Павел Мельников-Печерский - На горах (Книга 1, часть 1)

• Название: На горах (Книга 1, часть 1)
• Автор: Павел Мельников-Печерский
• Жанр: История

---

"Это от того сна,- думает Меркулов.- Как, однако, я живо видел его, как есть наяву... Так же точно и после смерти - тогда ведь все равно, что день, что тысяча, миллион лет... Американец тогда у Брайтона правду говорил... А у нас мытарства!.. Нет, так лучше, как американец говорил: только что умрешь, тотчас тебе и суд, тотчас тебе и место, где господь присудит... Как он милосерд, как он премудр, как это хорошо он устроил! Что час, что тысяча лет ему все одно... А что это за вера фармазонская?.. Тайная... Как бы узнать?.. Морковников не знает ли?.. Разве с Марьей Ивановной познакомиться, ее расспросить?.. Не скажет, пожалуй... тайности ведь у них". Дверь с шумом растворилась.

- Наконец-то! - вскликнул Никита Федорыч и кинулся было обнимать Веденеева. Но это был не Веденеев.

- Давеча, в обеденну пору, стучал я, к вам стучал в каюту, государь мой, так-таки не мог добудиться. Нечего делать - один пообедал... теперь уж не уйдете от меня. Пойдемте-ка ужинать... Одиннадцатый уж час...

Так говорил Василий Петрович, растопыря врозь руки, будто в самом деле хотел изловить Меркулова, ежели тот вздумает лыжи от него навострить.

- Я ведь не ужинаю, Василий Петрович. Да и есть-то вовсе не хочется,сказал Меркулов.

- Как так?..- с удивлением вскрикнул Морковников.- Не обедал, да и ужинать не хочет!.. На что это похоже?.. Смирять, что ли, себя вздумали?.. Нет, батюшка, этого я не позволю. Покончим с тюленём, тогда хоть совсем от еды откинься, хоть с голоду помри - тогда мне все равно... А до тех пор не позволю, ни под каким видом не позволю. Извольте-ка, сударь, идти со мной в общую залу. У Федора Яковлича рыба отменная, по всей ярманке лучше нет. Куда до него Барбатенке, да хоша б и самому модному вашему Никите Егорову...

У них насчет рыбного тех же щей да пожиже влей. Подают красиво, любо-дорого посмотреть, да еда-то нам по брюху не приходится, не по русскому скусу она... Идем же, идем, нечего попусту лясы точить. И схватил Меркулова за руку.

- Хоша и силком, а уж стащу друга поужинать,- говорил он.- Сердись, не сердись, по мне, брат, все едино... А на своем уж беспременно поставлю!.. Как это можно без ужина?.. Помилуйте!

- Да ей-богу же в горло кусок не пройдет. Я так с вами давеча назавтракался, что, кажется, и завтрашний день есть не захочу.

- Нельзя, голубчик, нельзя,- стоял на своем Морковников.- Ты продавец, я покупатель,- без того нельзя, чтобы не угоститься... я тебя угощаю... И перечить ты мне не моги, не моги... Нечего тут - расходы пополам... Это, батюшка, штуки немецкие, нашему брату, русскому человеку, они не под стать... я угощаю - перечить мне не моги... Ну, поцелуй меня, душа ты моя Никита Федорыч, да пойдем скорей. Больно уж я возлюбил тебя.

И, не дождавшись ответа, купчина облапил Меркулова и стал целовать его со щеки на щеку.

- Какие бы цены на тюленя завтра ни стали, тотчас сполна чистоганом плачу,- говорил Василий Петрович.- Слова не вымолвлю, разом на стол все до последней копейки. Помни только давешний уговорец, - гривну с рубля скостить... Уговор пуще денег... Да ну же, пойдем!.. Чего еще корячиться-то?.. Зовут не на беду, а на еду, а ты еще упираешься!.. Еда, любезный ты мой, во всяком разе первеющее дело!.. Чтоб мы были без еды?.. Опостылел бы тогда весь белый свет. А я и на предбудущую ярманку и навсегда твой покупатель. Коли хорошо пойдет завод, втрое, вчетверо больше буду брать у тебя... Только того из памяти не выкидывай - гривна скидки... Да ну же пойдем... Нечего тут еще кочевряжиться!.. Пойдем, говорю,- больно уж я возлюбил тебя. И потащил Меркулова за руку.

* * *

А Митеньки все нет как нет. Что станешь делать? Пошел Никита Федорыч с безотвязным Морковниковым, хоть и больно ему того не хотелось. "Все равно,подумал,- не даст же покоя с своим хлебосольством. Теперь его ни крестом, ни пестом не отгонишь". И наказал коридорному, как только воротится Веденеев либо другой кто станет Меркулова спрашивать, тотчас бы повестил его.

Никита Федорыч с Морковниковым едва отыскали порожний столик,- общая зала была полным-полнехонька. За всеми столами ужинали молодые купчики и приказчики. Особенно армян много было. Сладострастные сыны Арарата уселись поближе к помосту, где пели и танцевали смазливые дщери остзейцев. За одним столиком сидели сибиряки, перед ними стояло с полдюжины порожних белоголовых бутылок, а на других столах более виднелись скромные бутылки с пивом местного завода Барбатенки. Очищенная всюду стояла.

