Ирина Радунская - Четыре жизни академика Берга

• Название: Четыре жизни академика Берга
• Автор: Ирина Радунская
• Издательство: Московские учебники
• Жанр: Техническая литература
• Год: 2007

К ЧИТАТЕЛЯМ

Книга, которую вы держите в руках, это не история с «воскрешениями» и «перерождениями». Это история жизни реального человека в реальном мире. Но для современного молодого читателя она может показаться действительно «потусторонней».

Жизненный путь нашего героя от русского офицера-подводника, впоследствии краснофлотца, до выдающегося советского ученого пришелся на годы, когда наша родина, преодолевая неимоверные трудности, превращалась в могучую мировую державу — Союз Советских Социалистических Республик.

Завеса времени, отделяющая нынешнюю Россию от той страны, чьей наследницей она является, не так уж и велика. Но непредвзятому взгляду трудно пробиться сквозь нагромождение фактов и домыслов, неистового обличения и столь же неистового прославления нашего недавнего прошлого.

В истории жизни Акселя Ивановича Берга, жизни стремительной, напряженной очень точно отражается весь драматизм той суровой, но героической эпохи. Эпохи, оставившей нам великую страну с великой наукой, одним из творцов которой и был А.И. Берг.

Сама книга, написанная еще при жизни героя, несет в себе отпечаток времени. Автор книги известная писательница Ирина Львовна Радунская сумела хорошо передать его ритм, ощущение неудержимого движения. Вперед! Не останавливаться! Не отставать!

Невольно вспоминаются строчки из песен эпохи прорыва:

Здравствуй, страна героев!

Страна мечтателей, страна ученых!..

Нам разум дал стальные руки-крылья,

А вместо сердца пламенный мотор!

---

С Кольманом редактировал книгу «О возможном и невозможном в кибернетике». А сколько предисловий, послесловий, статей в газетах, журналах! Эти — настоящая кибернетическая энциклопедия, получившая резонанс во всем мире.

Когда из-за чрезмерной нагрузки сердце вспоминает об инфаркте и Берг заболевает, друзья уговаривают его бросить работу и переселиться за город — пора писать мемуары. В конце концов может он позволить себе на старости лет пожить спокойно?

Куда там! В его лексиконе и намека нет на слова «покой» и «пенсия».

АНТР НУ

Берг добился в жизни того, о чем даже не мечтал, и дал науке столько, сколько не всегда дают несколько человек, вместе взятых. Кибернетика шагает с гордо поднятой головой, ее уже не остановить. И в личной жизни наконец-то покой, счастье, уют, все это напоминает атмосферу детских лет в Оренбурге, когда мир и согласие, дружба и взаимопонимание семьи Бергов формировали характер и склонности маленького Акселя и создавали для него идеал семьи. Что-то очень похожее царит сейчас в доме Берга, какие-то моменты перекликаются с лучшими моментами жизни, с тем, о чем ему мечталось на протяжении трех четвертей века.

У Берга особая тяга к контакту со школьниками. Едет ли он в командировку, отдыхает ли в санатории или на даче, он обязательно заходит в школы, связывается с учителями, расспрашивает об учебных делах, беседует с ребятами и рассказывает им о достижениях радиоэлектроники, кибернетики, о прогрессе науки и техники. Он с острым любопытством присматривается к складу ума юных, к их задаткам, потребностям. Иногда эти контакты мимолетны, и Берг больше не возвращается в эти школы, иногда встреча перерастает в дружбу.

Иногда посещения школ кончаются звонком в Министерство просвещения или Академию педагогических наук — Берг хлопочет об оборудовании для физических и химических кабинетов, сообщает о нехватке учебников, просит выделить больше тетрадей или учебных пособии.

Во время посещений школ он непременно интересуется, как поставлено в школах музыкальное образование. Он помнит, какое наслаждение в молодости приносила ему игра на скрипке, и считает, что тягу к музыке надо у ребят всячески поощрять — занятия музыкой выравнивают характер, воспитывают терпение и трудолюбие и, конечно, повышают культуру человека. Годы не погасили страсть Берга к музыке. Хоть сам он давно не играет — с тех пор, как на подводной лодке в 1921 году ему оторвало фалангу пальца, — музыка по-прежнему влечет его. В какие бы города ни забрасывали его научные командировки, а ездит он непрестанно, обязательно пойдет в концерт. В его пристрастии к музыке тех композиторов, которых он любил в детстве и юности, полностью сказывается принцип единства противоположностей. Насколько он чувствует и тотчас подхватывает все новое в науке, так старомоден он в сфере искусства. Умиротворение, самозабвение по-прежнему приносят Чайковский, Бетховен, Шуберт, Шопен. Символизм, аллегоричность он не принимает. Люди должны быть искренни. И внимательны друг к другу, к своему делу, — считает академик.

Он просто не представляет, что можно кривить душой, обмануть, что люди могут быть нечестны, и каждый раз, когда с этим сталкивается (а сталкивается он с этим довольно-таки часто), бывает удивлен до предела. В 75 лет непорядочность людей его искренне изумляет! Уверенность в честности вошла в него с детства — и так и осталась, не деформированная временем. И надо сказать, что это ему не приносит пользы. Он не допускает, не предполагает коварства. Войти к нему в доверие ничего не стоит. Это результат какого-то редкого сочетания детскости и порядочности. И как часто он сам сожалеет о своей близорукости…

…Воскресенье. Утро. Это утро не отличается от большинства других. Только война и болезнь мешали ему отдавать утренние часы наиболее срочным и ответственным задачам.

