной ассистенткой, и знаменитейшего (прежде всего, своим переменчивым нравом) кондотьера, готового на подвиг ради одного только глотка спиртного… Очень скоро по следам колоритной группы отправляется самый опасный наёмный убийца во всём Земном Круге.

---

Она не собиралась подвигаться. — У нас есть опыт. Побольше чем у этих поскрёбышей.

— У меня отыщется тебе работа, — сказал один из крестьян, осмелевший от того, что расписался в бумаге. — Как насчёт отсосать мне хуй? — И он стал над этим ржать. Пока Монза не сшибла его на землю и каблуком не заставила проглотить половину зубов.

Никомо Коска глядел на это поучительное зрелище слегка подняв бровь.

— Саджаам, договор о найме. Там точно сказано про мужчин? Как звучит буквально?

Писарь покосился на документ. — "Две сотни кавалерии и две сотни пехоты, кои должны состоять из хорошо оснащённых и подготовленных лиц." Лица — вот всё что там говориться.

— А подготовка — такое расплывчатое понятие. Ты, девица! Муркатто! Ты завербована, и твой брат тоже. Ставьте подписи.

Так она и сделала, и Бенна тоже, и вот так просто они стали солдатами Тысячи Мечей. Наемниками. Крестьянин уцепился за ногу Монзы.

— Мои зубы.

— Поищи их когда посрёшь, — ответила она.

Никомо Коска, прославленный солдат удачи, увёл новых завербованных из деревни под весёлый звук рожка, и той ночью они встали лагерем под звёздами, сгрудились в темноте у костров, разговаривая об обретении богатства в грядущей кампании. Монза и Бенна укрылись вместе под одним, наброшенным на плечи, одеялом.

Из мрака вышел Коска, отблески огня отражались от его кирасы. — Ах! Мои дети войны! Талисманы моей удачи! Холодно, у? Он сдёрнул свой алый плащ и кинул его им. — Держите. Может выгонит холод из ваших костей.

— Что вы за него хотите?

— Примите вместе с моими комплиментами, у меня есть ещё.

— Почему? — хрипло спросила она….

— "Капитан сперва следит за удобством своих людей, а уж потом за собственным", сказал Столикус.

— Кто это? — спросил Бенна.

— Столикус? Вы что, это же величайший генерал в истории! — Монза тупо таращилась на него.

— Император старых дней. Самый знаменитый из императоров.

— Что такое император? — спросил Бенна.

Коска поднял брови. — Типа короля, только ещё хлеще. Вам надо это почитать. — Он что-то вынул из кармана и вложил в руку Монзы. Небольшая книжица с помятой и поцарапанной красной обложкой.

— Я почитаю. — Она открыла книгу на первой странице, ожидая что он уйдёт.

— Мы читать не умеем, — сказал Бенна, прежде чем Монза успела его заткнуть.

Коска нахмурился, покрутил между большим и средним пальцем кончик навощенных усов. Монза ждала, что капитан велит им убираться назад на хутор, но вместо этого он медленно присел возле них и закинул ногу за ногу. — Дети, дети. — Он ткнул в страницу. — Вот это вот буква "А".

Туман и шёпот

Сипани вонял гнилью и застоявшейся морской водой, угольным дымом, ссаньём и говном, краткостью жизни и медленным разложением. Как будто Трясучка напердел. Да ладно бы запах — не разглядеть свою руку перед лицом. Ночь такая тёмная, а туман такой густой, что Монза, идущая так близко, что её можно коснуться, виднелась не чётче призрачного очертания. Фонарь освещал перед его сапогами едва ли с десяток блестящих холодной влагой булыжников. Не раз он чуть было не шагнул прямо в воду. Это было бы легче лёгкого. В Сипани вода подстерегала за каждым углом.

Злобные великаны вздымались впереди, корчились, превращались в обшарпанные здания и уползали прочь. Из мглы выскакивали чёрные фигуры — шанка в битве под Дунбреком — и становились мостами, оградами, повозками, изваяниями. По углам улиц на концах шестов качались светильники, у дверей горели факелы и освещённые окна висели в воздухе, предательски мерцая во мраке как болотные огоньки.

— Проклятущий туман, — бормотал Трясучка, выше поднимая фонарь, как будто это помогало. — Не вижу ни зги.

— Это Сипани, — бросила через плечо Монза. — Город Туманов. Город Слухов.

Ну да, ледяной воздух наполняли странные звуки. Повсюду хлюпанье, плеск воды, скрип канатов гребных шлюпок, виляющих по разветвлённым каналам. Во тьме звенели колокольца, всевозможными голосами перекликались люди. Цены. Предложения. Предостережения. Разлетающиеся из уст в уста угрозы и хохмы. Собачий лай, кошачье шипение, птичье карканье, крысиный шорох. Обрывки затерянной в тумане музыки. Прирачный смех, перепорхнувший сюда с той стороны бурных вод, фонари скачущие во мраке, когда какая-нибудь компания гуляк направлялась в ночи из кабака, в бордель, в игорный притон, в курильню. Трясучка вертел головой, и ему становилось ещё хуже. Похоже, ему нездоровилось уже несколько недель. С самого Вестпорта.

