Евгений Федосов - Полвека в авиации: записки академика

• Название: Полвека в авиации: записки академика
• Автор: Евгений Федосов
• Издательство: Дрофа
• Жанр: Техническая литература
• Год: 2004
• ISBN: ISBN 5-7107-7089-2

Автор этой книги, академик Е.А.Федосов, — генеральный директор одного из ведущих научных центров страны, знаменитого ГосНИИАС (Государственный научно-исследовательский институт авиационных систем), который уже более полувека является головным в области создания комплексов авиационного вооружения. В воспоминаниях Евгения Александровича последовательно, десятилетие за десятилетием, отражены основные этапы послевоенного развития нашей боевой авиации и систем ее вооружения. Перед читателем развертывается целая галерея ярких личностей — генеральные конструкторы и летчики-испытатели, руководители авиапрома и командование ВВС.

Эта книга — убедительное свидетельство того, что пресловутая «эпоха застоя» (конец 60-х — начало 70-х годов) на самом деле была наиболее бурным, драматичным и результативным периодом развития нашей авиации, плодами которого до сих пор живет и еще долго будет жить эта отрасль.

Для широкого круга читателей.

---

Вскоре М. С. Горбачев, видя, что перестройка «буксует», выдвинул тезис, что вина за это лежит на «красном» директорском корпусе и поэтому необходимо «демократизировать» управление предприятиями, создать Советы трудовых коллективов и ввести выборность директоров. Этот тезис был типично популистским, особенно в тот момент, когда в стране нарастала волна недовольства политикой Горбачева. Единоначалие на производстве — это вовсе не продукт тоталитарного коммунистического режима, а особенность организации производственного процесса. Во всех демократических странах, в которых господствует либеральная модель экономики, единоначалие на производстве не нарушается. Директор назначается собственником прежде всего исходя из его профессиональных качеств, и несет всю ответственность за производственный процесс. Выборность директора — это полный абсурд, тем более, что в Совет трудового коллектива очень часто попадали люди, очень далекие от интересов и коллектива, и производства, но очень активно выступающие на собраниях с критикой недостатков руководства, преследуя свои личные цели.

Очень много сильных директоров и руководителей производства — золотые кадры нашей экономики — «сгорели» в этой ненужной и ложной демократизации в сфере управления производством. Коснулось это и нас, авиационников. Я уже говорил, что практически был «выброшен» этим процессом один из талантливейших наших генеральных конструкторов — академик, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственных премий, участник ликвидации последствий чернобыльской аварии Марат Николаевич Тищенко. ОКБ им. М. Л. Миля так до сих пор и не может оправиться от потери. Та же участь постигла и Алексея Андреевича Туполева: он практически был отстранен от руководства коллективом. Впоследствии этот процесс затронул и наш ведущий институт ЦАГИ, где руководителей всегда назначали, как правило, из ведущих ученых, академиков в области аэромеханики. Это было традицией, начиная с Жуковского и Чаплыгина.

Итак, мы вступили в девяностые годы на фоне бурных процессов перестройки и начала демократических преобразований. Особенно мне запомнился процесс избрания депутатов в Верховный Совет на базе альтернативных выборов.

Я лично никогда свою директорскую деятельность не связывал с политической и руководствовался чисто профессиональными интересами. Но когда начался процесс выдвижения кандидатов в Верховный Совет, ко мне пришел наш секретарь парткома А. К. Агапеев, кстати, очень хороший специалист, который и до сих пор трудится в нашем коллективе, и сказал: «Евгений Александрович, у нас в институте группа „демократов“ ходит по лабораториям и явочным порядком проводит голосование по выдвижению кандидатом от института в Верховный Совет товарища Нуйкина». — «А кто такой Нуйкин?» — спросил я. — «А это какой-то сподвижник О. Адамовича из Института кинематографии». — «Так причем здесь наш институт? Пусть его и выдвигает коллектив, который его знает», — ответил я. — «Партком так и считает, но процесс в институте уже идет и остановить его можно только выдвинув своего кандидата. Партком считает, что достойная кандидатура, которая пользуется авторитетом и может быть противопоставлена Нуйкину, это вы».

Я стал отказываться, мотивируя тем, что я совершенно не стремлюсь в Верховный Совет и что это несовместимо с моей основной деятельностью, особенно сейчас. Но Агапеев настойчиво меня уговаривал. В конце концов я согласился, имея в виду, что у меня остается возможность взять самоотвод на окружном собрании избирателей.

Это было ошибкой с моей стороны. Но дело было сделано, и наши «демократы» возликовали: Федосов вступил в борьбу.

