Михаил Чванов - Загадка гибели шхуны «Святая Анна». По следам пропавшей экспедиции

• Название: Загадка гибели шхуны «Святая Анна». По следам пропавшей экспедиции
• Автор: Михаил Чванов
• Издательство: ООО «Издательский дом «Вече»
• Жанр: История
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9533-2091-7

В 1912 г. Северным морским путем отправилась парусно-паровая шхуна «Св. Анна». Возглавил эту экспедицию лейтенант флота Георгий Львович Брусилов. Отплыв летом из Санкт-Петербурга, уже в октябре судно попало в ледовый плен у берегов Ямала и начало дрейф на север. На Большую землю вернулись только два человека — штурман Валериан Альбанов и матрос Александр Конрад. Их четырехсоткилометровый переход по дрейфующим льдам к Земле Франца Иосифа вошел в историю полярных исследований. Для писателя Вениамина Каверина Альбанов стал прототипом штурмана Климова в романе «Два капитана».

В настоящее издание включены две работы — книга-расследование писателя Михаила Чванова об экспедиции Г. Л. Брусилова и книга штурмана В. Альбанова, давно ставшая библиографической редкостью.

---

Неужели родной брат?

Тогда он, конечно, мог бы многое рассказать о Валериане Ивановиче. По крайней мере, о родителях, о годах детства. 1881 года рождения. Неужели старший брат? Но почему тогда о нем нигде нет никаких сведений?.. А не мог быть это сам Валериан Иванович, пожелавший остаться в неизвестности и потому в неразберихе гражданской войны инсценировавший свою смерть при взрыве поезда? По какой причине он это мог сделать? Кое-кто мне упорно навязывал мысль: потому что не все чисто было перед его уходом со «Св. Анны», и вдруг это рано или поздно раскроется. Нет, он мог это сделать по одной причине: как бывший офицер флота, оказавшийся в 1919 году в расположении колчаковских войск и вольно или невольно служивший у них в военной гидрографии, он имел основания при восстановлении советской власти беспокоиться за свою судьбу.

Что делать в этом очевидном тупике? И вдруг мне пришла мысль: обратиться за помощью в Воронежский КГБ — уж они-то, если, конечно, захотят, со своей дотошностью докопаются до истины. Я попросил написать туда своего бывшего однокурсника по университету подполковника Ю. Я. Неретина, теперь уже можно сказать, что, занимая солидную должность в этом грозном заведении, он сумел оградить меня от многих возможных неприятностей. Через какое-то время ему пришел ответ.

«Уважаемый Юрий Яковлевич! На Ваше письмо относительно Альбанова Михаила Ивановича сообщаем, что в настоящее время по адресу: г. Новохоперск, ул. Советская, проживает директор райбыткомбината Дмитриев Илья Самойлович, который купил этот дом несколько лет назад и об Альбанове ничего не знает.

В беседе с жительницей Новохоперска Сотниковой Полиной Александровной, которая хорошо знала Альбанова и ухаживала за больным Михаилом Ивановичем до его смерти, последняя рассказала следующее:

Альбанов Михаил Иванович со своей женой Светланой Михайловной поселились по этому адресу в 1936 году, до этого жили несколько лет на частной квартире. Откуда они приехали в Новохоперск, ей неизвестно.

Михаил Иванович рассказывал Полине Александровне, что родился и вырос он в многодетной семье, получил церковное образование, по профессии был священником, после революции учился на юриста. Долгое время работал юристом в Новохоперском нарсуде, затем счетоводом в аптеке, ветлечебнице, восьмилетней школе. Жили они очень скромно, из обстановки в доме было только самое необходимое.

В настоящее время родственников Альбанова в Новохоперске нет, сведений о наличии каких-либо бумаг, оставшихся после смерти Альбанова, не имеется. Начальник Борисоглебского ГО УКГБ Б. В. Першин».

И снова навязчиво встает вопрос: в чем же все-таки причина разлада между Брусиловым и Альбановым? Ведь это не просто загадка, которую любопытно бы разгадать, — в нем кроется сущность трагедии на «Св. Анне», сущность личности каждой из сторон — как Альбанова, так и Брусилова.

Как справедливо заметил в одном из писем Алексей Иосифович Яцковский, «если говорить о судьбе „Св. Анны“ и насчет истинных обстоятельств, при которых Альбанов и его спутники ушли со шхуны, то здесь нет важнейшего звена: нет возможности выслушать и противоположную сторону! К тому же мне кажется, что содержание так называемого дневника Альбанова (опубликовано ведь, несомненно, с некоторой литературной обработкой порядочное время спустя после изрядных раздумий о происшедшем) — это не сто процентов отражение действительных взглядов автора этих записок».

Я бы еще добавил: и тем более не на сто процентов отражение взглядов автора записок именно того времени, когда он уходил со шхуны.

То, что «Записки…» перед публикацией и даже уже в корректуре подвергались дополнительной обработке, подтверждает письмо Альбанова Брейтфусу из Архангельска от 10 июля 1917 года: «Если я еще не очень надоел Вам до сих пор, обращаюсь с покорнейшей просьбой. Если будете просматривать корректуру и будет у Вас для этого время, не откажите поправить и сгладить те места, которые резали бы глаза будущему читателю, или вычеркнуть…»

Может, в какой-то степени прояснил бы дело оригинал «Записок…», а еще больше — сам дневник.

Где их искать?

«Мне представляется, — делился со мной своими раздумьями по этому поводу Владилен Александрович Троицкий, — что автограф рукописи „Записок…“ Брейтфус увез в Берлин, он эмигрировал в Берлин в июле 1918 года, о чем я видел в архиве приказ по Гидрографическому управлению — об исключении из списков управления бывшего заведующего гидрометеорологической частью в связи с уездом на французском судне из Мурманска, где был в служебной командировке. Это, конечно, он издал в 1925 году в Берлине в издательстве „Слово“ „Записки…“ Альбанова под названием „Между жизнью и смертью“…»

Есть ли надежда найти сам дневник Валериана Ивановича, который он вел непосредственно во время ледового похода? Маловероятно.

Почти нет никакой надежды, если он хранился у Варвары Ивановны в Красноярске.

Вопрос, что же случилось между Брусиловым и Альбановым, чрезвычайно важен и по другой причине. Во время моих поисков не только мне, но и более осторожно, изощренно даже, через печать общественному мнению стали навязывать мысль, что их прощание было не иначе как кровавым, что Альбанов, разумеется, был заинтересован, чтобы почта не дошла до земли, что, уходя, он, возможно, перестрелял оставшихся и, чтобы не осталось никаких улик, сжег судно. И совсем не случайно, что в пути погибли все остальные, кроме Конрада, лишние свидетели были нежелательны.

А до этого эти же люди осторожно, но упорно навязывали общественному мнению мысль: раз до сих пор не найдена могила Г. Я. Седова, раз под камнями предполагаемой могилы обнаружены лишь древко да кусок флага, который он собирался водрузить на полюсе, значит, Г. Я. Седов, скорее всего, умер не своей смертью, а если даже и своей, то не похоронен, а шедшие вместе с ним Пустотный с Линником его съели, уж подозрительно упитанными выглядели они по возвращении.

И не случайно Альбанов всю оставшуюся жизнь таскал за собой Конрада, а исключительно с целью, чтобы тот вдруг не проболтался.

Впоследствии в своих поисках полярных экспедиций, в том числе в поисках самолета С. А. Леваневского, пропавшего в августе 1937 года при перелете из СССР в США через Северный полюс, я столкнусь с этим не раз: в любой человеческой трагедии искать подленькое. Столкнувшись же с этим в первый раз, я несколько растерялся. Потом возмутился, но опровергать сих «объективистов» нужно было фактами, а их у меня не было.

Чаще других навязывали эту точку зрения люди, имеющие отношение к Арктике очень косвенное, через папу или дядю. А потом — очень легко рассуждать в теплых московских квартирах о поведении людей, оказавшихся в студеных льдах на грани жизни и смерти. Но в доказательство они, как правило, приводили мнение людей, которые к Арктике отношение имели, но проверить, так ли на самом деле думали эти люди, было уже невозможно. Якобы этой точки зрения придерживался полярный радист Борис Александрович Кремер, но самого Бориса Александровича, к сожалению, об этом тоже уже не спросишь. Но Зиновий Михайлович Каневский, известный своими книгами об Арктике, которому я чрезвычайно благодарен за ряд замечаний и уточнений по первому изданию моей книги «Загадка штурмана Альбанова», вышедшей в издательстве «Мысль» в 1978 году, в своем письме ко мне подтверждал это: «Незадолго до кончины Борис Александрович сказал мне: „Вот еще заветная тема есть у меня — Брусилов, Альбанов, „Св. Анна“. Очень страшная была экспедиция, наверняка там кровь лилась, не исключены акты каннибализма“. Я спросил его: „Вам что-нибудь известно определенно?“ Он ответил: „Нет, определенно — ничего. Но кое-что на ум приходит. Во всяком случае этим сюжетом следует заняться. Вот разгружусь с историей полярных станций — и займусь“. И вскоре умер…»

Вот и вся суть этого, мягко говоря, странного принципа: определенно ничего неизвестно, но наверняка там кровь лилась…

Сам же Зиновий Михайлович был противоположного мнения. Позже я получу от него большой пакет: «Посылаю Вам журнал „Знание — сила“ со статьей, написанной как бы в виде рассуждения на тему, заданную Вашей книгой. Это не рецензия, не „отклик читателя“, не реферат, а стремление еще и еще раз поговорить вслух в расчете на самого широкого, довольно многочисленного (учитывая тираж 650 тысяч) читателя на тему чрезвычайно важную и поучительную.

Что касается советов по сути, то пока не могу дать ни единого: эта захватывающая тема кажется мне тупиковой до тех пор, пока не будут обнаружены доставленные Альбановым письма (если они существовали вообще, в чем волей-неволей теперь приходится сомневаться). Заманчива мысль В. А. Троицкого поискать в Норвегии.»

Я торопливо раскрыл присланный им журнал. Статья называлась: «…Решила сделать, что могу». Это, разумеется, о Е. А. Жданко. Что же касается Альбанова, Зиновий Михайлович пишет о нем без всяких двусмысленностей, только с глубочайшим уважением: