Йонатан Нетаньягу - Письма Йони: портрет героя

• Название: Письма Йони: портрет героя
• Автор: Йонатан Нетаньягу
• Жанр: Биографии и Мемуары

Книга – подборка писем Йонатана Нетаниагу – друзьям и родным. Примерно десять лет жизни в письмах – от мальчишки до профессионала спецназа, чья операция в Уганде вошла в классику истории спецслужб. Мы видим, как он учится в Штатах, приезжает в Израиль, идёт в армию, пашет от звонка до звонка в десанте, выходит в дембель, тут начинается Шестидневная война, из неё тоже вышходит живым, поступает в Гарвард, женится… И тут всё идёт наперекосяк. Потому что стране нужны солдаты. А воевать он умеет. Решает вернуться ненадолго, "на минимальный срок". Берёт академический, возвращается. Попадает в спецназ, спецоперации и всё такое. Понятно, длиннейшие отлучки и полная невозможность рассказать дома, чем он, собственно занимается. Жена окончательно убедившись, что добропорядочного столпа общества из мужа не выйдет, уходит к другому. А тут ещё Война Судного дня. Опять куча подвигов – спасение из подбитой машины раненого танкиста-полковника, взятие укреплённого пункта на горе Хермон и много другого. После войны ввиду убыли кадровых танкистов, дыры в командовании бронетанковыми войсками заполняют кем попало, в том числе и спецназом. Получает танковый батальон – в последней стадии развала и деморализации. Делает из него конфетку. Дорастает до полковника. За спасение танкиста получает одну из высших израильских наград. Находит в конце концов себе хорошую девушку, готовую понять и принять. И притом плохо ему – ну просто дальше некуда. Пишет ей отчаянные письма, о том, что ему осточертело убивать в упор, равно как и издалека, надоело жить чёрт знает как. И что остаётся ещё одно, последнее задание. Развязаться с ним – и всё. Последнее письмо датировано 29 июня 1976 года. 4 июля 1976 года при освобождении самолёта с заложниками в аэропорту Энтеббе Йонатан Нетаньягу погибает. Операция заканчивается успешно.

---

Дорогие мои мама и папа! 19.9.75

Пишу во время полета с юга по направлению к Тель- Авиву. Подо мной – зеленоватые переливы моря, справа – полоса песчаного берега, а немного дальше видны группы тель-авивских домов, возвышающихся посреди пустыни.

Давно уже мы друг другу не писали. Два дня назад получил твое письмо, мама, а незадолго до этого – открытку от Идо и Дафны и очень был рад.

Я живу в замкнутом кругу работы, из которого трудно вырваться даже на минуту. Так случилось, что день бежит за днем, и иной раз я говорю себе: "дай-ка сяду и напишу", но ничего из этого не получается. Даже прочесть основные заголовки в газете почти не успеваю.

Тем не менее удалось выкроить немного времени на исходе Судного дня и поужинать с окончанием поста в семье Кармели. Там я увидел свою детскую фотографию и не мог сдержать улыбки – так во многом я внешне не изменился с младенческих времен!

Самолет приземлился, и колеса коснулись земли. Сейчас я уже еду по улицам города и по дороге в армию зайду на несколько минут домой. Строительство моей квартиры закончено, и недели через две я там поселюсь. В сарае нашего дома в Иерусалиме я отобрал немного почти развалившейся мебели – два кресла, софу, шахматный столик и табурет – и отдал столяру, чтобы он их отполировал. Прибавил новую обивку, и теперь, вместе со столом и стульями, у меня есть минимум нужной мне мебели. Денег, после необходимых дополнительных затрат, у меня поубавилось, а должен сказать, что требуются еще вещи .(например, шкафы, которых у меня нет вовсе). Но со временем решится и эта проблема.

Работы так много, что трудно найти время для чего- либо другого. Я верю, что если не возникнут непредвиденные помехи (вроде еще одной войны), я. наконец. «*- вершив работу в нынешней моей должности, поеду учиться. Между прочим, я получил из Гарварда очень милый ответ на запрос. Они сообщают, что я могу вернуться в любое время, только должен уведомить их за 6 недель.

Дорогой папа! 2. 12. 73

Во-первых, хочу поблагодарить тебя за денежную помощь, оказанную мне на приобретение мебели для квартиры. Помощь пришла вовремя и, несомненно, очень пригодилась. Осталась у меня главная проблема – найти свободное время для ежедневных, требующих внимания, дел.

Мама уже несколько недель здесь, чудесно видеть ее и быть с ней вместе. К сожалению, в эти недели мне не удавалось отрываться от работы так часто, как этого бы хотелось (так же, как я не мог полностью освободиться во время твоего последнего пребывания в Израиле). В результате мама проводит большую часть времени в доме Идо и Дафны, у своей сестры или в семье Кармели. Может, ближе к ее отъезду удастся выкроить больше времени.

Не буду тебя утомлять отчетом о нашем плачевном политическом положении. События развиваются именно так, как ты это уже давно предвидел, и некому предотвратить беду. Иногда я спрашиваю себя, способствую ли я чем-нибудь, кроме как разговорами, укреплению безопасности Израиля, и ответ мой бывает (и это некоторое утешение), что по-своему я делаю много. Не потому, что служу в Армии Обороны Израиля, а благодаря должности, которую в ней занимаю, и благодаря положительным результатам, которых можно добиться в этой должности. Но беда в том, что против всего политического и экономического болота, в котором мы погрязли, это немного. Я чувствую, как медленно, но верно нас захлестывает петля. Но довольно об этом. Я совсем не собирался затрагивать эту печальную тему.

По-моему, ты хорошо сделал, что послал университету отрицательный ответ*. Мне кажется, что твои дарова-

•Отца Йони пригласили не должность профессора в один иэ университетов Израиля.

ни я и драгоценное время там бы разбазарились, и гораздо важнее, чтобы ты закончил огромное дело, на которое уже затратил годы. Я надеюсь, что тебе удастся ненадолго освободиться и съездить в Израиль – чтобы отдохнуть, а не для работы.

Очень тебя любящий Йони.

Моя Брурия!

9.00 утра, я трогаюсь и только что увидел твою записку. Великолепная книга "Город удачи"*, одна из немногих, которыми я был очарован. Я получил ее в июне 1967 года, когда лежал раненый в госпитале в Цфате (госпиталь раздавал книги раненым, и, на мою удачу, я получил "Город удачи"). Удачно, что есть удача. У нас она есть. Я пропадаю в городе удачи. Нет, вернее сказать, не пропадаю, а наоборот – становлюсь богаче, сильнее. Собираю себя по кусочкам и делаюсь собранней, цельнее и – утверждаю, это определенно – чище. Моя способность чувствовать всплывает изнутри на поверхность и сосредотачивается во внешней части – в лице, в кончиках пальцев. И как-то так получается, что я даже больше сконцентрирован. Есть еще несколько книг, которые оказали на меня подобное же действие, а возможно, и совсем другие вещи, но с той же силой. Несколько событий в моей жизни повлияли на меня аналогично – необходимость снова ото всего оторваться и ехать в возрасте 16-ти с половиной лет в Америку, Шестидневная война (в особенности), мой развод и, возможно, еще кое-что.

Ну, теперь я отправляюсь. Я уже сказал это вначале, а с тех пор прошло много времени.

Твой Иони.

Любимая моя женщина)

Нам предстоит довольно тяжелое время, так как всю эту неделю я должен непрерывно работать.

Я знаю – дом похож на железнодорожную станцию, на которой мы с тобой бываем в разное время – и не встречаемся.

•Эли Визелн.

Но внутри меня это совсем не так. Ситуация беспокоит меня и ранит. Мне трудно не быть с тобой, и еще труднее – утяжелять твою жизнь и взваливать на тебя бремя одиночества.

Я думал о возможности изменить образ жизни, чтобы жить вместе, как нормальная пара – и пока не нашел выхода. Может, еще найду.

Сегодня, как бы это ни было трудно мне (а еще больше тебе), я не вижу немедленного решения проблемы. Я думаю о будущем – может, там, впереди, найдется ключ к решению.

[Брурии] 15.2.76

Женщина!

Будучи такими, как мы есть, мы должны и жизнь принимать такой, как нам ее преподносят, по крайней мере на сегодняшний день. Чтобы жить иначе, нам пришлось бы сделать решительный шаг в сторону. Недостаточно того, что потенциально я бы мог жить в кибитке, запряженной парой коней (я-то очень бы даже мог), потому что в действительности мы живем иначе. Не знаю, всегда ли я буду так жить, по крайней мере, пока я в армии. Похоже, что да. Я еще достаточно молод, чтобы начать все сначала, но я собираюсь кончить хотя бы свою нынешнюю работу и не знаю, хватит ли у меня после этого сил. Думаю, что хватит. Очень вероятно, что при всем при том я в армии не останусь.

Но проблема не только во внешнем образе жизни. Есть проблема внутренней общности и связи. Эти вещи несколько нарушились, и придется много поработать, чтобы поправить дело. Энтузиазма, недостаток которого ты во мне чувствуешь, мне хватает, хватает также способности снова любить. Недостает мне связи между нами. Мы все больше закрываемся в себе (в одной иэ пьес Шекспира актер объясняет: "Диалог – это монолог между двумя людьми"), и больше, чем что-либо другое, я чувствую одиночество. Возможно, причина в том, что я озабочен работой и неспокоен, и это влияет на все мои чувства- Так как мне трудно даже тебя подключить к моим трудностям (к радостям, естественно, могу), возникает еще более глубокая разобщенность.

Ты, со своей стороны, должна делать больше того, что обычно требуется в отношениях между людьми. Так как ты чувствуешь вещи и события лучше меня, то постарайся опередить меня на шаг и послужить преградой между тяготами жизни и нами двумя.

Мне нужен целый месяц суббот – за три из них отдохнуть, а в остальные переделать разные дела. Так как у меня никогда не бывает времени даже для отдыха, то мы с тобой вместе попадаем в довольно-таки замкнутый круг. Имей я склонность к поэзии, я бы представил нас с тобой внутри волшебного колеса, пытающихся схватиться за обод,, чтобы удержаться, только обода у этого колеса нет.

Можно дать волю воображению и позволить ему возноситься вверх, но мы-то находимся здесь.

Дорогие Бибон и Мики! 12.6.76

Я недавно решил, что в будущем году возвращаюсь в Гарвард. На это решение натолкнула меня встреча с гарвардским профессором Шеллингом. Дело было так. Неделю назад позвонил мне Михаэль Гендель и сообщил, что Шеллинг находится в Израиле и хочет съездить на Голанские высоты. Я договорился с Шеллингом и в прошлое воскресенье взял машину Д. и подобрал профессора и Михаэля в 8.00 в Иерусалиме, вернулись в 12 ночи, легко найдя с Шеллингом общий язык. Он записал мой адрес и сказал, что очень рад будет оказать мне в Гарвар- де помощь. Потом он отдельно сказал Михаэлю, что встреча со мной произвела на него большое впечатление, и намекнул, что будет рад помочь мне в получении стипендии. Во всяком случае, я объяснил ему позицию Израиля лучше, чем ее обычно объясняют наши представители, а также проблему отступления с территорий. По-моему, он все хорошо понял. Он произвел на меня впечатление серьезного и делового человека, задающего вопросы умно и остро. Через неделю он возвращается в Гарвард и с удовольствием с тобой познакомится.