Михаил Чванов - Загадка гибели шхуны «Святая Анна». По следам пропавшей экспедиции

• Название: Загадка гибели шхуны «Святая Анна». По следам пропавшей экспедиции
• Автор: Михаил Чванов
• Издательство: ООО «Издательский дом «Вече»
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9533-2091-7

В 1912 г. Северным морским путем отправилась парусно-паровая шхуна «Св. Анна». Возглавил эту экспедицию лейтенант флота Георгий Львович Брусилов. Отплыв летом из Санкт-Петербурга, уже в октябре судно попало в ледовый плен у берегов Ямала и начало дрейф на север. На Большую землю вернулись только два человека — штурман Валериан Альбанов и матрос Александр Конрад. Их четырехсоткилометровый переход по дрейфующим льдам к Земле Франца Иосифа вошел в историю полярных исследований. Для писателя Вениамина Каверина Альбанов стал прототипом штурмана Климова в романе «Два капитана».

В настоящее издание включены две работы — книга-расследование писателя Михаила Чванова об экспедиции Г. Л. Брусилова и книга штурмана В. Альбанова, давно ставшая библиографической редкостью.

---

Однажды летом, не помню в каком году, приехал сын Анастасии Альбанов Валериан Иванович, погостил всего 2 дня, очень спешил, командировка, очевидно, была срочная. Я его мельком видела, был одет по-флотски. Встретила я его у порога, очень торопился, кашлял. Мать провожала, плакала. Я побыла с ней минут пятнадцать. Варвара Ивановна была на работе. Через 3 месяца умерла Анастасия. Клава предложила Варваре Ивановне переехать к нам на Советскую, 32.

Жили вместе года четыре, наверное. Затем Клава вышла замуж за Бершадского, и они уехали в Пермь. Сестра Фая умерла, я жила в Краснотуринске, узнала по газете „Красноярский рабочий“ о кончине сестры. Я больше в Красноярск не приезжала, пошли мои трудовые дни по селам и городам, и не знала, что Варвара Ивановна умерла и ее брат Альбанов В. И. Сестра у них была, но мы о ней ничего не знаем, где она работала, когда умерла, разговоров не было.

Прошло много лет, и житейские судьбы наши позабылись, письмами не переписывались. Вот и вся неточная история семьи Альбановых, очень жаль, но подробностей не знаю».

Я снова и снова перечитывал письмо. В нем было больше загадок, чем отгадок.

«В этой же усадьбе рядом жили гр-ка Альбанова Варвара Ивановна и ее мать Анастасия…»

Все совпадает: по воспоминаниям Воробьева, мифическая невеста В. И. Альбанова, Клавдия, жила как раз напротив Альбановых, то есть ею могла быть Клавдия Федоровна Альбанова.

«Мать В. И. Альбанова умерла через три месяца после появления Альбанова…» Умерла она, как известно, в 1933 году. Получается, что В. И. Альбанов, уже «мертвый», появлялся у матери в 1933 или в 1932 году? Где-то жил до этого, может, под чужой фамилией?

Скорее всего, Нина Федоровна путала. Прошло столько лет, немудрено. А вдруг?

Я попросил Валентину Зиновьевну еще раз написать в Туву, как и в Пермь, где по-прежнему молчала Клавдия Федоровна. Ждать пришлось почти три месяца. И вот наконец письмо, опять из Тувы:

«Здравствуйте, Валентина Зиновьевна! Вкратце отвечаю на Ваши вопросы. Да, в 1925 году Альбанова бабушка Анастасия была еще жива. Она умерла, я думаю, наверное, года через три, в 1928 году. Как только бабушка Анастасия умерла, Варвара Ивановна переехала к Клавдии Федоровне на ул. Советскую, 32. По первому мужу фамилия Клавдии Федоровны была Никифорова. Жизнь ее не сложилась, похороны ребенка, неудача с мужем. И много других препятствий, медицинский институт не закончила. Я помню, в 1930 году Клава заболела брюшным тифом, произошел большой перерыв, притом был голодный год. Варвара Ивановна все время ухаживала. Через два месяца Клава поправилась. Заболела Варвара Ивановна. Свирепствовал сыпной тиф. Клава ухаживала, лечила, так вот спасали друг друга. А вот брата Валериана Ивановича потеряли бесследно, как уехал из Красноярска, так в воду канул. Ждали писем, не было. У меня сложилось такое впечатление, что Валериан Иванович был безусловно больной, и какой же он был мужественный. Когда я встретила его у порога, выходя из дверей, прежде всего бросилась болезненная бледность его лица, кашель глухой, и так он спешил ужасно. Встреча и проводы были мимоходные, нерадостные. Все оказались в больном состоянии…

Варвара Ивановна не раз говорила, что он обещался увезти ее и Клаву, кажется, в Архангельск. Шли годы, известий не было. Хоронить мне не пришлось Анастасию и Варвару. Я уезжала к сестре в Емельяновск. А в 1933 году навсегда уехала из Красноярска. Вспомнила я Варвару Ивановну и решила написать в Красноярск, но ответа не получила.

Валентина Зиновьевна! Сообщаю Вам печальную весть… Дорогая наша сестрица Клавдия Федоровна умерла 31 января этого года. 3-го февраля похоронили ее в г. Перми. Царство небесное нашим труженицам, пусть земля будет пухом! Пусть останутся они в нашем неугасаемом воспоминании. Почтим память бесценно дорогих, любимых Валериана Ивановича, Варвару Ивановну, Клавдию Федоровну! Вся жизнь их прошла в хлопотах, любви и преданности! Прощайте, милая семья Альбановых и милая и дорогая Клавдия Федоровна! 29 февраля 1985 года».

Потрясенный, я несколько раз перечитал письмо. Поздно! Если бы начать поиск хоть чуть раньше! Точнее, если бы не прерывать его, какие бы преграды ни вставали на пути! Если бы найти следы Клавдии Федоровны хотя бы годом раньше! По всему, именно она — несостоявшаяся невеста В. И. Альбанова. «Варвара Ивановна говорила, что обещался увезти ее и Клаву, кажется, в Архангельск…» Чего бы ради он собрался везти в Архангельск просто соседку или даже подругу сестры?!

Боже мой, когда я написал в Пермь в первый раз, она была еще жива! Надо же, она жила совсем рядом со мной, всего час лёта, и конечно же знала многое, чего не знал, наверное, никто, даже Варвара Ивановна.

Если бы чуть раньше! Если бы чуть раньше!

И чем дальше, тем безнадежнее будет поиск, потому что хоть что-нибудь знающие будут уходить в мир иной друг за другом. Подошел критический возрастной рубеж.

Эту мою печальную мысль уже подтвердило следующее письмо — от действительного члена Географического общества СССР доктора технических наук Бориса Дмитриевича Сергиевского из Москвы, сообщавшее о смерти А. И. Яцковского:

«Глубокоуважаемый Михаил Андреевич! Ваш адрес мне сообщил в свое время А. И. Яцковский. Вы, наверное, знаете, что Алексей Иосифович скончался. Мы с ним переписывались много лет. Алексей Иосифович проявлял живой интерес ко всему, что касалось экспедиции Брусилова. Вы сами упоминаете о нем в книге „Загадка штурмана Альбанова“.

Эту книгу я читал с большим удовольствием. Особенно интересовала та ее часть, в которой Вы рассказываете о гипотезе спасения Ерминии Жданко и о книге Р. Гузи „В полярных льдах“. Заинтересовала настолько, что решил попытаться помочь Вам и продолжить розыски.

Оказалось, что юг Франции — не чужое место для русских людей. Там концентрировалась еще с конца прошлого века русская колония, там скончался А. М. Сибиряков в 1933 году (после моего сообщения по этому поводу в Московском филиале Географического общества дата его кончины в последнем издании БЭС была исправлена — вместо 1893 г.!). Поэтому, если Е. Жданко и спаслась, то ее местопребывание „где-то на юге Франции“ было бы вполне вероятным Но вот вопрос о спасении…

„Тайну Р. Гузи“ — тайну дневника Ивонны Шарпантье мне удалось разгадать. В оригинале этой книги, выписанной мной в одной из западно-европейских библиотек, речь, оказывается (вполне согласно Вашим предположениям), идет именно о шхуне „Св. Анна“, об экспедиции Брусилова! В ужасно урезанном виде моя статья об этом вскоре появится в одном из центральных журналов. В ней рассказывается о том, как Ваша книга побудила продолжить розыски о таинственном Р. Гузи и о происхождении дневника Е. Жданко — Ивонны Шарпантье. Если Вам интересно, я могу прислать оригинал этой статьи…»

Боже мой, какая деликатность! К счастью, в конце письма был телефон. Я тут же позвонил Борису Дмитриевичу, и вот через неделю статья передо мной:

«Вопрос почему Ерминия Жданко могла оказаться именно на юге Франции? Еще с конца XIX века в районе Ниццы, знаменитого курорта на южном побережье Франции, возникла и все разрасталась русская колония. К началу Первой мировой войны там постоянно жило несколько тысяч русских, а в курортный сезон число приезжих из России достигало десяти тысяч. Там жили не только многие русские князья и бароны, но и писатели, купцы и другие выходцы из России, владевшие достаточными средствами. Русскими в Ницце были построены две православные церкви, старая и новая. В Ницце жил и похоронен известный русский писатель А. В. Сухово-Кобылин, автор „Свадьбы Кречинского“. В Ницце уже тогда существовало большое православное кладбище, утопающее в зелени и спускающееся уступами, подобно Никитскому ботаническому саду, к морю. Об этом месте Герцен в письме Огареву писал: „Гора-кладбище здесь — это одно из самых замечательных мест на земле“. Именно тут и был похоронен А. И. Герцен. В Ницце, как я уже писал, жил русский полярный исследователь, золотопромышленник и меценат Александр Михайлович Сибиряков. Он там и скончался 7 ноября 1933 года…»

Уже только в нашей полярной одиссее второй случай, когда дата смерти в БСЭ, мягко говоря, неточна: сначала с Нагурским, а теперь вот и с А. М. Сибиряковым. Так, может, и с Альбановым нечто подобное? Может быть, его сестра и мать мистифицировали его смерть под Ачинском? Может быть, он ушел с отступающими колчаковскими частями? Эта мысль как бы стукнула меня…

Читаю статью дальше:

«…В библиотеке им. В. И. Ленина есть сводная алфавитная картотека иностранных книг, имеющихся в библиотеках Советского Союза. В одной из картотек указана книга R. Gozy, но она написана о гориллах и к полярной тематике никакого отношения не имеет. Однако, значит, писатель R. Gozy реально существовал! Это уже зацепка, нет ли этого писателя в справочниках-персоналиях?