Ричард Олдингтон - Единственная любовь Казановы

• Название: Единственная любовь Казановы
• Автор: Ричард Олдингтон
• Издательство: ЭКСМО-Пресс
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-04-007114-0

Ричард Олдингтон (1892–1962) принадлежит поколению писателей, сформировавшихся в годы после Первой мировой войны. Он автор не только психологических романов, отражающих сложную, противоречивую действительность Англии 20-х годов, но блестящих биографических романов о писателях и других известных исторических личностях.

Джакомо Казанова — авантюрист, ловелас и шулер, чье имя давно стало нарицательным, прославился своими любовными похождениями. Но подлинную, романтическую любовь он испытал лишь однажды. Анриетта — так звали даму его сердца…

---

И без помощи «Ключа Соломона» или какого-либо иного способа проникнуть в таинственные знания оккультной науки синьор Казанова понял, что этот маленький конвой движется за ним. Ни минуты не медля, он схватил шляпу и плащ, удостоверился в том, что деньги находятся при нем и в надежном месте, вылез через окно в задней стене, спустился по толстой лозе, обвивавшей стену, и боковыми проулками, но с поразительной быстротой, достиг той части порта Чоггии, которая обращена к морю.

Там за два золотых дуката и обещание еще двух за хорошую скорость Казанова нанял двух гребцов с быстроходной сандоло и велел им отвезти себя в Венецию, каковое путешествие он совершил в смятении чувств и весьма неудобной позе, лежа на дне лодчонки под своим плащом и рыбацкой сетью, от которой отвратительно несло сардинами. Его драматическое появление поздно ночью в замке Брагадина повергло в смятение игроков в триктрак, состоявших из Марко и трех старых патрициев. По выражению их лиц Казанова понял, что в ближайшие два-три дня «Ключу Соломона» предстоит усиленно и с большим тактом поработать.

В Венеции на Казанову свалилась куча бед: ситуация оказалась куда хуже, чем он мог предполагать, будучи в самом пессимистическом настроении. Как выяснилось, дон Антонио все время с большим подозрением относился к этому хвастливому молодому незнакомцу, который так безрассудно сорил деньгами и упорно хотел жениться на едва знакомой девушке. Знание человеческой натуры подсказывало дону Антонио, что солидные мужчины с честно заработанными деньгами всегда бережно относятся к ним и что мужчина, всерьез задумавший жениться, редко так спешит уложить свою избранницу в постель. Однако Мариетта и тетушка Тина были обе полонены молодым человеком и устраивали такие сцены, когда им предлагали не спешить с обручением, что дон Антонио, нехотя и вопреки здравому смыслу, все же дал согласие на брак.

Однако для очистки совести он тотчас же обратился к одному из трех адвокатов, практиковавших в Чоггии, и немедля отослал его в Венецию навести справки про молодого Джакомо Казанову и его образ жизни. На беду Казановы, адвокат из Чоггии вскоре повстречал некоторых его врагов, все еще кипевших возмущением против того, кто лишил их благосклонности молодых дам, увлеченных этим вкрадчивым и «всеядным» донжуаном. Эти враги Казановы не только сумели вывести на чистую воду его россказни про дядюшку-землевладельца в Брешии, но и сами нагородили немало всякой лжи. Словом, они так напичкали шокированного адвоката рассказами о дебошах Казановы, его колдовстве, жульничестве в картах и бесконечном злодействе, что, когда тот выложил эту смесь правды и лжи дону Антонио, разъяренный дядюшка немедленно потребовал ареста этого мерзкого и опасного преступника.

По счастью, Казанова быстро предпринял нужные шаги, спасшие его от ареста в Чоггии, где в соответствии с весьма туманными представлениями о правосудии, бытовавшими в те времена, он мог бы не один месяц провести в какой-нибудь сырой и мрачной тюрьме, прежде чем кто-либо из его друзей хотя бы услышал, где он находится; к тому же, если бы сбиры сцапали Казанову, пришлось бы потратить немалую сумму на подкуп и добиться решительных приказов из Венеции, чтобы вызволить его из их лап. Однако Казанова еще отнюдь не выбрался из беды. Мариетта, обиженная и возмущенная его поступком, обливаясь слезами, призналась во всем, и это привело в такое отчаяние дона Антонио, что он путем тщательных розысков сумел обнаружить, куда бежал Казанова, и тотчас отправил вослед ему своего адвоката, полицейских и ордер на арест.

Сенатор же Брагадин, хоть и был раздражен выходкой этого ненормального, считал дотоле сию историю еще одной из проделок милого юноши; теперь же, услышав весть о грозящем ему аресте, посерьезнел и поспешил к своим друзьям во Дворец дожей. Если Триумвират займется этим делом, судьбе Казановы можно будет не завидовать, бежать же из Венеции ему рискованно, поскольку сбиры дона Антонио настороже. Но и тут Казанове повезло. По какому-то непостижимому недомыслию дон Антонио и его адвокат не донесли сразу Триумвирату про Казанову, и Брагадин сумел доказать Общественному обвинителю, сколь нелепы обвинения, выдвигаемые против его молодого друга. Ордер на арест был тотчас отменен.

