Валерий Болдин - Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева

• Название: Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева
• Автор: Валерий Болдин
• Издательство: Республика
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1995
• ISBN: 5—250—02532—3

Автор книги, в прошлом руководитель аппарата Президента СССР, помощник генерального секретаря ЦК КПСС, более десяти лет работал с М. С. Горбачевым — до августа 1991 года. Он стал свидетелем многих драматических событий, развернувшихся в нашей стране, борьбы за власть и смены за короткий срок четырех лидеров партии. Размышляя о причинах развала Советского Союза, крушения КПСС, В. И. Болдин приводит многие малоизвестные факты деятельности руководителей партии, работы Политбюро и Секретариата ЦК. Он предлагает читателю свое собственное видение и оценку происшедшего, уделяя особое внимание восхождению к вершинам власти М. С. Горбачева. Точку зрения автора можно принимать или оспаривать, но она имеет право стать известной читателю.

---

Речь в Ленинграде ему настолько понравилась самому, что он дал команду целиком показать ее по телевидению. С тех пор он поверил в свои возможности говорить, не слишком придерживаясь текста, и стал этим даже злоупотреблять, так как свободная речь занимает больше времени, менее концентрирована и упущенные случайно ключевые моменты делали ее жидкой. Тем не менее это была необычная практика, возврат к тем временам, когда талантливые революционеры вообще не писали себе речей, вдохновляя словом людей на многие дела. Но то время безвозвратно миновало. Теперь нужен был не талант оратора, а талант организатора.

В начале осени 1985 года Горбачев совершает поездку в Тюмень и Казахстан. Необходимость этого вызывалась тем, что добыча нефти у нас стала падать, а это серьезно сказывалось на валютных поступлениях. К этой поездке серьезно готовились, Михаил Сергеевич предварительно направил туда ряд секретарей ЦК, зампредов Совета Министров СССР, членов правительства, других руководителей высоких рангов.

М. С. Горбачев летел в Тюмень с Раисой Максимовной. В те годы подобные совместные поездки были, пожалуй, единственными негативными моментами, которые раздражали людей в действиях этой четы.

Раиса Максимовна хорошо и модно одевалась. Вещи ее в ту пору были сшиты или куплены за границей, и выглядела она, украшенная оригинальными драгоценностями, весьма импозантно. Однако этого рабочие, все жители Тюмени, особенно женщины, тогда не поняли. Их раздражал наряд супруги генсека, в то время когда жены и дети нефтяников и газовиков жили весьма скромно, нередко в бараках и передвижных домиках, а одевались так просто, что всякое появление нарядной Горбачевой перед народом вызывало раздражение, глухое молчание.

Оно усиливалось тем, что в ту пору Раиса Максимовна еще не имела специальной «женской» программы пребывания. Поэтому практически везде, от буровой до совещания актива, находилась вместе с мужем. Но как бы ни было, в тот приезд Горбачева народ встретил его с ликованием. Огромные толпы людей вышли на улицы и при первой остановке так плотно окружали машины, что пробиться к генсеку было невозможно. Люди, не привыкшие видеть высоких гостей, шли «смотреть» на Горбачевых. В Сургуте, Ямбурге массы народа радостно и громогласно приветствовали генсека. Руководство областью, не ожидавшее такой активности населения, растерянно озиралось, надеясь, что все обойдется благополучно и программу пребывания Горбачевых в нефтяном краю удастся выдержать.

Это была одна из примечательных поездок Горбачева, которая благодаря телевидению произвела большое впечатление на страну.

— Опираться надо на людей, — подтверждал он, довольный результатами поездки, встречей с трудящимися, высказанную уже как-то мне мысль.  — Народ поможет пробить нам любые вопросы.

В первые годы правления Михаил Сергеевич «верил народу», считал его своей опорой. Это потом ему стало казаться, что люди глухи к его новациям, они отстали в своем развитии, не понимают предлагаемых преобразований, и он все меньше им доверял.

Тогда в Тюмени были намечены для решения многие проблемы нефтегазодобычи. На совещании отчитывались поставщики техники, труб, различных материалов. Решались и вопросы социального порядка: намечалось ускорить строительство жилья, поставить больше товаров народного потребления, особенно теплых вещей. Но с чем Горбачев решительно не согласился, так это с необходимостью расширить кооперативное строительство на «Болыпой земле», в центре страны, на юге, о чем его просили северяне.

— Жить надо здесь, — уверенно говорил он окружавшей его огромной толпе.  — Здесь воспитывать детей и оставаться после выхода на пенсию.

