Стаффан Скотт - Династия Бернадотов: короли, принцы и прочие…

• Название: Династия Бернадотов: короли, принцы и прочие…
• Автор: Стаффан Скотт
• Издательство: ЛомоносовЪ
• Жанр: Публицистика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-91678-082-6

Ныне в роду Бернадотов насчитывается, если идти от его родоначальника наполеоновского маршала Жана Батиста Бернадота, семь королей и еще около ста двадцати особ обоего пола — мудрых государственных мужей, храбрых воинов, скучных принцев, строгих хранительниц домашнего очага и прекрасных принцесс. А кроме того имеются лесорубы, продавцы пылесосов, дизайнеры и даже один из лучших шведских художников. Писатель и журналист Стаффан Скотт со знанием дела, а, главное, с юмором описывает королевскую фамилию, а заодно преподносит читателю совершенно неожиданный образ Швеции. Его книга заполнена фактами, которые прежде никогда не публиковались ни в прессе, ни в исследованиях, посвященных королевской семье.

---

И ведь подданные, так сказать, со временем тоже это уразумели, по крайней мере те, что заседают в Северном совете.

Свадьбу в Осло бойкотировала Норвежская рабочая партия, чью фракцию в стортинге призвали сидеть дома и в церкви не появляться. На лестнице дома августейших молодоженов нашли бутылку с семьюстами граммами динамита и так и не подожженным фитилем. Зато английский премьер-министр Болдуин[162] заявил на банкете в Лондоне, что «с удовлетворением приветствует состоявшееся в Осло бракосочетание кронпринца Улафа и принцессы Мэрты как гарантию мира в Европе». Английское восприятие окружающего мира зачастую отличается некоторой туманностью, но все же невольно задумываешься, вправду ли британский политик спустя двадцать четыре года после мирного роспуска унии полагал риск возникновения войны между Норвегией и Швецией настолько серьезным.

Когда в 1940 году Германия оккупировала Норвегию, норвежская королевская семья бежала из страны. Король Хокон и кронпринц находились в Лондоне, а кронпринцесса Мэрта с тремя детьми — Рагнхильд, Астрид и Харалдом (р. 1930, 1932 и 1937) — морем отправилась в США, где они могли чувствовать себя в большей безопасности. Ранее Улаф и Мэрта неоднократно бывали в США и еще в 1933-м нанесли визит в Белый дом. Президент Рузвельт, который питал слабость к женщинам и не раз флиртовал на глазах у своей терпеливой жены Элеоноры и далеко не столь терпеливой любовницы Мисси, был совершенно очарован норвежской кронпринцессой, каковая довольно долго жила в Белом доме, прежде чем обзавелась собственной резиденцией. Целых два года, помимо непосредственного окружения Белого дома, Рузвельт чаще всего встречался именно с Мэртой Норвежской. Она гостила на президентской яхте, участвовала в пикниках, плавала с президентом в бассейне. Теперь место рядом с президентом в открытой машине, где ноги обоих укрывал один плед, принадлежало Мэрте, и легендарная Мисси, занимавшая это место прежде, не на шутку возмутилась и в конце концов учинила истерику на одном из официальных приемов. Кронпринцесса Мэрта была рядом с Рузвельтом, когда он пил вечерний коктейль, вдвоем они смотрели новый диснеевский фильм — не какой-нибудь, но «Дамбо». Персонал Белого дома называл ее «the President’s girl-friend»[163], но когда «Чикаго трибьюн» напечатала серию насмешливых и полных намеков статей о принцессе, тот же персонал вознегодовал. Рузвельт велел собирать и отдавать ее детям редкие марки с конвертов своей почты, а она нередко оставалась ночевать в Белом доме, да и президент часто наведывался в ее резиденцию. Медсестру Луизу Хопкинс частенько приглашали для прикрытия, и тогда Мэрта говорила ей: «Будь добра, взгляни, как там дети».

Когда кронпринцесса Мэрта не была занята Франклином Д. Рузвельтом, она выступала с речами перед норвежцами в Америке — моряками, солдатами и т. д. Что себе думал Улаф в Лондоне? Н-да, для королевской особы в изгнании не самое худшее иметь такой прямой контакт с самым могущественным человеком среди союзников. Что бы в остальном он ни думал.

Несколько раз Мэрта тяжело хворала и в 1954-м умерла от рака, преждевременно постаревшая, но по-прежнему статная девушка из стокгольмского Эстермальма (куда я в этой главе самовольно отношу и Бласиехольм). Королевой она стать не успела, так как свекор Хокон скончался в 1957-м. Улаф дожил до 1991-го. Трое ее детей благополучно вступили в брак и произвели на свет десятерых детей. После всей глупой шумихи, возникавшей, когда королевские особы в Швеции (и в других странах) женились не по-королевски, тем больше бросилось в глаза, что трое норвежских королевских детей вступили в брак с рядовыми норвежскими гражданами: одна из дочерей вышла за судовладельца (что в Норвегии куда выше иных зарубежных королевских особ), другая — за крупного производителя мужского готового платья, а кронпринц Харалд — после недолгих переговоров с норвежской конституционной комиссией — женился на дочери коммерсанта. Хотел бы я посмотреть на того норвежского политика, который бы осмелился сказать: «Ваше королевское высочество не вправе жениться на обычной норвежской девушке».