Из тьмы донёсся топот и Трясучка прижался к стене, правая рука на древке засунутого под куртку топорика. Прямо впритирку с ним, из темноты возникали и проносились прочь какие-то мужчины. И женщины, одна на бегу прижимала шляпку к громоздкой причёске. Бесовские рожи, отмеченные пьяными улыбками, налетали, кружились и мчались мимо, и уходили в ночь — мгла колыхалась за их развевающимися плащами.

— Сволочи, — прошипел Трясучка вслед им, выпуская топор и отлепляясь от липкой стены. — Свезло им, что я одного из них не разделал.

— Привыкай. Это Сипани. Город Гуляк. Город Воров.

Ну да, воров хватало с запасом. Возле ступеней, на углах, под мостами, одаривая тяжёлыми взглядами слонялись мужчины. И женщины, чёрные силуэты в дверных проёмах, за ними тускло горят светильники, некоторые вопреки холоду еле одеты. — Серебренник! — крикнула ему одна из окна, высунув ногу и покачивая ею в полумраке. — За серебренник у тебя будет лучшая в жизни ночь! Ладно, за десять грошей! За восемь!

— Продают себя, — хрипло промолвил Трясучка.

— Каждый себя продаёт, — донёсся невнятный голос Монзы — Это…

— Да, да. Это, ебать его в сраку, Сипани.

Монза остановилась и он едва не налетел на неё. Она откинула капюшон и сузила глаза на узкую дверь в обшарпанной кирпичной стене. — Это оно.

— Ты что, показываешь мне местные достопримечательности?

— Может позже устроим такую прогулку. А сейчас пора заняться делом. Прими грозный вид.

— Так точно, вождь, — Трясучка выпрямился и скорчил самую хмурую и мрачную физиономию — так точно.

Она постучала и вскоре дверь, покачнувшись, отворилась. Из тускло освещённого коридора смотрела женщина, долговязая и гибкая, напоминающая паука. Она предстала перед ними расслабленно прислонив бёдра и возложив вытянутую руку на дверь, постукивая тонким пальцем по дереву. Как будто ей принадлежал этот туман, и вся ночь и они сами в придачу. Трясучка придвинул фонарь самую малось ближе. Твёрдое, резкое лицо с ухмылкой бывалого человека усыпано веснушками, во все стороны торчали короткие рыжие волосы.

— Шайло Витари? — спросила Монза.

— А ты, стало быть, будешь Муркатто?

— Так и есть.

— Ты облачена в смерть. — Она сузила глаза на Трясучку. Холодные глаза, с намёком на жестокое подшучивание внутри. — Кто твой мужик?

Он ответил за себя. — Звать Коль Трясучка, и я не её.

— Нет? — Она усмехнулась Монзе. — Чей же он тогда?

— Свой собственный.

В ответ она засмеялась режущим смехом. Как будто всё в ней этому противилось.

— Это Сипани, приятель. Каждый кому-то принадлежит. Северянин, да?

— Это плохо?

— Как то раз один спустил меня с лестничного пролёта. С тех пор я с ними не очень. Почему Трясучка?

Она застала его этим врасплох. — Что?

— Наверху, на Севере, я слыхала, мужчина зарабатывает своё имя. Совершает великие подвиги и всё такое. Почему Трясучка?

— Ээ — Последнее, в чём он нуждался — предстать дураком в глазах Монзы. Он всё ещё надеялся при случае пролезть обратно в её постель. — Потому что мои враги трясутся от страха когда встречаются со мной лицом к лицу, — соврал он.

— Правда что ли? — Витари отступила от двери, одарив его издевательской улыбочкой, когда он пригибался под низкой притолокой. — Ну и трусливые же у тебя, нахрен, враги.

— Саджаам сказал, ты здесь кое-кого знаешь, — проговорила Монза, когда женщина провела их в узкую гостиную, скудно освещённую дымящимися угольками очага.

— Я всех знаю. — Она сняла с огня дышащий паром котелок. — Супа?

— Мне не надо, — сказал Трясучка, прислонившись к стене и сложив на груди руки. Он стал гораздо опасливее относиться к гостеприимству, с тех пор как познакомился с Морвеером.

— Мне тоже, — сказала Монза.

— Располагайтесь. — Витари налила себе какого-то напитка и села, закинув одну длинную ногу на другую. Носок её чёрного сапога покачивался вперёд-назад.

Монза заняла единственный оставшийся стул, слегка сморщившись, пока на него усаживалась.

— Саджаам сказал, ты решаешь вопросы.

— И что же вам двоим необходимо сделать?

Монза мельком глянула на Трясучку, и в ответ он пожал плечами. — Я слышала, что в Сипани едет король Союза.