Александра Соколова - Просто мы научились жить (2010-2012)

• Название: Просто мы научились жить (2010-2012)
• Автор: Александра Соколова
• Издательство: © Александра Витальевна Соколова 2010-2012
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2012

От автора: До сих пор поверить не могу, что я это делаю. Но что-то в глубине души говорит, что всё должно закончиться там же, где и началось.

Не знаю, остались ли здесь еще те люди, с которыми мы бок о бок шли вдоль написания предыдущих двух книг. Буду рада, если да.

Но, так или иначе, закончится всё тут, где началось однажды много лет назад. Где одна юная девушка встретила в залитой комнате светом другую. И эта встреча изменила не только их жизни, но и мою тоже.

Пожелаем им удачи. И посмотрим, что из этого выйдет.

Текст взят: http://www.rxwp.ru/include/phpBB/viewtopic.php?f=28&t=12464

---

Женька сидела, сжавшись, как нахохлившийся воробушек, и смотрела на нее снизу вверх заплаканными глазами. Леку затопила волна нежности к этому воробушку. Она села рядом и одной рукой обняла, а другой принялась листать альбом.

И снова было кино, кино про их жизнь, про их прошлое, но на этот раз они смотрели его вместе.

Рссматривая фотографии, Лека каждую секунду ощущала рядом горячее тело, и нежную кожу, и частую дрожь.

Сашка. Саша. Сколько десятилетий должно пройти, прежде чем можно будет смотреть на нее без боли, без огромного, затапливающего душу горя, без бессилия?

Это фото, эти глаза на нем будто говорили теперь: я была. Я была рядом с тобой. Я была в этом мире. А теперь тебе нужно идти дальше.

– Это единственный раз, когда меня приехала проведать одна из девчонок, танцевавших в шоу. – Сказала Лека. – И сфотографировала нас. Я отказывалась, боялась, что это может стать плохим знаком, но она захотела, и я… согласилась.

Она не видела сейчас ничего вокруг, и ничего не чувствовала. Она была сейчас там, в этом больничном дворике, рядом с той, за кого не задумываясь отдала бы жизнь. Она дышала с ней одним воздухом, и жила одной жизнью. Жизнью, которой вскоре предстояло закончиться.

– Она умерла через неделю после того, как был сделан этот снимок, – Лекин голос звучал для нее самой незнакомо и тихо, – а еще через два дня мне привезли готовую фотографию.

– Почему они сказали мне, что ты лежала в этой больнице? – Женя посмотрела на нее, и глаза ее были полны слез.

– Потому что это правда. Я плохо помню первые дни после её смерти. Кажется, я кричала, дралась. Мне было даже не больно. Это было что-то, что невозможно вынести и невозможно изменить. И они оставили меня там, на какое-то время. Пока я не смогла… идти дальше.

Она ощутила, как овивают ее шею ласковые руки, как приживается грудь к плечу и щека к щеке, и это вдруг помогло вернуться. Вынырнуть оттуда, с новой болью, с новой грустью, но теперь уже не такой колючей, не такой острой.

Лека все еще смотрела, в безумной надежде снова, еще на мгновение, вернуться туда, где еще была Саша, где еще оставалась жизнь. Но момент прошел, и рядом снова была Женя, и ноздри ощущали не осенний холод черноморья, а сладкий запах балийского воздуха. И Лека перевернула страницу.

– А вот уже Питер, – сказала она. – Никаких наркотиков, никакого алкоголя. Работа, работа, и только работа.

– Вот Янка, и вся банда. Это мы ездили в Петергоф на выходные. А это мы с Катей и её ребенком. Тут мы уже помирились, кажется.

– Подожди, – Женя положила руку на альбом и заглянула Лёке в лицо. Она больше не плакала, но следы дорожек на щеках остались немым свидетелем, – скажи мне еще вот что. То, что ты рассказывала о том, как закончились ваши отношения с Мариной. Ты ничего не выдумывала?

– Нет, – равнодушно ответила Лёка, – я никогда не вру.

– Но Марина рассказала мне совсем другое.

– И её правда понравилась тебе больше.

– Да нет же! Но пойми, я звонила Яне, и она подтвердила, что никакого скандала не было…

– Мелкая, – Лёка убрала альбом и взяла Женю за руки, – послушай меня. Ты пришла просить у меня правды. Я дала тебе её – такую, какая у меня есть. Я не знаю, какая правда у Марины, и какая у Яны, и я не готова отвечать за их правду. Если тебя не устраивает моя – что ж… Другой у меня нет.

Это была правда, и она была готова биться за эту правду до конца, но этого не понадобилось. Еще до того, как прозвучали слова, Лека поняла: все вернулось. Все снова как раньше. Она снова мне верит.

– Я строила стены, – услышала она тихое, – и настроила их столько, что перестала из-за них видеть людей. Я принимаю твою правду, чудовище. Я тебе верю.

И рухнул забор, забор длинною в десятки лет, отделяющих их друг от друга. И руки сами потянулись к рукам, и тело к телу, а душа к душе.

И обнимая Женьку, прижимая к себе, и вдыхая ее запах, Лека подумала вдруг:

– Все правильно, мелкая. Все верно. Все было не зря.

***

– А помнишь, как ты залезла к нам в комнату снаружи, вся промокшая, и мы тебя отогревали? Я тогда вообще, совсем не могла на тебя смотреть…

– А помнишь как мы решили сделать пельменный пирог, разморозили пельмени и размазали их по сковородке?

– А помнишь, как Кристинка орала на меня и обзывалась исчадием ада?

Стук в дверь прервал очередное "а помнишь?" на полуслове. Они одновременно посмотрели на дверь – испуганные, словно их застали за нехорошим делом рано вернувшиеся родители.

– Диана, – пронеслось в голове, – не выдержала…

Лека встала и на ватных ногах пошла открывать. И уже распахивая дверь, вспомнила, что у Ди есть ключи, и она не стала бы стучать.

Открыла и опешила. Прошлое продолжало врываться в ее жизнь, захлестывая с головой, сводя с ума – ну не так же! Не так! Дайте хоть отдышаться, передохнуть.

– Марина.

Она вошла в дом – загорелая, красивая, и с такими больными глазами, что хотелось немедленно завыть.

– Я пойду пока, – сказала Женя, и ее прощальный взгляд Лека не смогла понять.

Они сели друг напротив друга. И молчали.

– Ты ее любишь? – Спросила Марина, и Лека чуть не расхохоталась от безумия, сумасшествия ситуации. Но то, КАК Марина сказала это, то, КАК она смотрела Жене вслед, вдруг причинило боль.

– Зачем ты здесь? – Спросила Лека.

– Ты любишь ее? – С напором повторила Марина, и сила в ее глазах изумила Леку. И впервые за все время она подумала: "А может, я ошибалась? Может, она не так проста, как кажется?"

Лека молчала. Не потому что не знала ответа, а потому что чувствовала – от того, каким он будет, зависит так невыносимо много, как не зависело еще никогда.

– Подумай хорошо. Если ты ее любишь, правда любишь, я уйду. Но если у тебя есть хотя бы тень сомнения – я буду бороться за нее до конца.

Она говорила правду, Лека чувствовала это всем своим существом. Она видела перед собой сильную и одновременно слабую, мужественную до безумия женщину. Женщину, готовую на все ради своей любви.

– Я люблю ее, – сказала Лека, и где-то вдали послышался звук бьющегося стекла. Звук боли. Звук разбитых надежд.

Марина кивнула, и уже не поднимала головы. Грудь ее ходила ходуном, и видно было, как тяжело ей держать сейчас себя в руках.

– Зачем ты врала ей про нас? – Задала Лека мучающий ее вопрос. – Про меня?

Марина не поднимая головы пожала плечами.

– Я не врала. Я рассказала ей свою правду, только и всего.

Словно старушка, она с трудом поднялась на ноги и посмотрела на Леку. Разомкнула губы, намереваясь что-то сказать, и не смогла. Развернулась и ушла, тихо закрыв за собой дверь.

Лека как во сне прошла на кухню. На полу у холодильника она увидела десятки осколков. И в центре их – улыбающееся Дианино лицо.

Эта улыбка была последней, увиденной Лекой. Когда Диана поздно вечером переступила порог их дома, она не улыбалась. Вошла, избегая встречаться взглядом, вздохнула, и – усталая – прислонилась к стене.

– Что ты решила? – Прошелестел еле слышно звук ее голоса.

Лека стояла рядом, и мысленно била себя по рукам, которые словно с ума сошли – сами собой тянулись обнять, привычно погладить макушку, прижать плечо к плечу.

Но было нельзя. Ей все на свете теперь было нельзя.

– У меня нет решения, – сказала она, не двигаясь, – мне нужно время, Ди.

– Время чтобы провести его с ней?

– Да.

Это прозвучало очень похоже на "ад", и, наверное, для Дианы было именно им. Она так и не подняла глаз, только резко вдохнула в себя воздух и выдохнула так же резко.

– Я знала, что так будет. Но не ожидала, что настолько скоро.

Леке нечего было ответить. Сердце ее разрывалось от чувств, которые у нормальных людей всегда взаимоисключают друг друга, но, черт возьми, разве когда-нибудь, хоть раз в этой жизни, она была нормальной?

Она оказалась совершенно не готова к тому, что Диана сразу же начнет собирать свои вещи. Их недолгая совместная жизнь была упакована в две небольшие сумки, и три пакета. Фотографию с кухни Лека не отдала. Силой отобрала у плачущей навзрыд Дианы и спрятала за пазуху.

Не было разговора – говорить было не о чем. Не было прощальных объятий – Диана не дала Леке приблизиться. Зато была боль – оглушающая, тупая, не оставляющая ни малейшего шанса.

Ворота закрылись. Звук уезжающего байка стих за поворотом. Лека посмотрела на небо.

И боль прошла.

***

– Ты неправильно ставишь ногу, – терпеливо повторила Лека, стоя по пояс в океане на оживленном пляже Куты и держа за нос Женькину доску, – она должна стать ближе к носу и чуть боком. А так получается, что вес распределяется неверно, и вся конструкция заваливается.

– Вся конструкция заваливается потому что на ней не серфер, а медведь, – ворчала Женька, – а еще потому что этому невозможно научиться.

Лека на жалобы не реагировала. Заставляла пробовать снова и снова. Женька старательно училась, падала в воду, отфыркивалась, ругалась, и пыталась опять.