Эльза Вернер - Два мира

• Название: Два мира
• Автор: Эльза Вернер
• Издательство: книжная фабрика «Глобус»
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7707-7757-5

Романы Э. Вернер «Руны» и «Два мира» продолжают исследование человеческих судеб, начатое в других произведениях автора.

В своем стремлении к счастью ее герои проявляют себя не только как незаурядные личности, но и как тонкие, деликатные натуры. Всеми своими поступками они утверждают, что счастливым человек может быть лишь тогда, когда он сохранит уважение к самому себе, когда он может смотреть на свою жизнь без стыда и угрызений совести, не видя в прошлом ни дурного поступка, ни зла, ни обиды, причиненных другому и не получивших прощения.

---

Эльза Вернер Два мира

Глава 1

С залитой солнцем горной вершины спускались два путника с альпенштоками в руках и рюкзаками за спиной. Присутствие проводника с веревкой и ледорубом свидетельствовало о том, что путешественники только что совершили восхождение на гору. Теперь они шли по зеленой лужайке, на которой и решили отдохнуть

— Вон та дорога ведет на Грасекер-Альм, — сказал старший из путешественников. — Ты ведь не пойдешь со мной на Вильдзее?

— Чтобы сделать крюк, который отнимет целых два часа? Нет, благодарю покорно! — возразил другой. — С пяти часов утра я только и делал, что лазил по глетчерам и пропастям, хотя на службе с нами не церемонятся и я вообще не из слабых, но мне далеко до тебя, Герман, с твоей богатырской силой.

— Я только выносливее тебя, — возразил Герман. — Итак, ты идешь прямо на Грасекер-Альм? А я спущусь по Энской долине.

— Но сначала отдохнем. — Молодой человек опустился на мягкую траву. — Мы еще успеем вовремя добраться до нашего «Палас-отеля». Почему тебе вздумалось остановиться в этой уединенной деревушке? «Господин архитектор Зигварт любит глушь», сказал мне вчера тот маленький турист, что собирался с нами на экскурсию, но потом побоялся опасности. И он совершенно прав. А отсюда ведь всего час пути до Интерлакена, где теперь сезон в полном разгаре.

Зигварт пожал плечами, лег на траву рядом со своим спутником и произнес:

— Да, в Интерлакене весной и летом любят отдыхать сливки Общества, тебе этого мучительно недостает! Но я ведь не мешаю тебе, Адальберт, немедленно отправиться туда и начать флирт с англичанками и американками. Лично я остаюсь здесь. Я приехал сюда ради гор и намерен полностью насладиться ими.

— А я приехал сюда исключительно ради тебя! — сердито воскликнул Адальберт. — Мы с тобой не виделись целый год, пока ты учился в Италии, а теперь, когда ты наконец вернулся, меня, как на грех, переводят в Мец. Не приди мне в голову счастливая мысль попросить двухнедельный отпуск и поймать тебя в Швейцарии, нам не пришлось бы увидеться. В благодарность за это ты таскаешь меня по всяким глетчерам и вершинам и заставляешь жить в невозможной обстановке. Вообще я считаю, что ты обращаешься со мной самым непозволительным образом!

— К чему поручик Гунтрам совсем не привык, — насмешливо возразил архитектор. — Тебя ведь абсолютно все балуют, один я осмеливаюсь тебе перечить.

— Да, ты не упускаешь случая сделать это, и, как это ни странно, я на тебя не сержусь, боюсь даже, что мне просто будет недоставать твоих нравоучений.

Адальберту Гунтраму, красивому, стройному юноше с темными волосами и лицом, сиявшим беспечностью юности, было примерно двадцать четыре года. Его костюм туриста, очевидно, был сшит лучшим портным, и, несмотря на штатскую одежду и непринужденную позу, в нем угадывался военный.

Его спутник, наоборот, не поражал элегантностью. Его костюм хранил следы непогод и далеких прогулок, а незаурядная внешность свидетельствовала о полном равнодушии к ней.

Высокая и сильная фигура Зигварта ясно указывала на его принадлежность к германской расе. На его загорелом энергичном лице выражалось непоколебимое сознание собственной силы. Он казался старше своих двадцати семи лет.

— Да, ты наделаешь довольно много глупостей, когда меня не будет с тобой, — сухо сказал он. — Что же касается моих спартанских наклонностей, то ты ведь знаешь, что они стали для меня необходимостью. Полученной премии мне хватало на год учебы в Италии, да еще мне удалось сэкономить небольшую сумму, чтобы на обратном пути провести недели две в Швейцарии. При таких скудных средствах нечего и думать о роскошных гостиницах в Интерлакене. Но ты, разумеется, можешь себе позволить подобное удовольствие!

— Я мог бы заплатить за нас обоих, — перебил его Адальберт. — Боже Великий! На твоем челе снова собираются тучи! Как будто я оскорбил тебя, предложив на время стать моим гостем! Ведь в Берлине я не раз пользовался гостеприимством. Но как только я собираюсь ответить тебе взаимностью, ты становишься невыносимо грубым.

— Полно, Адальберт! Я очень рад, что ты приехал сюда, это прекрасный финал моего счастливого, незабываемого путешествия. А теперь надо снова приниматься за работу.