И в этот день, пока домашние спали, а телефон молчал, Берг успел (три часа — очень большое время, если использовать его рационально) закончить рукопись брошюры о надежности и составить тезисы доклада о задачах в области автоматизации сбора и обработки научной информации. Еще полчаса, пока квартира оживает, хлопают двери и звенит посуда, посвящены систематизации бумаг и книг. Всю корреспонденцию и рукописи он с завидной аккуратностью, распределяет по папкам, так что они всегда под рукой, хотя папки и громоздятся угрожающими штабелями.

Книги он безжалостно сортирует на три категории. Лишь немногие попадают в шкафы его кабинетов дома или в Совете. Книжный поток слишком велик. Большинство после беглого просмотра он передает в библиотеку. Пусть они там послужат людям. Книги слишком ценный капитал, чтобы мертвым грузом лежать в шкафах. Они, как деньги, приносят пользу только в процессе обращения. Ведь и деньги, лежа в сейфах, не дают прибыли, а отсутствие прибыли — это, по существу, убыток. Дома или в служебном кабинете Берг держит только те книги, которые могут потребоваться неоднократно. Те, поиск которых в библиотеке приводит к недопустимой потере времени, только мешает работе, нарушая ее ритм…

Я свято чту Лактанца,

пусть он и отрицал

шарообразность Земли,

и святого Августина, который

признавал шарообразность Земли,

но отрицал существование антиподов.

Я уважаю и современное

официальное мнение, которое

допускает, что Земля весьма мала

по сравнению со Вселенной, но отрицает

ее движение. Однако самое

святое для меня — правда.

И. Кеплер

Глава 1

КАК СТАТЬ ЭЙНШТЕЙНОМ!

НЕ ПОПРОБОВАТЬ ЛИ ГНИЛЫХ ЯБЛОК?

Я приоткрыла дверь и, стараясь не привлекать к себе внимания, тихонько присела на свободный стул. В небольшой комнате за Т-образным столом сидело человек двадцать. Впрочем, я не успела ни сосчитать присутствующих, ни разглядеть их лиц. Первое, что я услышала, заставило меня вздрогнуть.

— Нет науки психологии, нет науки педагогики, — патетически говорил седой худощавый человек с веселыми глазами.

В какой век я попала?! Ведь психология и педагогика — науки древние… Возможно, я вошла не в ту дверь? Нет, я отчетливо помню укрепленную на ней табличку: «Научный совет по кибернетике при президиуме Академии наук СССР». Именно сюда я шла.

Во главе стола сидит академик Аксель Иванович Берг, председатель Совета. Среди присутствующих знакомые лица, да и оратор, заставивший меня призадуматься, в своем ли я уме, оказался знакомым: видный советский психолог, профессор Николай Иванович Жинкин. Но что он говорит?

— Да, психология как наука не существует. Это расплывчатая кустарная область, далекая от точных наук с их математически четкими формулировками и количественными критериями. Неопределенность позиций — беда не только психологии. Педагогика, медицина, биология ни на шаг не сдвинутся без союза с математикой. Медики и биологи уже сделали выводы, и их наука вступила в фазу расцвета. А у нас картина обратная. Психология как наука чахнет. Высшая школа выпускает по нескольку психологов в год! Это же комариный писк.

Что ждать от этих пискарей?

Все зашумели: это так невероятно, но это так! Профессор Ломов быстро набросал список разветвлений психологической науки: психология зрения, психология речи и памяти, психофизика… Пунктов пятнадцать. Он демонстрирует список присутствующим и комментирует:

— Но ни одно учебное заведение не выпускает таких специалистов. Это серая действительность. Увы, она характерна не только для советской психологии. Разрыв между нами и Западом не велик, у них тоже мало достижений…

— И все-таки в Америке двадцать две тысячи членов Психологического общества, у нас лишь тысяча, — замечает кто-то.

— Естественно, у них выходит и больше книг по психологии! Смотрите, — Ломов показывает великолепно изданную книгу по математической психологии на английском языке, — это вполне современный уровень.

Берг тотчас созванивается с издательством «Мир», чтобы договориться о переводе новой книги. Там, видно, не сразу понимают всю важность заказа, потому что Берг повышает голос:

— Нет, конечно, не следует восхищаться всем, что делается в зарубежной науке, но их опыт необходимо учитывать! Необходимо! Без математической психологии, психологии на современном уровне мы не можем изменить систему обучения. А победит та страна, где лучше поставлено обучение. Вспомните, что говорил Ленин: кадры, кадры решают все! Почему я звоню?

Он закрывает трубку рукой и говорит присутствующим:

— Спрашивают, что общего между психологией и кибернетикой. — И снова в трубку: — Сейчас говорить о научных основах обучения — значит вторгаться в сложнейшие области психологии, физиологии, математики, педагогики. Современное учебное заведение — это тысячи студентов и преподавателей. Это крупное «предприятие», требующее четкой системы управления наиболее сложными процессами — процессами мышления. Без знания законов мышления сейчас уже невозможно совершенствовать систему обучения. А законы деятельности человеческого мозга — сфера кибернетики. Значит, наш Совет должен обеспечить развитие психологии.