Гертруда Стайн - Три жизни

• Название: Три жизни
• Автор: Гертруда Стайн
• Издательство: Митин Журнал, KOLONNA Publications
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-98144-075-9

Опубликованная в 1909 году и впервые выходящая в русском переводе знаменитая книга Гертруды Стайн ознаменовала начало эпохи смелых экспериментов с литературной формой и языком. Истории трех женщин из Бриджпойнта вдохновлены идеями художников-модернистов. В нелинейном повествовании о Доброй Анне читатель заметит влияние Сезанна, дружба Стайн с Пикассо вдохновила свободный синтаксис и открытую сексуальность повести о Меланкте, влияние Матисса ощутимо в «Тихой Лене».

Книги Гертруды Стайн — это произведения не только литературы, но и живописи, слова, точно краски, ложатся на холст, все элементы которого равноправны.

---

Меланкта ничего ему на это не ответила, и Джефф, так и не поднимая на нее глаз, стал говорить дальше:

— А еще, Меланкта, иногда ты мне кажешься почти жестокой, и кажется, что тебе совсем не жалко людей, которым больно или у которых какая беда, и с тобой такое постоянно, вот вроде как тогда, когда ты ухаживала за «мис» Херберт. Ты, конечно, делала все, что в женских силах, Меланкта, и я вообще никогда раньше не видел, чтобы женщина такие вещи делала лучше, чем ты, и все-таки, я даже не знаю, как это сказать, то, что я имею в виду, Меланкта, но что-то было в тебе очень жесткое и совсем не похожее на то чувство, которое обычно в подобных случаях испытывают добрые люди, и именно об этом говорили мне и Джейн Харден, и «мис» Херберт, когда у них хватало сил со мной о тебе говорить, и при всем этом, Меланкта, я не могу не чувствовать, что мы с тобой так близко, ну, совсем как родные, и такая в тебе живет чудесная красота, и такая нежность. Мне очень нужно знать наверняка, Меланкта, есть ли мне чего в тебе бояться. Мне ведь и вправду казалось когда-то, Меланкта, что я про всех на свете женщин, самых разных, хоть что-нибудь, да знаю. А теперь мне понятно, как дважды два, что о тебе, Меланкта, я не знаю ровным счетом ничего, хотя и знаком с тобой уже столько времени, и бывали мы с тобой вместе целыми часами, и мне так нравится бывать с тобой, и я всегда могу сказать тебе все, что у меня на уме. Мне просто ужасно хочется, Меланкта, разобраться во всем, мне просто до смерти необходимо понять что к чему. Это я тебе как на духу говорю.

Джефф остановился и стал пристальнее, чем раньше смотреть на огонь. Он так долго и так тяжко думал, что на лице у него опять появилось прежнее выражение, как будто его просто с души воротит от того, о чем он думал все это время. Так он сидел целую вечность, очень тихо, а потом до него понемногу, какими-то окольными путями, начало доходить, что Меланкту Херберт, которая сидит с ним рядом, буквально трясет всю изнутри и что ей очень плохо.

— Эй, Меланкта, да что с тобой такое, — воскликнул Джефф Кэмпбелл, вскочил со стула и обнял ее за плечи, очень по-братски.

— Я старалась, я терпела, сколько могла, Джефф, — всхлипнула Меланкта, а потом ее прорвало, и она вся отдалась своему горю. — Я была готова, Джефф, я старалась, я хотела дать тебе высказать все, что ты хочешь, все, что тебе захочется мне сказать. Ты все что угодно мог обо мне сказать, Джефф, и я бы постаралась это вынести, только чтобы ты остался доволен, Джефф, но так все-таки нельзя, это слишком жестоко. Если ты видишь, что женщина так страдает, нельзя же давить и давить, нужно дать ей передохнуть, хоть чуть-чуть, хоть немного, Джефф. Ни одна живая женщина не может терпеть целую вечность, Джефф. Я же тебе говорю, я старалась, я терпела, сколько могла, сколько тебе захочется, но только я — о, господи, Джефф, ты сегодня слишком далеко зашел, Джефф. Если тебе хочется понять, из какого теста по правде слеплена женщина, Джефф, нельзя быть таким жестоким, никогда нельзя, и думать о том, до каких пор она сможет выдержать, и так наотмашь, как вот ты сейчас, так нельзя, Джефф.

— Да что стряслось-то, Меланкта? — в ужасе воскликнул Джефф Кэмпбелл, и стал ее утешать, и сделался такой нежный, каким бывает только самый добрый, самый сильный, самый любимый брат. — Да что такое случилось, Меланкта, милая ты моя, я, честное слово, просто понять не могу, что ты имела в виду, когда все это мне сейчас говорила. Да, господи, Меланкта, бедная ты моя девочка, неужели ты и впрямь могла подумать, что я нарочно решил сделать тебе больно? Да, господи, Меланкта, если бы я и впрямь был как какой-нибудь там краснокожий индеец, разве ты могла бы вообще со мной дружить?

— Я не знаю, Джефф, — прильнула к нему Меланкта, — ничего я не знаю и ничего не понимаю, мне только хотелось, чтобы все было, как ты хочешь, как тебе нравится, и чтобы мы с тобой друг друга понимали. Я изо всех сил старалась все это вынести, Джефф, чтобы ты делал со мной все, что захочешь.

— Господи ты боже мой, Меланкта! — в голос закричал Джефф Кэмпбелл. — Да я же и вправду ничего про тебя не понимаю, Меланкта, бедная ты моя девочка, — и Джефф притянул ее к себе поближе. — Но ты у меня просто чудо, и я теперь верю тебе на все сто, Меланкта. Нет, правда, потому что я и думать не думал, что все, что я тебе тут говорил, Меланкта, причинит тебе такую боль. Меланкта, маленькая ты моя, бедная ты моя, ну перестань, перестань, успокойся, Меланкта. Я просто передать не могу, Меланкта, как мне стыдно, что я причинил тебе боль. Я все что хочешь сделаю, чтобы доказать тебе, что не собирался я делать тебе больно, Меланкта.

— Знаю, знаю, — шептала Меланкта, прижимаясь к нему. — Я знаю, что ты хороший человек, Джефф. И всегда это знала, даже когда ты делаешь мне больно.

— Не понимаю, Меланкта, как ты можешь так говорить, как тебе в голову могло прийти, что я вообще хотел причинить тебе боль.

— Тише, тише, ты всего лишь мальчик, Джефф Кэмпбелл, большой такой мальчик, и ничего не знаешь о настоящей боли — проговорила Меланкта, улыбаясь сквозь слезы. — Понимаешь, Джефф, я до сих пор ни разу не встречала человека, с которым можно было бы сойтись так близко и при этом не потерять к нему уважения: пока не встретила тебя, Джефф.

— Я, правда, не слишком хорошо понимаю, о чем ты говоришь, Меланкта. Я ничуть не лучше большинства других цветных мужчин и женщин. Тебе, наверное, просто не везло раньше с людьми, вот и все, Меланкта. А я на самом деле не такой уж и замечательный, Меланкта.

— Тише, тише, Джефф, ты даже понятия не имеешь о том, какой ты есть на самом деле, — сказала Меланкта.

— Может быть, ты и права, Меланкта. Я же и не говорю уже, вообще больше так никогда не говорю, будто ты не права, Меланкта, когда говоришь со мной по-настоящему, — вздохнул Джефферсон, а потом улыбнулся, а потом они еще долго сидели вдвоем тихо-тихо, а потом опять были нежными друг с другом, а потом стало уже совсем поздно, и Джефф ушел и оставил ее одну.

Джефф Кэмпбелл за все эти несколько месяцев так ни разу и не сказал своей доброй матушке про Меланкту Херберт ни единого слова. Как-то так получалось, что, хотя он и виделся теперь с Меланктой чуть не каждый день, матушка ничего об этом не знала. Меланкта тоже не спешила знакомить его со своими подругами. Эти двое все время были вместе, и как-то так само собой получалось, как будто это была какая-то тайна, хотя никого они особо, вроде бы, и не боялись. Джефф Кэмпбелл просто понять не мог, как так получилось, что из всего этого они умудрились сделать тайну. Он просто думал: а вдруг Меланкте так хочется. Джефф ни разу с ней об этом не говорил. Просто складывалось такое впечатление, что они как-то молча между собой договорились, что никто не должен знать о том, что они так много времени проводят вместе. Просто складывалось такое впечатление, что они молча договорились между собой о том, что всегда будут только вдвоем, так чтобы удобнее было понять, в конце концов, что они все-таки имеют в виду, когда говорят друг другу всякие такие вещи.

Джефферсон часто рассказывал Меланкте о своей доброй матушке. Он никогда не спрашивал ее, а не хочет ли Меланкта с ней познакомиться. Джефферсон сам не мог до конца разобраться в том, почему все так сложилось, по секрету. Он никогда не мог до конца разобраться в том, чего хочет Меланкта. Вот так они и встречались всю зиму, только вдвоем и никого лишнего рядом, а потом настала весна, и можно было гулять где вздумается и сколько душе угодно.

Теперь у них чуть не каждый день выдавался счастливым. Джефф с каждым днем чувствовал, что Меланкта нравится ему все сильней. Теперь в нем и впрямь начало вызревать настоящее, глубокое чувство. И он по-прежнему любил говорить и говорить с Меланктой, и рассказывать ей, как ему все это нравится и как он любит бывать с ней, и все-все ей про все это рассказывать. Однажды Джефф пообещал ей, что в ближайшее воскресенье они отправятся за город и проведут целый день, долгий и счастливый день на залитых солнцем полях, и весь день они будут вдвоем, и никого лишнего рядом. А за день до этого Джеффа позвали навестить Джейн Харден.

Джейн Харден в тот день было очень плохо, и Джефф просидел у нее с утра и почти до самого вечера, пытаясь хоть как-то ей помочь. Через какое-то время Джейн стало получше, и она начала говорить с Джеффом о Меланкте. Джейн не знала, как часто Джефф теперь встречается с Меланктой. Джейн теперь вообще перестала встречаться с Меланктой. Джейн начала говорить о тех временах, когда она только-только познакомилась с Меланктой. Джейн начала рассказывать о том, как в те времена Меланкта вообще ничего и ни в чем не понимала. Она тогда была совсем молоденькая, но с головой у нее было все в порядке. Джейн Харден никогда и не говорила, что у Меланкты нет головы на плечах, но только вот с пониманием у нее в те времена было туговато. Джейн начала объяснять Джеффу Кэмпбеллу, что всему на свете Меланкту научил не кто-нибудь, а она, Джейн. Потом Джейн начала объяснять, с какой охотой Меланкта всегда училась всему на свете и впитывала абы что, как губка. Джейн Харден начала рассказывать о том, как они гуляли. Джейн начала рассказывать Джеффу про всякие гадости, которые Меланкта делала с ней вместе. Джейн начала рассказывать все, что ей было известно о том, как Меланкта жила после того, как бросила ее, Джейн Харден. Джейн Харден начала рассказывать про всяких там разных мужчин, и белых, и черных, Меланкта в таких вещах никогда не отличалась особой разборчивостью, сказала между делом Джейн Харден, не то чтобы Меланкта по природе была плохая, да и голова у нее что надо, Джейн Харден никогда не говорила, что у Меланкты с головой что-то не в порядке, вот только Меланкте всегда нравилось использовать все то, чему ее научила Джейн, так чтобы как можно больше всякого в жизни узнать, да уж, а они-то, небось, знали, чему ее научить.