Эта была довольно немногочисленная, но очень активная группа демократически настроенных наших сотрудников. Все они были «заражены» процессом политической борьбы. А поскольку в институте не было повода для политических баталий, то выборы кандидата в депутаты создали этот повод.

И началось! Институт практически на две недели отключился от основной работы. Мне пришлось выступать перед различными группами коллектива более пяти раз. Наши «демократы» обратились ко мне, чтобы я дал разрешение на посещение института Нуйкину, который не имел допуска к секретной работе, и режимные службы не имели права пропускать его на территорию института. Но отказать Нуйкину — значит показать свою слабость. Разрешение было дано.

Нуйкин выступал перед переполненным залом, который вмещал более 1000 человек. Выступление его транслировалось по внутренней системе радиовещания. Он показал себя достаточно искушенным демагогом, умеющим играть на настроениях людей. Да это и не удивительно, ведь он и был работник идеологического фронта и впоследствии возглавлял группу писателей «Апрель», являющуюся идеологическим центром правых политических сил в нашей стране.

В результате в нашем коллективе произошел определенный раскол по политическим взглядам. Нуйкин выступил с концепциями, как теперь называют, «правого» движения. Я защищал «левые» идеи, отстаивая прежде всего государственность, но признавая, что монополия коммунистической партии влечет застой в идеологическом плане. Я ссылался на В. И. Ленина, который говорил, обрисовывая политическую обстановку в 1917 году: «В России есть много буржуазных партий, но все они по существу являются единой партией буржуазии, преследуя одну и ту же конечную цель». Так и в наше время, говорил я, ничего зазорного не будет, если будет несколько партий «левого» направления, преследующих единую цель — построение социалистического общества. Путей к этой цели может быть несколько, и монополизация этого процесса со стороны КПСС вызвана прежде всего историческими факторами построения СССР. Борьба мнений и политическое соревнование в интересах развития государства — это только благо для него. Я также защищал идею профессиональной армии.

Все кончилось тем, что на итоговую конференцию трудового коллектива были выдвинуты делегаты от отдельных подразделений института после проведения тайного голосования внутри подразделения за того или иного кандидата. Если выигрывали голосование сторонники Федосова, то на конференцию посылались делегаты с наказом голосовать за меня. Если выигрывали сторонники Нуйкина, то делегаты должны были голосовать за него. В результате тайного голосования на конференции, на которой ни я, ни Нуйкин по просьбе делегатов не присутствовали, Нуйкин проиграл: соотношение голосов было приблизительно 60 процентов за меня и 40 процентов за него.

Впоследствии Нуйкин в печати обосновывал свой проигрыш какими-то интригами парткома, но описанная ситуация говорит сама за себя.

В процессе этой политической борьбы я окончательно удостоверился, что авторитет партийной организации в институте очень низок. Многие партгруппорги отстранились от участия в избирательном процессе, и, естественно, рассчитывать на партийную организацию было бессмысленно. Я опирался прежде всего на своих соратников по научной работе, которые знали меня не как директора, а как научного руководителя и человека.

Впоследствии на окружном собрании избирателей, где должны были окончательно выдвигать одного кандидата, я сидел в президиуме собрания рядом с Нуйкиным, среди более десятка претендентов. Он был все же выбран — от Московского зоопарка и треста парикмахерских Фрунзенского района. Почему он не избирался от своего коллектива, где работал, так и осталось тайной.

На окружном собрании нам было предоставлено время в пределах пяти минут на изложение своих программ. Я, естественно, постарался выступить весьма «бледно», чтобы этим и закончить свое участие в политической борьбе.

В результате из всех претендентов был избран кандидатом в депутаты А. Н. Ярошенко из НАМИ, который впоследствии сыграл значительную роль в выдвижении Б. Н. Ельцина.

Он представлял какой-то благотворительный фонд, который впоследствии финансировал первую поездку Ельцина в США и страны Европы. Сегодня он работает торгпредом России в Париже.

Странно прошли тогда выборы в Верховный Совет и в Академии наук. Вернее, я бы сказал, нелегко. Президент АН СССР академик Г. И. Марчук сказал, что как общественная организация, Академия может тоже выдвинуть своих кандидатов. Но чтобы все это действо соответствовало духу демократии, решили, что вначале это должны сделать институты АН. А окончательное выдвижение состоится на расширенном заседании Президиума Академии. Поскольку я был тогда заместителем академика-секретаря отделения, то входил в Президиум. Решено было рассмотреть на расширенном его заседании кандидатуры, выдвинутые коллективами институтов и назвать имена тех, кого рекомендует в Верховный Совет сам Президиум АН. А затем большинством голосов делегировать в Совет самых достойных, согласно числу выделенных нам мест.