Елена Логунова - На сеновал с Зевсом

• Название: На сеновал с Зевсом
• Автор: Елена Логунова
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-699-32784-3

Сотрудница рекламного агентства Индия ненавидела сочинять поздравления в стихах для их многочисленных клиентов. Эти чувства вполне разделяла ее напарница Маруся, причем до такой степени, что, задержавшись в офисе допоздна, разослала по всем адресам совершенно идиотские послания! Одно из таких безумных поздравлений отправилось к бизнесменше Лушкиной, вип-клиенту агентства. Пришлось Индии стремглав бежать в офис Лушкиной. Перехватить письмо она успела, но вскоре узнала ужасную новость: Лушкина упала с крыши, оборудованной под солярий! И на этом несчастья не закончились — пропала Маруся! Что же такого содержалось в этих злосчастных письмах?

---

— Господи, благослови моего косметолога! — вздохнула я, представив, как при неблагоприятных жизненных условиях могла бы выглядеть я сама.

Фактура-то у меня хорошая, но за ней ведь тоже уход нужен!

Заочно познакомившись с уже покойной Элечкой, я решила, что градус материнских чувств Самой Лушкиной был отнюдь не высок. Галина Михайловна явно уделяла своей покойной дочке гораздо меньше внимания, чем более любимому детищу — компании «ЮгРос». В противном случае богатая наследница и выглядела, и вела бы себя совсем по-другому. И уж точно у бедняжки не развилась бы та поистине смертельная зависимость от родительницы, которая толкнула ее на роковой шаг с крыши!

В общем, мне казалось, что в самоубийстве Ариэллы есть большая доля вины Галины Михайловны, поэтому как следует посочувствовать Самой в постигшей ее утрате никак не получалось. Одно за другим я написала четыре соболезнующих письма, Катя с Зоей в складчину сочинили еще два скорбных текста, но Бронича ни один из них не устроил. Как верно выразилась Катька, он рвал и метал бумажки с нашими записями, обвиняя сотрудников агентства в бесталанности и душевной черствости. Это было обидно. Я в конце концов не выдержала и от лица всего обруганного коллектива дерзко предложила шефу:

— Может, сами напишете?

— И напишу! — с вызовом сказал он и надолго заперся у себя в кабинете.

Тогда я постановила считать свой взнос в искусство сочинения маленьких трагедий вкладом без возможности его пополнения, попрощалась с девочками и поехала домой, на ходу придумывая развлекательную программу на вечер. Очень хотелось компенсировать скверный рабочий день качественным отдыхом.

Никакой перегородки между обычными больничными покоями и платным отделением не имелось, однако граница все-таки существовала и даже отчетливо просматривалась: в той части холла, через которую можно было проследовать к ВИП-лифту, потрескавшаяся керамическая плитка пряталась под ворсистым ковровым покрытием.

— Куды в уличном потопали?! — прикрикнула на Юстаса и Алекса сердитая бабулька в синем халате.

Она бродила вдоль «границы» с опущенной шваброй, как сапер с миноискателем.

— А ну, пошли взад за бахилами!

Алекс, плохо знакомый с больничными порядками, сбился с шага. В зад за бахилами — это будило воображение. Грубые и невоспитанные люди, случалось, посылали его в разные нехорошие места, но никогда — с такой конкретной целью.

— Возвращаться не будем! — подстегнув отставшего Алекса колючим взглядом, отчеканил Юстас.

— Та шо ж вы делаете, ироды! — бессильно завопила им вслед злая бабка. — Это ж надо! В ботинках поперлись на половое покрытие!

— Оно не половое, а напольное! — Юстас, старательно выдерживая роль сурового начальника, обернулся на ходу и погрозил бабульке пальцем. — А половое покрытие, бабушка, ежели вы запамятовали, это со-овсем другое!

— И туда мы в ботинках ни-ни! Ни в коем разе! — без улыбки поддакнул ему Алекс.

Старательно удерживая на лицах выражение подобающей заведению серьезности, они вошли в лифт, дождались, пока двери закроются, переглянулись и захохотали.

— Дзинь! — укоризненно тренькнул лифт.

— Всё, хорош веселиться! — Юстас посуровел, задрал подбородок и завертел шеей, спешно поправляя под твердым воротничком узел галстука.

Алекс одернул на себе пиджак. Он надевал парадный костюм нечасто и чувствовал себя в нем неуютно.

— Пошли! — скомандовал Юстас, первым выходя из лифта. — И смотри там, чтобы ни одной улыбочки, ни одного словечка!

— Я ж не дурак! — обиделся Алекс, след в след, как по кочкам на болоте, шагая за товарищем по пушистому ковру.