Подлетел половой в синей канаусовой рубахе, отороченной тоненькими серебряными позументами. Ловко перекинув на левое плечо салфетку и низко нагнувшись перед Морковниковым, спросил у него:

- Что потребуется вашему почтению?

- Сперва-наперво, милый ты мой, поставь нам водочки да порцию икорки хорошенькой,- сказал Василий Петрович.

- Зернистой прикажете али паюсной? - почтительно опуская глаза, спросил половой.

- Знамо, зернистой,- паюсну сам ешь,- ответил Морковников.- Самой наилучшей зернистой подавай.

- Стерляжьей не прикажете ли? Сейчас только вынули,-осклабясь во весь рот, сказал половой.

- Тащи порцию. Да балыка еще подай. Семга есть?

- Есть-с, только для вашей чести не совсем будет хороша,- ответил половой.

- Так ну ее ко псам. Икры подай да балыка, огурчиков свежепросольных,приказывал Василий Петрович.-Нехорошее подашь - назад отдам и денег не заплачу, Федору Яковличу пожалуюсь. Слышишь?

- Слушаю-с,- с лукавой улыбкой молвил половой.- Еще чего не пожелается ли вашей милости?

- Расписанье подай,- сказал Василий Петрович.

- Какое расписанье? - в недоуменье спросил половой.

- Роспись кушаньям, какие у вас готовят,- повыся голос, крикнул на него с досадой Морковников.

Карточку, значит? Сию минуту-с,- сказал половой и подал ее Василию Петровичу.

-"Закуски,- по складам почти читает Морковников.- Икра паюсная конторская..." Мимо,- закуску мы уж заказали. "Мясное: лангет а ланглез, рулет де филе де фёб, ескалоп о трюф". Пес их знает, что такое тут нагорожено!.. Кобылятина еще, пожалуй, али собачье мясо... Слышишь? - строго обратился он к улыбавшемуся половому.

- Другой карточки не имеется-с,- ответил половой. Отчего же не имеется? вскрикнул Василий Петрович.- Не одна же, чать, нехристь к вам в гостиницу ходит, бывают и росейские люди - значит, православные христиане. Носом бы тыкать вот сюда Федора-то Яковлича, чтобы порядки знал,- прибавил Морковников, тыкая пальцем в непонятные для него слова на карточке.

- Зачем же-с? Помилуйте,- вступился за хозяина половой.- Осетринки не прикажете ли, стерляди отличные есть, поросенок под хреном - московскому не уступит, цыплята, молодые тетерева.

- Слушай, давай ты нам ракову похлебку да пироги подовые с рыбой... Имеется?

- Раковый суп? Имеется-с.

- Стерлядку разварную.

- Слушаю-с.

- Осетрины хорошей с хренком.

- Слушаю-с.

- Поросенка под хреном. Это я для тебя,-- обратился Морковников к Никите Федорычу.- Мне-то не следует - середа.

Меркулов не отвечал. Далеко в то время носились его думы.

- Слушаю-с,- отвечал между тем половой Морковникову.

- Цыплят жареных можно?

- Можно-с.

- Цыплят порцию да леща жареного на подсолнечном масле.

- Слушаю-с.

-Чего бы еще-то спросить? - обратился Морковников к задумавшемуся Никите Федорычу.

- Помилуйте, Василий Петрович, да и того, что заказали, невозможно съесть,- сказал Меркулов.

- Коли бог грехам потерпит,- всё, голубчик, сжуем во славу господню, все без остаточка,- молвил Морковников. - Тебе особенного чего не в охотку ли? Так говори.

- Я уж сказал, что вовсе есть не хочу,- отвечал Меркулов.

- Это ты шалишь-мамонишь. Подадут, так станешь есть... Как это можно без ужина?.. Помилосердуй, ради господа! - И, обращаясь к половому, сказал: Шампанского в ледок поставь да мадерки бутылочку давай сюда, самой наилучшей. Слышишь?

- Слушаю-с,- ответил половой.

- С богом. Ступай. Готовь живее. Лётом вылетел половой вон из залы. А на помосте меж тем бренчит арфа, звучат расстроенные фортепьяны, визжит неистово скрипка, и дюжина арфисток с тремя-четырьмя молодцами, не то жидами, не то сынами германского отечества, наяривают песенки, чуждые русскому уху. Но когда которая-нибудь из толстомясых дщерей Liv- Est- und Kur-ланда выходила на середку, чтоб танцевать, и, подняв подол, начинала повертывать дебелыми плечами и обнаженною грудью, громкое браво, даже ура раздавалось по всей зале. Полупьяные купчики и молодые приказчики неистовыми кликами дружно встречали самый бесцеремонный, настоящий ярманочный канкан, а гайканский народ (Армяне.) даже с места вскакивал, страстно губами причмокивая.

- Экая гадость! - отплюнувшись брезгливо и тряхнув седой головой, молвил Василий Петрович.- Сколько ноне у Макарья этих Иродиад расплодилось!.. Беда!.. Пообедать негде стало как следует, по-христиански, лба перед едой перекрестить невозможно...

Ты с крестом да с молитвой, а эта треклятая нежить (Нежить - все, что живет без души и без плоти, но в виде человека. Это не дьявол, не мертвец и не привиденье, но особые существа. По народным понятиям, к нежити относятся: домовой, леший, водяной, кикимора, шишига, лобаста, русалка и пр.) с пляской да с песнями срамными! Ровно в какой бусурманской земле!