Но «Мариеттины лиходейства», как именовал случившееся Казанова порою весело, порою мрачно, на этом не окончились. Решив довести дело до уголовного суда и государственных инквизиторов, дон Антонио и его адвокат нагородили такое множество претензий — и нарушение обещания жениться, и соблазнение невинной девушки, и ущерб, нанесенный в этом, в том и в другом отношении, — что требовалось немало времени, и денег, и подспудного влияния, дабы эти обвинения разбить. Казанова был столь явно виновен, что даже закон мог это признать. А пока он прятался в мансардах замка Брагадина, играя в карты с Марко, советуясь с «Ключом Соломона» и читая латинские и французские книги. Даже когда уже было ясно, что Казанове не грозит опасность и он может выбраться из Венеции и снова отправиться в Рим, сенатор Брагадин все еще старался выдать Мариетту замуж за одного из своих крестьян, который просил продлить ему аренду на землю.

«Дабы удержать Джакомо от беды», Марко послали сопровождать его до венецианской границы — предосторожность совсем уж тщетная, поскольку Казанова никогда не делал того, что предлагал Марко, если этого не хотел, а Марко, хоть и протестуя, неизбежно следовал за Казановой, куда бы тот его ни повел. Однако во время путешествия Казанова держался тише воды, ниже травы. Он был немало напуган скандалом, неожиданно разразившимся после его авантюры в Чоггии, к тому же он, пожалуй, немного сожалел об утрате Мариетты. Так или иначе, за носильщиком, тащившим багаж по знаменитой Корсо в Риме, шел, направляясь ко дворцу Аквавива, весьма благопристойного вида дьякон.

У семьи Аквавива было в Риме два дворца: небольшой семейный особняк, принадлежавший маркизу Аквавиве, и дворец более вместительный и роскошный, тоже расположенный на Корсо и построенный его более знаменитым братом-кардиналом. То, что Казанова стоял сейчас у входа в малый дворец, было унизительным напоминанием о немилости, в которую он попал. Аквавивы были давними друзьями Брагадинов, но кардинал, узнав о скандале в Чоггии, отказался принять Казанову в своем доме. Потребовалось все влияние Брагадина, чтобы убедить кардинала пойти на компромисс: пусть Казанова живет у маркиза и официально считается членом его семьи, а работает и учится там, где велит кардинал. При хорошем поведении в течение года Казанова может быть официально приобщен к свите его высокопреосвященства. Перспектива была, безусловно, далеко не заманчивой, и Казанова едва ли знал, почему он от этого не отказался. Он что, в самом деле надеялся встретить в Риме Анриетту?

После беседы с маркизом Казанову отправили в резиденцию кардинала, где его поджидал библиотекарь отец Бернадино, высокий ученый муж лет сорока. Он принял Казанову с изысканной любезностью и благовоспитанностью, все еще отличающими римских духовных лиц, выходцев из хороших семей, но держался холодно, сдержанно, что больно укололо Казанову. Он сразу понял, что неблагоприятные вести о нем — по крайней мере частично — восприняты в Риме на веру и что многое зависит от того, сколь хорошее он произведет впечатление и сумеет ли, ведя себя с осторожностью, удержать его. После краткой официальной беседы Казанова почтительно попросил разрешения осмотреть знаменитую библиотеку и коллекции кардинала.

На лице отца Бернадино появилось удивленное выражение, тем не менее он тотчас провел Казанову в библиотеку — просторную комнату с расписным потолком и сводами, где стены были от пола до потолка уставлены книгами. Окна выходили во двор, искусно разгороженный самшитовыми посадками, чтобы выгоднее смотрелись стоявшие меж них статуи и скрижали с латинскими надписями. Другие древние скрижали, а также бюсты императоров и поэтов стояли в библиотеке, славившейся также своей большой коллекцией римских монет.

Отец Бернадино стал показывать Казанове эти сокровища со сдержанностью, какую защиты ради проявляет знаток перед невеждой и нахалом, но Казанова, внимательно слушавший его пояснения, то вставлял какое-то соображение, связанное с историей империи, то цитировал Вергилия или Луцилия[56], а то мигом расшифровывал неразборчивую надпись, — и сердце библиотекаря было покорено. Отбросив холодность, он начал живо рассуждать об исчезнувшем мире античности, который был для него более живым, чем люди, среди которых он ходил и дышал.

Когда Казанова уже стал прощаться, отец Бернадино, секунду помедлив, положил руку на его локоть и сказал:

— Ваша жизнь здесь, возможно, будет сначала трудной. У вас есть враги. Позвольте дать вам совет: держитесь внешне открыто, но скрывайте свои мысли — это лучше всего вам послужит и продвинет дальше всего.