Это были, конечно же, не очень-то продуманные слова, люди не просто молча воспринимали их, но и активно, иногда со злостью доказывали, что Заполярье — это не Ставрополье и даже не Пермская область. Дети здесь чаще болеют, старики не в состоянии долго «тянуть» в холоде приполярной зимы, при редком солнце, высокой разряженности воздуха, нехватке кислорода. Но генсек уже «закусил удила». Он с таким жаром и убедительностью доказывал, что следует осваивать север и жить тут постоянно, ибо здесь хорошие условия, благоустроенные дома, что я подумал, а вернемся ли мы сами в Москву? Не тут ли осядем, учитывая очень хорошие условия жизни?

Однако из Заполярья мы тихо и быстренько перелетели в Тюмень. Там предстояло большое выступление Горбачева, и он хотел внести некоторые коррективы в текст. Меня и А. Н. Яковлева он заставил ночью переработать доклад, а когда я проснулся, то текста не нашел. Поднявшись раньше, Горбачев разыскал доклад и теперь сам работал над этим материалом.

Тема доклада затрагивала проблемы увеличения добычи нефти и газа. Серьезной критике были подвергнуты расхитительные способы добычи нефти, слабое внедрение методов интенсификации на нефтепромыслах, недостаточная техническая оснащенность промыслов, низкое качество оборудования. Основательно были рассмотрены и вопросы социально-экономического характера, которые выходили за рамки Тюмени, касаясь всех регионов Сибири и Дальнего Востока. Но был в докладе и один деликатный момент. Речь идет об антиалкогольной программе, недавно принятой Политбюро ЦК и Советом Министров СССР.

К руководству страной пришли, как я говорил, относительно новые и до отчаяния смелые люди. Во всяком случае, таковые имелись среди них. К сожалению, это была смелость и бесстрашие детей, которые просто не знают, что такое опасность. Поскольку в последние годы в ЦК партии и правительство поступало много писем от ученых-медиков, женщин, писателей о недопустимости пьянки, того угара, который охватил страну, все этажи общества снизу доверху, Горбачев дал поручение разработать меры, устраняющие этот «маленький» недостаток. Предполагались тогда достаточно серьезные меры: снизить производство плодово-ягодных вин, сколь доступных из-за своей дешевизны, столь и вредных для здоровья, постепенно сократить производство водки. На коньяки, сухое вино и шампанское эти меры не распространялись. Но когда проект революционного постановления был вынесен на обсуждение Политбюро, то охваченные благородным стремлением быстрее ликвидировать зло, Горбачев, члены Политбюро, взвинчивая один другого пламенными речами, решили, что можно не только принять в принципе намеченные меры, но постараться сделать большее. Когда же контроль за осуществлением этой программы поручили М. С. Соломенцеву, я понял, что теперь люди не будут не только пить, но и нюхать алкоголь. К сожалению, в плохих предчувствиях я часто оказывался прав. Руководители Госплана СССР, минторга, перерабатывающей промышленности, аграрники как могли отстаивали свои «алкогольные» позиции и говорили, что это обойдется государству потерей в бюджете десятков миллиардов рублей, гибелью виноградников, ликвидацией мощностей на многих заводах виноделия. Но взывать к разуму людей, которые полагают, что работают ради блага народа, дело безнадежное. Тут появляется столько аргументов и высказываний мудрецов, что спорить просто не имеет смысла, и естественно, защитников постепенного снижения производства алкоголя заклеймили ретроградами, людьми, которые сознательно спаивают народ. Это была нелегкая борьба, но Политбюро тогда победило.

Как можно было и предположить, после такой победы и нескольких душеспасительных бесед в Комитете партийного контроля у М. С. Соломенцева намеченный план перевыполнялся. Сокращалось производство не только водки и «бормотухи», но и коньяков, сухого вина, шампанского. Закупки спиртного за рубежом резко снизились, поставив предприятия виноделия социалистических стран на грань экономического банкротства.

В ажиотаже благородной борьбы со злом, как с нами часто случается, мы забывали предупредить друзей о намеченных мерах по сокращению закупок вин у них и поставили эти страны перед фактом: что хотите, то делайте — советский народ больше спиваться не желает.

Принятые решения, развал перерабатывающей промышленности и винокурения нанесли удар по бюджету государства. Скоро это стали ощущать финансовые органы. В Госплане, Минфине, Минсельхозе пытались чуть притормозить дело, во всяком случае, придерживаться намеченных в решении цифр, но тут в игру постоянно вступал Комитет партийного контроля, который держался твердо. Впрочем, надо сказать, что, сидя плечо к плечу на заседании Политбюро, пожалуй, все яростно выступали за искоренение алкогольного зла, но, когда мне приходилось говорить с некоторыми из них порознь, иначе как чушью принятые решения и темпы сокращения производства спиртного они не называли, да и своих привязанностей, насколько я знал, не меняли. Благо, по нашему пути пошли тогда не все страны. Контрабанда существовала и в то время.