Кстати, именно дочка принца Карла Мэрта в весьма раннем возрасте задала вопрос про курицу, о котором ее датчанка-мать рассказывала всем знакомым. Наверно, Мэрта рассказала об этом и президенту Рузвельту, в пандан знаменитой истории о президенте Кулидже и петухе.

Малышка-принцесса увидела в загородной усадьбе Фридхем, как петух гонялся за курицей и что затем произошло. Смутно догадываясь, зачем все это нужно, она спросила у матери: «Как ты думаешь, мама, курица вправду убегала во всю прыть?»

Астрид. Невероятная легенда

Для шведов старшего поколения имя Астрид, точнее, принцессы Астрид, окружал ореол, труднообъяснимый для нас, более молодого поколения. Как писала старая, задубевшая и лишенная иллюзий Банг, на свадьбе она «была до того хороша, что дух захватывало».

Принцесса Астрид родилась в 1905 году и не дожила до тридцати лет. Родилась она в стокгольмском дворце наследного принца, а умерла на обочине дороги в Швейцарии. Когда принц Карл в 1926 году выдавал свою младшую дочь за кронпринца Леопольда Бельгийского, состоялись пышные торжества, явно не забытые стокгольмцами. Газеты печатали огромные репортажи, начиная с помолвки, когда всю первую полосу занимал портрет молодой пары, и до самой свадьбы, происходившей в два этапа. Католическое венчание состоялось в Бельгии, но прежде их сочетал гражданским браком в Стокгольме бургомистр Карл Линдхаген[164], человек, который ранее был оштрафован за то, что публично провозгласил тост за республику. (Снова радикал, участвующий в монарших играх.) В богато разукрашенном орденами окружении присутствовали без орденов — премьер-министр К. Г. Экман[165] и министр иностранных дел Элиэль Лёфгрен[166], равно как и бургомистр Линдхаген, «которому никогда в жизни больше не доведется сидеть среди сплошных принцев да кавалеров Ордена серафимов[167] с золотыми цепями и который, судя по всему, отнюдь этого не желал». Среди огромного роялистского столпотворения отмечались кое-какие следы той радикальности, что всего несколько лет назад была очень сильна. Карл Линдхаген действительно не титуловал пару «королевскими высочествами», так как по согласованию с ведомством обер-гофмаршала титуловал молодую чету «принц Бельгийский, герцог Брабантский» и «принцесса Шведская». «По закону и согласно характеру дела, производящий гражданское бракосочетание должен лишь сочетать браком двух людей, никоим образом не подчеркивая их высокое или низкое положение», — удовлетворенно отмечала пресса, вполне отдавая себе отчет в пикантности ситуации.

Возродили и добрую старую традицию посвящать соответствующим королевским особам более или менее новые музыкальные сочинения. Шведский король маршей Сэм Рюдберг представил марш «Кронпринц Леопольд», который в семидесятые годы был записан на пластинку в исполнении оркестра Бохусленского полка (под артистическим именем Регионального оркестра Уддеваллы).

Учтивый, однако ж четырехполосный диссонанс прозвучал, разумеется, со страниц «Сосьяль-демократен», который прежде на короткое время сподобился ранга правительственного органа, но уже таковым не являлся. В обстоятельной передовой статье, где сквозили отголоски бунтарского духа 1919 года, констатировалось, что теперь монархия ведет «в Европе своего рода призрачное существование, в той мере, в какой ей позволено сохраняться». Критика касалась прежде всего печати, «которая в связи с королевской свадьбой превратила сенсационную журналистику в карикатуру. На первом месте “Дагенс нюхетер”, а за нею по пятам “Свенска дагбладет”. Когда пресса сама делает себя придворным органом и кишмя кишит подробнейшими описаниями каждой чепуховой детали придворного церемониала, притом красной нитью через все это проходит тенденция сентиментальной болтовней закрепить роялистские взгляды, то существует повод решительно отмежеваться. Свободная пресса в демократическом государстве не должна превращаться в свадебных гиен». На всякий случай включили оправдательный пассаж о самом короле и его семье. «Они действительно стоят в стороне от этого во многом безвкусного спектакля, который разыгрывается в последнее время», — писал автор передовицы Артур Энгберг[168]; кстати, через четырнадцать лет он станет губернатором Вестернорланда и важным чиновником его королевского величества.

Но сей диссонанс совершенно утонул в громе монархических оркестров. Забавно, что вечером пара разлучилась, и слышали, как Леопольд иронически заметил, что он, мол, самый несчастный на свете женатый мужчина, который вынужден покинуть невесту перед брачной ночью; однако для пары, каковой предстояло стать монархами в католической Бельгии, до церковного венчания об этом и речи быть не могло.