Лиз Дженсен - Вознесение

• Название: Вознесение
• Автор: Лиз Дженсен
• Издательство: АСТ, Астрель, Полиграфиздат
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-071708-8, 978-5-271-35206-5, 978-5-4215-2222-5

Твоя работа — безумие других людей. Хаос их мыслей, путаница их слов, алогичность их поступков. А еще твоя работа — не потерять среди них себя. Но как это сделать, если одна из опаснейших пациенток — шестнадцатилетняя Бетани Кролл — изо дня в день твердит о наводнениях, пожарах, землетрясениях, цунами и ураганах? Списать все на диагноз: «навязчивые идеи различного рода апокалиптических сценариев»? Но ведь они начинают СБЫВАТЬСЯ!

Игнорировать?

Попытаться спасти?..

А Бетани уже предрекает: «Двенадцатого октября — КОНЕЦ СВЕТА».

---

Следующее сообщение включается прежде, чем я успеваю осмыслить звонок Бетани. За долю секунды до того, как раздается голос физика, я понимаю, что это он. Я морщусь. Вспыхиваю. Бежать или драться? Я-то за драку, обеими руками, но только после разведки.

— Надо поговорить. Возникло новое обстоятельство, которое все меняет. Перезвони, и как можно скорее, ладно?

Голос тихий, извиняющийся, но в нем появился новый обертон — легкая хрипотца, тайное волнение. Значит, физику удалось-таки заполучить свою толику настоящего секса — с женщиной, которая в состоянии обхватить его ногами. Чье внезапное появление в его жизни «все меняет». Что ж, повезло ему. Вода стекает по шее, разделяется на два ручейка, скапливается во впадинках ключиц. На мгновение меня посещает твердая уверенность в том, что не могу пошевелиться, что параплегия захватила все тело, что теперь я «квадри», парящий в пустоте мозг. В наступившей тишине голос физика, его отсутствие пульсируют в воздухе, красноречивые как боль. Жму на кнопку «стереть».

Есть и еще сообщение, последнее, но второй такой шутки мне сейчас не вынести, поэтому я звоню в больницу. Покружив по телефонному лабиринту, попадаю на Дежурную медсестру нужного мне отделения. Состояние пациентки стабильно, сообщает она. Врачи понаблюдают за Бетани еще пару дней, после чего ее переведут в Киддап-мэнор. Документы почти готовы. Нет, о вчерашнем звонке им ничего не известно. Да, с ней две санитарки из Оксмита. Она накачана транквилизаторами и обезболивающими. Диагноз — ожоги второй степени в результату поражения электрическим током.

Итак. Бетани раздобыла мой номер и сунула вилку в Розетку, но, по крайней мере, ситуация стабильна. А перевод в Киддап-мэнор откладывается на пару дней. Досушиваю волосы и приступаю к кропотливому процессу одевания. Дважды набираю физика и оба раза захлопываю крышечку мобильного телефона, не дождавшись и первого гудка.

— Ну что, Габриэль Фокс? Утро вечера дряннее, — говорю я зеркалу, заканчивая красить ресницы водостойкой тушью. Беру тюбик помады оттенка «Сладкий поцелуй» («двадцать четыре часа на губах!») и приступаю к Многоступенчатой процедуре сродни обработке корабельного корпуса — слой краски, слой лака. «Дышите глубже. Вдохните горький аромат реальности». Замерев, смотрю на свое отражение и думаю о том, какая же это глупость — ежедневная возня с косметикой, тем более с такой, каждый слой которой нужно сушить по целой минуте. Как сказала проницательная Бетани при первой же Встрече: зачем краситься, если никто, кроме извращенцев, на тебя и не взглянет? «Иди поплавай. А если утонешь, пеняй на себя. Бетани тебя предупреждала».

Десять минут спустя, уже собравшись уходить, я вдруг замечаю, что лампочка на автоответчике все еще подмигивает. Замираю в сомнении. Богатое воображение — Опасная вещь. Всю ночь в моей голове мелькали образы, один реалистичнее другого. Моя выдержка на исходе. Услышь я сейчас голос физика, двадцати заплывов уже не хватит на то, чтобы сжиться с мыслью об этой новой его интонации — тревожной, виноватой и взволнованной одновременно, — результате сокращений внутренних мышц другой женщины вокруг его члена.

Жму на «пуск».

— В прошлый раз я не успела договорить, — выпаливает Джой Маккоуни. Я готова ее расцеловать. — Муж думает, я сошла с ума. Но это неправда. Мне нужно с вами повидаться. Я обязана вас предупредить. — Диктует номер мобильного. — Позвоните, хорошо? Вы должны знать, на что способна Бетани. Ваше мнение о ней сильно изменится.

Перед глазами встает та сцена, когда Джой обернулась в дверях ресторана. Бледное лицо, как одноразовая тарелка: пустое и честное. «Она не просто предсказывает беды! Она их насылает».

Если завтра Хедпорт обезлюдеет, фаворитом в ботанической гонке станет эвкалипт шаровидный — дерево, которое уже заявило свои права на безраздельное владычество в местном парке, где я предложила Джой встретиться. Ветер колышет серебристо-зеленые кроны, усыпая дорожки узкими язычками листьев. При известной спешке я добираюсь сюда за девять минут. Сегодня мне хватает семи.