— В которую ты поспешишь окунуться с головой? Мне кажется, ты уже заранее радуешься ей. Ты такой же фанат в работе, как и мой отец. Его тоже приходится силой оттаскивать от письменного стола.

— С той лишь разницей, что мне так работать необходимо, а ему — нет.

— Со временем и ты достигнешь этого. Недаром же ты его лучший ученик, ведущий специалист в его строительной конторе.

— Если бы только он предоставлял мне побольше самостоятельности! Надо же, наконец, и мне стать на собственные ноги, а об этом твой отец и слышать не хочет.

— Тебе не следует сердиться на него за это! — смеясь, воскликнул Адальберт. — Он совсем не может обходиться без тебя и старается удержать тебя во что бы то ни стало.

— Но ведь надо же мне наконец испытать собственные крылья, создать что-то самостоятельное. В моих папках есть один проект, который я закончил незадолго до отъезда, он кое-что стоит и мог бы открыть мне широкую дорогу, но с чего начать? Художник посылает свою картину на выставку и как будто возвещает всему миру: «Вот что я в состоянии создать. Дайте мне возможность творить!» Но архитектор нуждается в заказах, а кто же доверит молодому, никому неизвестному человеку сооружение, стоящее больших денег? Тут требуются имя, репутация или, в крайнем случае, рекомендация. Твой отец мог бы дать ее, если бы захотел.

— Будь спокоен, он сделает это. Но в настоящее время он весь поглощен работой, он строит в Тиргартене новую виллу для коммерции советника фон Берндта и лично руководит строительством. Они ведь старые друзья.

— Это я знаю, но совершенно незнаком с планом. Ты писал мне, что Берндт приобрел себе участок на моей родине, совсем близко от Равенсберга. Что это ему вздумалось? Ведь это так далеко от Берлина!

Адальберт пожал плечами.

— Во-первых, это было коммерческим предприятием. Графенау шел с молотка, и Берндт надеялся извлечь из него доходы. Он приобрел имение почти за бесценок и хочет сделать из него свою летнюю дачу.

— Я знаю Графенау, это ближайшее соседнее имение, — сказал Герман. — Ты, кажется, был там в прошлом году?

— Да, Берндт приглашал нас. Мой отец хотел посмотреть замок, чтобы решить, как его перестроить. Это некрасивое старое здание, но папа думает, что из него можно кое-что сделать. Я провел в Графенау несколько великолепных недель. Там отличная охота, а кроме того, я нашел еще заколдованный замок со сказочной принцессой.

— Разумеется! Для тебя ведь любовные приключения — необходимость!

— Ну, на этот раз приключение было из самых невинных, так как вышеупомянутой особе было не более четырнадцати лет. Барон Гельфенштейн совершенно обанкротился со своим Графенау. Не будь у него капитанской пенсии, он вынужден был бы голодать вместе со своей маленькой внучкой. Но пенсии им едва хватает, чтобы прокормиться, и они живут в каком-то, совином гнезде.

— В старом охотничьем домике? Да он ведь, наверно, совсем развалился?

— По крайней мере, у них над головой есть крыша, коммерции советник разрешил им оставаться в этом домике. Он пожалел старика, которому теперь нужен лишь клочок земли, где он мог бы спокойно умереть. Берндт оставил за стариком охотничий домик до самой его смерти. Я хотел поближе посмотреть на это совиное гнездо и случайно познакомился с бароном и маленькой рыженькой Траудль.

— Маленькой рыженькой Траудль? Кто это?

— Да вышеупомянутая принцесса! Так ее называет дедушка. Это румяное, восхитительное существо, для которого я стал желанным товарищем по играм. Почти ежедневно я заходил туда, мы бегали взапуски, ссорились и мирились, как дети. Как видишь, тут ничего особенного не было.

— Я давно не был на родине, — сказал Герман, поднимаясь с земли. — Но пора и в путь. Возьми с собой проводника, а я пойду один, теперь я сам найду дорогу.

Он свернул в сторону, и оставшиеся на лужайке скоро потеряли его из виду. Дорога шла через горы. Сверху на путника глядела снежная вершина, на которую он поднимался этим утром. Внизу громоздились утесы, обрывы и громады камней, между которыми виднелись узкие полосы зеленой травы. На одной из этих полос что-то шевелилось. Зигварт остановился и увидел пару серн, бесстрашно спускавшихся с вершины, они шли навстречу одинокому путнику. У Зигварта зашлось сердце. В сыне лесника мгновенно проснулся инстинкт охотника.

Он с трудом оторвался от очаровательного зрелища и быстро пошел дальше. По расставленным кое-где дорожным указателям найти дорогу было нетрудно. Она привела путника к краю небольшой котловины, на дне которой сверкало маленькое альпийское озеро. Тут по откосу вилась только узенькая пешеходная тропинка. Спокойно и уверенно Герман спустился по откосу к маленькой лужайке на берегу озера и только теперь заметил, что он здесь не один. Шагах в двадцати от него, под высокой, растрепанной бурями сосной, сидела дама с альбомом на коленях и рисовала. Герман слегка дотронулся до полей своей шляпы, она небрежно ответила на его поклон и спросила по-немецки, но с заметным английским акцентом: