Лидия Громковская - Николай Александрович Невский

• Название: Николай Александрович Невский
• Автор: Лидия Громковская
• Издательство: Наука
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1978

Эта книга знакомит с жизнью и научной деятельностью видного советского востоковеда, лауреата Ленинской премии — Николая Александровича Невского. Выпускник Петербургского университета, Н. А. Невский почти 15 лет прожил в Японии. Занимаясь этнографией, фольклористикой и диалектологией этой страны, ученый совершал путешествия в отдаленные уголки Японии. Авторы знакомят читателя с этим периодом жизни ученого, рассказывают о его работе в Ленинграде и о создании им новой отрасли востоковедной науки — тангутоведения.

---

Одним из самых популярных видов фольклора являются увепекер. К ним относятся рассказы б воинских подвигах предков, о доблестных походах, а также сказки. Увепекер исполняются в манере напевной прозы, нечто среднее между пением и обычной речью. Они не так насыщены архаизмами, язык их прост, близок к разговорному, понятен даже детям. Такова, например, «Сказка о женщине, родившей мышат».

У меня было два старших брата и сестрица, тоже старше меня. Жили мы вместе. Столь богатых людей, как братья мои, столь зажиточных никогда и нигде не бывало. Жили мы припеваючи, ни в чем не нуждаясь, ничего не желая.

Но вот сестра моя вдруг оказалась с большим животом, а потом принесла и ребенка; хорошенького, прехорошенького мальчонку она родила. Все мы любили его, нянчились с ним и играли. И так он мне полюбился, что однажды, обратившись к сестре, я сказала: «Что такое ты сделала, что у тебя появился ребенок? Научи и меня это делать, мне бы тоже хотелось иметь». Сестра, покатившись со смеху, сказала: «Я смела в кучу сор, и, в нем полежавши, зачала я ребенка». Услышавши это, я тотчас набрала кучу сору и, зарывшись в него, в нем лежала. И что же? Действительно, скоро оказалась и я с животом. Ах, как я была этому рада! Так шли дни. Наконец наступило мне время родить, и я родила

Шесть мышат, а напоследок еще йдного золотого мышонка. К нашей семье, таким образом, прибавилось новых семь членов,

Как бы там ни было, но эти мышата были моими детьми, а потому их я любила, нянчила и баловала. Когда же они подросли, у братьев моих поигравши, убегали с ножами для деланья стрел (из кости медвежьей) и другими вещами. Братья тогда на меня напускались и ругом ругали, отчего ударялась я в слезы. Так дни проходили за днями. Мало-помалу все большие мышата пропали: «Должно быть, убили их братья мои» — так я решила. Было мне горько, и плакала я. Что |бы там ни было, все эти мышки были моими детьми — как-никак все же жалко. В плаче по ним проводила я дни.

Самый лишь маленький золотой мой мышонок никуда-никуда не ходил. С ним вдоем мы дни коротали.

Однажды братья мои, снаряжаясь в дорогу — в заморскую землю на торг, как я узнала, — на корабли погружали товары. Мой мышонок, увязавшись за братьями, пробрался на борт лодки меньшого, и корабли отправились в путь. Ну, думаю я, увезли далеко мое детище, теперь его, наверное, прикончат. От дум таких мрачных я невольно все плакала. Но вот по прошествии долгого времени братья мои вернулись обратно, привезя роскошных подарков во много раз больше, чем прежде. И мой малый мышонок живехонек с ними вернулся. Всяких кулей в наш дом натаскавши изрядно, братья пришли и оказали, что все эти подарки лишь по милости маленькой мыши.

• Когда же наутро я встала, мой мышонок — нет, уже не мышонок, так как мышонок был богом, то мальчик красивый, как бог, сладко спал на постельке. Я зарыдала от радости и восхищения.

Что же было потом? А потом было то, что мне дали в мужья господина почтенного, от которого много детей я имею. А за то, что сестра моя скверная надо мной поглумилась, меня прозывают женщиной, родившей мышат.

Для увепекер характерно повествование от первого лица, только в конце иногда добавляется «так рассказал такой-то». В качестве рассказчика не обязательно выступает человек, им может быть и животное, бог, демон.

Рассказы о происхождении богов, тех или иных верований и обрядов, носящие моральный или поучительный характер, известны под именем упаськума, т. е. «поучения». Они исполняются речитативом, имеют ритм, полны архаизмов и облекаются в форму пятислоговых строф с параллелизмом и повторами.

Некоторые сказания увепекер, передающие тот или иной эпизод из жизни богов, преимущественно тех или иных животных, стали исполняться не речитативом, а посредством пения. Таким образом сложился громадный цикл эпических песен, известных под именем камуи-юкара, т. е. «божественных песен». Короткие состоят из

20—30 строф, длинные — из нескольких cot, причем каждая строфа, как правило, состоит из пяти слогов. Повествование ведется в первом лице, и только в самом конце обычно присовокупляется, что сказал это такой-то бог. Исполнительницами этого цикла сказаний обычно бывают женщины, причем напев в большинстве случаев за такой «божьей песней» не закреплен и каждая исполнительница поет ее на свой лад. Характерной особенностью камуи-юкар является припев, который либо предшествует каждой строфе, либо сопровождает ее. В большинстве случаев это набор звуков, являющихся звукоподражаниями крику того или иного животного.

Если песня ведется от лица ворона, то припевом служит подражание карканью (ка-канкау-канкау), если скворца, то подражание его пению (ханрут-рутрут-хан-рут то руру-ханрут), если медведя, то его ворчанию (веве), если цикады, то ее крику (яки), и так далее. Такого рода камуи-юкар, по-видимому, считаются такими же песнями богов, как и песни людей.

Вернувшись на родину, Невский опубликовал некоторые из своих айнских материалов, но большая часть их осталась в рукописном виде в его архиве. Они увидели свет лишь в 1972 году — издание «Айнского фольклора» было приурочено к 80-летию со дня рождения Н. А. Невского.

В Японии Невскому посчастливилось еще раз встретиться со Штернбергом, когда в 1926 году Лев Яковлевич был делегатом Третьего Всетихоокеанского научного конгресса в Токио.

«Я лично с чрезвычайной признательностью вспоминаю свои беседы с… профессором Янагита и русским японистом, давно живущим в стране, профессором Невским…»— вспоминал Штернберг.

Среди двухсот участников конгресса делегация СССР в составе десяти человек привлекла к себе особое внимание.

«Среди японцев особенной популярностью пользовался доклад Л. Я. Штернберга об айнах, а именно его теория происхождения айнов, а с ними и японцев, с юга, с островов Тихого океана», — писал один из членов нашей делегации, Б. Н. Пентегов.

По общему мнению, конгресс был организован великолепно. Обстановка для работы была создана самая

благоприятная. Заседания проходили в здании парламента, жили делегаты в комфортабельном и современном отеле «Империал»», им был предоставлен бесплатный проезд не только внутри города, но и по всем железным дорогам Японии в вагонах первого класса. Были организованы в течение недели перед открытием конгресса экскурсии на Хоккайдо, в Никко, Хаконэ — красивейшие уголки Японии. После закрытия конгресса делегаты побывали в Киото, Нара, Осака, Симоносэки, Кобэ. Но Штернберг отмечал и серьезные, по его мнению, просчеты конгресса.

«Среди докладов, например, совершенно отсутствовали доклады по культуре, так как программа конгресса выдвинула лишь антропологию и междурасовые вопросы… Благодаря утилитарной тенденции конгресса, до сих пор вся обширная область гуманитарных наук, связанных со странами Тихого океана, — такие дисциплины, как языки, религии, искусство, культура Востока в обширном смысле слова, — остались совершенно вне поля зрения инициаторов конгресса. Этнография, таким образом, осталась в блестящем одиночестве, для нее даже не было создано особой секции, и она фигурировала на конгрессе как подсекция отдела биологии».

Штернберг с особой теплотой вспоминал встречи и беседы во время работы конгресса с Янагита и Невским, энтузиастами и единомышленниками самого ^Штернберга: «Для меня сообщенное ими было настоящим откровением. В литературе, в том числе и японской, их материалы еще не опубликованы».

Однако из воспоминаний Л. Я. Штернберга ясно, что Невский говорил только о своих исследованиях по японской этнографии. Очевидно, он из скромности умолчал об айнских материалах, считая их недостойными упоминания в беседе с таким серьезным исследователем айнов, каким был Штернберг.

Осака

В 1922 году Н. А. Невский перевелся во вновь открывшийся в Осака Институт иностранных языков, где в качестве иностранного профессора состоял на службе вплоть до возвращения на родину в 1929 году.

Переезд в Осака означал новый этап в жизни. Второй город Японии встретил его невероятной сутолокой и шумом, от которых он совершенно отвык за три года, проведенных в Отару.

Осака, расположенный в устье реки ёдо при впадении ее в Осакский залив, изрезан каналами, речными протоками. Так же, как и Петербург, он привольно раскинулся на многочисленных островах. Но как непохожа эта «Восточная Венеция» на строгие каменные громады российской столицы! Собственно, «каменных громад» и вовсе не сыщешь в Осака, разве что два здания мэрии, расположенные симметрично по обе стороны центральной улицы Мидосудзи. Это памятники архитектуры еще послемэйдзийских времен, когда вся Япония спешно перекраивалась на американо-европейский лад.

Осака куда старше новой столицы — Токио. Этот важнейший порт стал воротами, через которые в Японию проник буддизм. Храм Ситэннодзи, построенный еще в VI веке, был первым буддийским храмом на территории Японии. Осака издавна держал в своих руках всю зарубежную торговлю. Осакские купцы давали взаймы деньги утонченным, но, увы, поиздержавшимся придворным. Однако не только финансовая мощь делала Осака знаменитым, этот город дал 1иру трех гениев японской литературы. Здесь родились.