Мой путь лежит через мостик над сонным ручейком, берега которого заросли облетающими уже камышами. Морской ветер теребит их головки, разносит ватную требуху. Приметив нелепую женскую фигуру, примостившуюся на самой верхушке пирамиды-паутинки посреди огороженной детской площадки, направляюсь туда. Светло-рыжие волосы блестят на солнце. Джой похожа на одинокий маяк. Пока я вожусь с воротцами, она машет Рукой и спускается с осторожностью, которая приводит меня в недоумение: зачем она вообще туда полезла? Поверхность площадки покрыта синтетиком, почувствовав, как приятно пружинят колеса, заношу это ощущение в свой тайный список крохотных радостей, которыми жизнь компенсирует все остальное дерьмо.

— Я часто привожу сюда детей, — говорит Джой и, преодолев последние метры, садится на нижнюю перекладину, лицом ко мне. Руки она не протягивает, и слава богу. По неким причинам психологического свойства я предпочла бы не снимать перчаток. — Трое, — отвечает она, не дожидаясь вопроса. — Две девочки и мальчик.

На ней джинсы, защитного цвета футболка, массивные ботинки. Как будто она собралась в джунгли — Джейн двадцать первого века.

— Мне нужно поддерживать форму, — продолжает она. — Ради детей. Ронану всего семь. Витамины, здоровая пища, минимум стресса.

Рыжие пряди колышутся над плечами, сияя неземным светом, который перечеркивает воинскую экипировку. Лицо с его неброской красотой мертвенно-бледно. За исключением двух мамаш и их ясельного возраста отпрысков у песочницы и маячащей вдалеке одинокой фигуры собачника, парк пуст.

— Я тут на две минутки. Пришлось улизнуть. Ник не виноват. Он думает, что поступает правильно. Защищает меня от себя самой и все такое. Он не понимает. — Слова льются сплошным потоком, как у девочки-подростка, которая спешит поделиться с подружкой. — Мой муж из породы тех людей, которые пока сами не увидят, не поверят. А увидев, тут же прячут голову в песок.

Болезнь психологов: машинально анализировать всех и вся.

— Итак, Джой. Расскажите мне, что вас гложет. — Как же я ненавижу этот жаргон! И как трудно без него обойтись. Представляю, как расфыркалась бы Бетани.

— Когда я еще работала в Оксмите, она приставала ко мне с одной просьбой. Я отказалась. За что и поплатилась. И буду расплачиваться до конца своих дней.

Парк был моей идеей, а детскую площадку предложила она. Любопытно: регрессия как защитный механизм. Джой явно пребывает в своем мире — в мире, который отстоит так далеко от отправной точки, что проделанный ею путь вызывает не только удивление, но и уважение.

— Я приняла свою судьбу, но не хочу, чтобы вы ее повторили. Поэтому-то я и следила за вами, и позвонила тоже поэтому. Не хочу, чтобы мою участь разделили другие. Тем более — вы. Вам и своих мучений хватает. — В приступе острой неприязни думаю: кто ты такая, чтобы делать подобные заявления? — Бетани опасна. Ее отец это сразу понял. Жаль, я сразу не сообразила, ведь разгадка была у меня прямо под носом. В истории болезни, черным по белому. Пришлось учиться на горьком опыте.

— Значит, вы согласны с Леонардом Кроллом? По-вашему, Бетани одержима дьяволом?

— Некой силой. Даже не знаю, как это назвать. Когда-то я была такая же, как вы. Не так давно я тоже не верила в зло. Зато теперь верю.

Ее глаза округляются еще больше, дыхание сбивается, как будто слова даются ей ценой больших физических усилий.

— Чего же она от вас требовала?

— Чтобы я помогла ей бежать. Я, естественно, отказалась. Хотя ее дару я верила. Она во мне разочаровалась. Мне стало страшно, вот я и подала заявление.

— На вашем счету было девять звезд. Вы ей нравились. Ладили с ней. Так чего же вам было бояться?

— В ответ на мой отказ она заявила, что меня постигнет страшное несчастье. То было не предсказание. Угроза.

— Какое несчастье, она сказала?

Стремительным движением Джой поднимает руку и — словно шапку — сдергиваете головы волосы. Завороженно смотрю на белую маковку. Скромный такой церковный купол. Архитектура плоти. От неожиданности все слова вылетают у меня из головы. Да и что тут скажешь?

Она сжимает парик в руке. Кудряшки шевелятся, будто нежные отростки медузы. Венец ее славы.

— Рак, — сообщает она и небрежно отшвыривает парик. Он лежит между нами — вещественное доказательство, фактическое свидетельство. Скрепя сердце поднимаю рыжую шапочку, которая оказывается горячей внутри и неожиданно тяжелой. Протягиваю парик Джой, но та рассеянно отмахивается. — Врачи сделали все, что могли. Неизлечимая форма.

В эту минуту перед нами материализуется малыш из песочницы. Лет трех. Удивленно разглядывает лысую тетю, потом мое кресло и, наконец, шапку рыжих волос у меня на коленях, и тут он кривит рот, готовясь разразиться жутким ревом.