Валерий Болдин - Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева

• Название: Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева
• Автор: Валерий Болдин
• Издательство: Республика
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1995
• ISBN: 5—250—02532—3

Автор книги, в прошлом руководитель аппарата Президента СССР, помощник генерального секретаря ЦК КПСС, более десяти лет работал с М. С. Горбачевым — до августа 1991 года. Он стал свидетелем многих драматических событий, развернувшихся в нашей стране, борьбы за власть и смены за короткий срок четырех лидеров партии. Размышляя о причинах развала Советского Союза, крушения КПСС, В. И. Болдин приводит многие малоизвестные факты деятельности руководителей партии, работы Политбюро и Секретариата ЦК. Он предлагает читателю свое собственное видение и оценку происшедшего, уделяя особое внимание восхождению к вершинам власти М. С. Горбачева. Точку зрения автора можно принимать или оспаривать, но она имеет право стать известной читателю.

---

Однажды, когда обстановка располагала к откровенности, я высказал эту мысль Р. М. Горбачевой, которая всегда интересовалась отношением к их фамилии со стороны простых и не очень простых людей. Я сказал, что жаль, когда лидер партии не встречается со своими соратниками в обычной домашней обстановке, не обсуждает простые человеческие заботы. Эти слова, видимо, взволновали Раису Максимовну, она быстро свернула разговор и положила телефонную трубку. А через пять минут перезвонила:

— Но вы ведь, наверное, знаете, что бывают встречи членов Политбюро и секретарей ЦК с женами в Новый год?

Я это действительно знал. Но, во-первых, такое случалось раз в году числа 1–2 января, а во-вторых, как мне рассказывали секретари ЦК, это бывали тягостные часы принудительной встречи, больше напоминающие заседания Политбюро ЦК, только с женами и фужерами. Многие старались увильнуть от подобной обязаловки, ибо обстановка там была гнетущей и кое у кого оставляла тяжелый осадок.

Наверно, я затронул крайне больное место, потому что на другой день М. С. Горбачев поручил составить список помощников, советников и их жен. Возможно, предполагалась какая-то встреча, но, взглянув на многочисленную «команду» своего окружения, он, видимо, окончательно оставил эту идею. Разумеется, дело не во встречах и тем более не в застольях. В отношениях с соратниками у генсека не было человеческого тепла и уважения. А в такой сложной работе, тяжелой моральной обстановке, которая в последние годы власти Горбачева царила вокруг его команды, необходимы были человеческое тепло, нормальное общение, поддержка и, если угодно, забота. Я всегда считал, что люди, тащившие вместе с ним тяжелейший воз забот и ответственности, могли работать только ради идеи и уж никак не за деньги, тем более небольшие. И потому держать свое окружение в положении дворовых слуг было по крайней мере неуважительно.

…И вот разошлись в стороны два человека, два лидера, в душе которых вряд ли осталась теплота отношений. Неужели политическая борьба выше нормальных человеческих чувств? Или я ничего не понимаю, или есть люди, которые ради власти готовы забыть обо всем другом, а возможно, ничего другого у них и нет?

Вскоре после избрания членов ЦК на XXVIII съезде, проходившем в крайне трудной психологической обстановке, состоялся Пленум. На нем были избраны члены Политбюро и Секретариата ЦК. В Политбюро избирался и Горбачев, так как забыли предусмотреть, что на съезде генсек выбирается не только членом ЦК, но и членом Политбюро. Состав новых высших органов партии сильно изменился. В нем практически не осталось прежних лидеров. Не было Рыжкова, Лигачева, Медведева, Яковлева, Зайкова, Слюнькова и многих других. Пришли «свежие» люди с иными достоинствами и недостатками, о которых я говорил. В составе Политбюро ЦК были и все первые секретари компартий союзных республик. Серьезно изменился и состав ЦК. По существу там процентов на восемьдесят были новые люди.

Как-то в дни съезда я зашел в комнату, где уединился М. С. Горбачев, и застал его за подготовкой списка членов ЦК. Теперь он не доверял эту работу никому. Не мог Горбачев и советоваться с нынешним составом Политбюро, так как знал, что оно практически все уйдет с политической арены. Не мог он советоваться и с Разумовским, который давно просился в отставку по состоянию здоровья, да и не устраивал Горбачева. Все ясно было и с Лигачевым. И вот Михаил Сергеевич сидел один в маленькой комнатке, какой-то покинутый и печальный, и составлял список членов ЦК — органа, многие десятилетия выше и могущественнее которого никогда не было в нашей стране.

Смотрел я на фамилии, написанные неразборчивым почерком на листах бумаги, и мне вдруг показалось, что на них начертаны последние сцены огромной трагедии, глубину которой тогда никто еще не знал. Это был уже не «монолитный» состав Пленума, а собрание представителей разных платформ некогда великой партии, что скоро и проявилось в бескомпромиссных дискуссиях и острой политической борьбе.

Но виделось во всем этом и другое, нечто зловещее. М. С. Горбачев, растерявший авторитет в народе, утративший даже влияние в партии, все еще мог единолично формировать руководство КПСС, а следовательно, и великой державы, исполнителей своей воли. И это было еще одним свидетельством несовершенства, порочности действовавшей системы, позволявшей одному человеку определять судьбы сотен миллионов сограждан, будущее огромной страны.

Хождение в президенты

27 марта 1990 года. Утром этого дня народные депутаты СССР непрерывным потоком шли из гостиниц «Россия» и «Москва» в Кремль. В 10 часов в Кремлевском Дворце съездов начнется заседание, на котором будут объявлены результаты вечернего голосования по выборам президента СССР. Огромный зал полон народу. Сюда собрались не только депутаты, но и большое количество гостей: министров, работников различных ведомств, дипломатических представителей десятков государств мира. И кругом пресса: телевидение, радио, фотокорреспонденты.

Зал гудит, как огромный растревоженный улей. Ночная работа счетной комиссии не осталась тайной, и результаты выборов тихонько расползаются по депутациям. Но опыт кое-чему уже научил, и до официального сообщения слухам не слишком верят.

В фойе гремят звонки, призывающие депутатов занять места. Сажусь и я на свое место среди представителей Северной Осетии. Только что обошел Дворец съездов, был в месте сбора президиума. Члены Политбюро ЦК, собравшиеся в своей комнате, уже знают результаты подсчета голосов. М. С. Горбачеву об этом, видимо, сообщили еще на рассвете. И он хотя и уставший, невыс-павшийся, но, чувствуется, удовлетворен итогами голосования. На лице его рассеянная улыбка, он небрежно принимает поздравления, отзывает в сторону помощников и дает поручение готовить текст присяги. Эта процедура для него и страны внове. Но помощники знают практику США и трудностей не видят. Впрочем, у них кое-что уже и заготовлено — за словами клятвы на верность народу Советского Союза дело не станет…

…Члены президиума съезда занимают свои места. Слово предоставляется председателю счетной комиссии. Зал замирает, слышно, как работают кондиционеры. И вот сообщение: М. С. Горбачев избран первым президентом СССР, набрав 1834 голоса из 2486. Депутаты встают, аплодируя новому главе государства. Теперь ему предстоит принять присягу, и 28 мая президент СССР, держа руку на Конституции СССР, клянется стоять на страже соблюдения ее духа и буквы. Так в Советском Союзе появился первый президент. Республики решили не отставать, и через полгода президентов в СССР было уже больше десятка.

На следующий день Михаил Сергеевич попросил зайти к нему. Вопрос один — для работы президента нужен соответствующий аппарат управления. Эта тема уже затрагивалась в разговорах и раньше, когда только вызревала идея выдвижения его на президентский пост. Но тогда разговор носил общий характер. Теперь же речь идет о конкретных предложениях. Каким должен быть его аппарат, никто толком не представляет, особенно если учесть, что М. С. Горбачев остается и генсеком, у которого уже есть отлаженные структуры управления. При мне он соединяется с помощниками, затем с В. А. Крючковым, А. И. Лукьяновым и просит их подготовить для него предложения по созданию президентского аппарата.

— Подготовь и ты свои соображения, — заключает он, — аппарат должен быть небольшим, но эффективным.

Легко сказать: «аппарат должен быть небольшим и эффективным». Но это задача со многими неизвестными. Прежде чем заняться структурой и численностью аппарата, надо знать, остается ли Совет Министров СССР. Когда-то М. С. Горбачев обронил фразу, что больше ему не нужно такое правительство ни по численности министерств, ни по количеству работников. Я задаю этот вопрос и понимаю, что ответить на него президенту не так-то просто.

— Думайте, — бросает он, — потом обсудим.

Через некоторое время Михаил Сергеевич приглашает к себе вновь и отдает мне предложения Крючкова, Лукьянова и Шахназарова по возможной структуре управления. Президент с ними познакомился; подходы и концепции разных авторов не совпадают, и аппарат небольшим пока не получался. У Горбачева вызревали предложения и по правительству. Он ходил по кабинету и рассуждал:

— Нам нужно пять-шесть общесоюзных министерств: энергетика, оборона, транспорт, экономика, финансы, ну и что-то еще — надо додумать. Решение всех остальных задач — на места, в республики. Но и оставшиеся в ведении центра министерства сократить и преобразовать. Совет Министров СССР, каким он был, больше не нужен. Все возглавляет президент, а для решения текущих хозяйственных вопросов следует создать Кабинет министров во главе с премьером. Заместителей поменьше, аппарат управления президента и премьера должен быть общий, все технические службы тоже.