Марат Буланов - Хроника одного падения…

• Название: Хроника одного падения…
• Автор: Марат Буланов
• Издательство: СовА
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-9705-0045-0

В наше время разгула книжной «попсы», редко встретишь произведение, где органично сочетаются глубина и серьёзность мысли и, одновременно, захватывающий необычайной правдивостью, жизненный сюжет. Сюжет, в котором, бесхитростным языком, повествуется о несчастной любви и ревности, поиске себя и горьких неудачах, мучительном недуге и надеждах на лучшее.

Падение в никуда… Потеря смысла, изменить судьбу… Что и говорить, многие талантливые люди, так и не реализовав себя, пускаются во все тяжкие, катятся по наклонной. «Бесполезная жизнь — близкая смерть…» — говорят китайцы. И это, отнюдь, не пустые слова. Герой романа, действительно, подошел к Черте!..

Но не стоит, наверное, пересказывать то, что читатель сам найдёт в этой, удивительно смелой и честной, книге. Подробности, которой, могут шокировать неискушенных, а для повидавших жизнь, — еще раз утвердиться во мнении, как жизнь непредсказуемо сложна, а, порой, и безжалостно жестока.

---

Проснулся уже вечером. При мысли о Наде и разрыве с нею, охватил ужас. Тут же сбегал к соседям, заняв деньги. На автобусе, с очередной поллитровкой, приехал на Заякина, но родители девушки не впустили. Сев неподалёку от дома, на сложенные брёвна, прямо из горлышка стал опорожнять бутылку.

«Никуда отсюда не уйду! А хоть бы, и ночевать здесь пришлось… Неужели-таки, не выйдет ко мне?» — рассуждал «друг», всё больше пьянея. Еще раз звонил в дверь, но мать, с холодным лицом, заявила, чтобы шел домой.

Между тем, почти стемнело. Михаил был пьян и уже, располагался спать на брёвнах. И тут, вышла Надя.

— А ну-ка, пойдем! Лучше не позорь перед соседями! — и она, схватив его за руку, повела на Потерянную. Благо, что жили, друг от друга, не так далеко.

Бедняга плохо помнил этот путь до дома: что-то выкрикивал, даже сопротивлялся. Но Надя, в конце концов, довела и, бросив на кровать, сказала что-то, чего не запомнил.

…Наутро, он опять, уже трезвый, приехал к ней, однако, встретил ледяной приём.

— Ты же, не захотел быть вместе? А теперь, изменить что-либо поздно.

— Но Надя! Пойми правильно… Я же люблю… Не бросай меня! — Михаил, чуть не рыдал.

— Поздно, дорогой! Поезд ушел… Прощай.

И отверженный «друг», ни с чем уехал. С горя, всерьёз запил, еще не подозревая, какие напасти обрушатся на него…

2

Запой продолжался уже несколько дней. В «Вечерке», на работе, Михаил, естественно, не показывался. Мать навещала в «халупе», приносила поесть, но он, казалось, был равнодушен к еде, а всё глушил и глушил сначала водку, а потом, и дешевый спирт.

Денег не было, но что удивительно, всегда находилось, что выпить. Да и угощали все, особенно соседи через стенку (дядя Коля уехал, тогда, к сыну). Ритка, маленькая шустрая бабёнка, с сожителем Григорием, бухали, что называется, каждый божий день. Ни он, ни она, понятное дело, нигде не работали. Ритка, по утрам, отправлялась «поднимать» бутылки на местном рынке и в других, только ей известных, местах. Григорий посиживал себе, на шее «жены». Иногда, промышлял воровством. Но главной «статьей дохода» неразлучной парочки, было их, пугающее своей первозданной грязью, жильё о двенадцати квадратных метрах. Тут же, обитали Риткины дочери от первого брака: Ленка и Катька, уже привыкшие к постоянным гостям «проходного двора»: местным алкоголикам, бывшим зэкам, дешевым проституткам и прочей шушаре, стекающейся отовсюду и, главное, несущей выпить.

Но пьяному Михаилу, было море по колено, относительно того, что и с кем «бычить», чтобы только, не думать о Наде. Он даже попробовал, как-то, «Родничок» — розовый технический спирт, для «просветления» разбавленный «Белизной», местными умельцами-кавказцами… Но всему приходит предел, а именно настал тот переломный момент, когда Ритка не выдержав настойчивых требований «халявщика», погнала его от себя, в три шеи.

— Сколько можно, жрать за наш счет?! Хоть бы совесть поимел! Пошел к еб-й матери!

И Михаил пошел к матери, только своей. Но батя, бывший в завязке уже полгода, выскочил, как разъярённый бык.

— Иди, гуляй, куда хочешь! Денег надо? А ты их заработал?! Давай, давай отваливай!..

Михаил, не солоно хлебавши, вернулся к себе в «избу», мучаясь страшным желанием похмелиться.

«К кому пойти? Соседям на улице, родители строго наказали, деньги мне не давать. Норин уехал. В «Вечерку» не сунешься. До директора общаги слишком далеко… Борис Борисыч! Вот, кто уж точно выручит! Поеду-ка к нему».

Обрадованный этой мыслью, отправился на троллейбус…

Подходя к дому Николаева, ученик, как и прежде, ощущал радостное возбуждение, омраченное, правда, гудящей головой.

Дверь открыла жена кандидата наук.

— Борис Борисыч дома? — бодро спросил Михаил. Валя (так звали жену), как-то странно, посмотрела на него и вдруг разрыдалась.

— Что? Что-то случилось?

— Вы разве не знаете? Борис Борисыч умер…

Его, как током ударило.

— Как? Когда?!

— Сначала умер сын, Паша, — у него ведь, лейкемия была… А потом, через девять дней, и Борис. Во сне… Сегодня, уже пятый день пошел, как умер… — Валя вытирала слёзы, катившиеся градом.

— Мне никто не сообщил. Да, собственно, кому это нужно… — Михаил оторопело, стоял у двери, не зная, что предпринять. — Вы извините, пожалуйста. Такое горе…

Валя, справившись с собой, хотела пропустить в квартиру.

— Вы зайдете?

— Нет. Не могу… Не по себе что-то…

— Ну, тогда приходите на «девять дней», в пятницу.

Но Михаил, уже ничего не слышал. Как во сне, спустился по лестнице, добрёл до остановки. Удар был неожиданным и сильным. Боже мой! Ведь буквально, три недели назад видел беднягу. Живого! Разговаривал с ним. А о сыне ничего и не знал. Не вынес, Борис Борисыч, его преждевременной смерти! И сам ушел… Как сейчас — без Учителя? Такой хороший, добрый был человек… И ведь никто, никто не заменит такого. Путь в науку, теперь закрыт окончательно… Но разве, в этом дело?! Друг ушел, настоящий друг…

3

Вид у Михаила, после недельной пьянки, был самым плачевным. Просыпаясь средь ночи, он чувствовал, помимо тяжелого похмельного недомогания, острую душевную боль. То вспоминал Надю, которая тогда еще, до размолвки, пришла к нему в больницу, — такая трогательно красивая, в джинсах и желтой блузке с «крыльями», предлагая пойти на концерт рок-группы. «У меня два билета! Пойдем?». Но Михаил отказался и повёл девушку на тот самый пруд, где произошло взаимное признание. «Я тебя люблю!» — шептал он Наде, целуя румянец на её щеках…

То вспоминал пьяного Бориса Борисыча, заплетающимся языком признававшегося, что, мол, Михаил с большими способностями, более того — талантом, и что, мол, он далеко пойдет, несмотря на жизненные препоны. «Я в вас верю! Еще скажите своё слово в науке! Утрёте нос, всем этим недоноскам и бездарям!..».

Выпить дома было нечего, и Михаил развёл в стакане одеколон. Жидкость обожгла всё внутри. Стало немного легче. И он заплакал пьяными слезами о двух потерянных, безвозвратно, близких людях. Не зная, между тем, как остановить себя, свой запой — это форменное сумасшествие…

В кромешной тьме, по улице, вышел на освещенную пустынную дорогу. Шатаясь, добрался до углового светофора и подошел к кирпичному зданию, где располагался бар. Денег, как всегда, не было. В полутёмном помещении, с движущимися огоньками под потолком, сидели, за столиками, несколько посетителей. Не контролируя себя, «подрулил» к подвыпившей паре.

— Ну, мужик, у тебя и вид! Давно, что ли, бухаешь? — парень высвободился из объятий, цепляющейся за него девицы. — Ну, говори, говори. Чего молчишь?

— Вы не против, если посижу немного здесь? Дома тяжело одному… Хотите, прочитаю свои стихи?

— Садись, коли не шутишь. Только ненадолго. Тебя опохмелить, что ли?

Михаил промолчал. Парень плеснул водки. Разговор продолжился.

— Корреспондент значит? Что-то не похоже. Ну, давай, прочитай что-нибудь!

Несколько стихов из «Старой Зареки», парню понравились.

— Смотри-ка ты, про нашу ведь, жизнь написал! И как складно. За душу берёт. На-ка, еще выпей…

Михаил не помнил, как ушел из бара. Проснулся наутро, всё с тем же тошнотворным состоянием и депрессией. Еле-еле собрался, взял у матери денег на дорогу, и отправился к Сергею Николаевичу, в общежитие.

— Ни хрена у тебя рожа! — директор «Молодёжного центра» еще никогда не видел его таким. — Остановиться бы, нужно бухать!

— Сам знаю. Только как? Главное-то душа болит… Тут у меня, такое случилось! — и Михаил, спотыкаясь, вкратце рассказал о своём горе.

— Сочувствую, сочувствую… — сделал, соответствующее ситуации, лицо Сергей Николаевич. — Но с пьянкой-то, делать что собираешься?

— Думаю, депрессию, только психиатры вылечить могут и абстинентный синдром, заодним, снять… Сейчас такое состояние, что сам его боюсь!

— Так может, психобригаду вызвать? — не то удивлённо, не то с усмешкой проронил Сергей Николаевич. — Поедешь, если что?

— Поеду. Вызывай. Когда лежал в отделении неврозов, там даже понравилось. Правда, тогда запоя не было… У меня просто, другого выхода нет!..

Бригада прибыла через час.

— Значит, на Черной горе уже лечились? — спросил голубоглазый, пожилой врач. — Неделю, говорите, пили? Но в отделение неврозов, вряд ли, примут, — у вас ведь, алкоголизация.

— Всё равно, возьмите! Остановиться не могу, на душе очень тяжело! — Михаил сидел, согнувшись, обхватив голову руками.

— Что ж, подпишите согласие на лечение. Собирайтесь, едем…, — и два бугая-санитара, как по команде, встали за его спиной.

«Конвой» спустился вниз, под удивлёнными взглядами общежитских студентов. Хлопнули дверцы «Уазика».