— Простите, вы к кому? — За конторкой, похожей на стойку бара, приподнялась симпатичная медсестрица.

— К госпоже Лушкиной, — веско ответил Юстас, на ходу ловко распахнув и тут же шумно захлопнув служебное удостоверение.

— Позвольте, я вас одену! — Приятно фигуристая девушка выскочила из-за стойки с халатом в руках.

— Лучше разденьте! — пробормотал Алекс, непроизвольно облизнувшись.

За эту вольность Юстас наградил балагура сердитым взглядом, а медсестричка выдала слишком короткий халат с подозрительными рюшечками на рукавах.

— Слышь, Юрка? Тебе не кажется, что это женский халатик? — с сомнением разглядывая большую перламутровую пуговицу и незряче спотыкаясь, задумался Алекс.

— Неважно!

Юстас остановился под дверью, снова поправил узел галстука и четко, как дятел, постучал:

— Тук-тук-тук-тук-тук! Галина Михайловна, вы позволите?

— Да.

Возле широкой кровати, как часовой, высилась капельница. Женщина, лежащая в постели, показалась Алексу очень старой. Казалось странным, что эта некрасивая пожилая особа обожает молодых мужчин атлетического телосложения и не стесняется добиваться их внимания всеми возможными способами. Алекс на всякий случай постарался ссутулиться. Он успел навести справки и выяснил, что Галина Лушкина, владея контрольным пакетом акций спортивного клуба «Геракл», предпочитает получать свои дивиденды натурой. И в ночных клубах города ее хорошо знают и ценят, как постоянного клиента, если не сказать — оптового покупателя. А уж о том, как утомительно внимательна Сама Лушкина к молодым и симпатичным подчиненным мужского пола, Алексу не раз рассказывал Юстас. Бедный Юрка! В самом начале своей работы в «ЮгРосе» он, чтобы избавиться от приставаний хозяйки, вынужден был наврать про бандитскую пулю, отстрелившую отнюдь не ухо! Ну, за те деньги, которые там платят начальнику охраны, можно и евнухом прикинуться.

Алекс с трудом подавил неуместный смешок и спрятал раскрасневшееся лицо за плечом Юстаса, но тот качнулся в сторону:

— Галина Михайловна, это тот самый человек, о котором я вам говорил.

— Частный сыщик?

Голос у Самой был хриплый, больной, но взгляд неожиданно ясный и цепкий:

— В милиции все улажено?

— Да, — Юстас коротко кивнул. — Официальная версия — самоубийство.

— Хорошо, — острый взгляд Самой переместился на Алекса. — Вы в курсе своей задачи?

— В общих чертах. — Он стойко выдержал пронзительный взгляд и сдержанно кивнул. — Вы хотите, чтобы я провел независимое расследование и выяснил причину, которая толкнула вашу дочь на самоубийство.

— На убийство!

— Что? — Алекс вопросительно посмотрел на Юстаса.

Тот неуютно поежился, кашлянул и пробурчал:

— На самоубийство и попытку убийства — два в одном.

— Ариэлла пыталась меня убить! — некрасиво кривясь, объяснила Сама. — А когда у нее не получилось, она убила себя! И теперь я хочу знать имя мерзавца, который хотел уничтожить меня руками собственной дочери!

— Вы кого-нибудь подозреваете? — спросил Алекс, вытаскивая из кармана записную книжку.

Что-то подсказывало ему, что список «мерзавцев», страстно желающих Самой Лушкиной скорейшей кончины, должен быть длинным.

— Того, кому это выгодно, — многозначительно заметил Юстас.

— Есть такой человек, — сказала Сама. — Пишите имя: Михаил Брониславович Савицкий…

Во дворе нашего дома я встретила папулю. Деловито помахивая большой парусиновой сумкой, он следовал в направлении овощного рынка и приветствовал меня словами:

— Дюшенька, ты сегодня пораньше? Молодец, поможешь мне с профитролями.

Я сразу же пожалела, что не задержалась на работе до глубокой ночи. Папулин овощной суп-пюре с профитролями вкусен, полезен и питателен, но приготовление его подразумевает мытье и чистку огорчительно большого количества бугристых твердых корнеплодов.

— А что, больше никого нет? — огорченно спросила я, втайне надеясь передоверить почетные обязанности кухонного рабочего бабуле.

— Почему? Дома мама с Зямой сидят, — ответил папуля, ничуть меня этим не обрадовав.

На мамулю с братцем, в смысле дежурства по камбузу, рассчитывать не приходится. Они у нас натуры творческие, к суровым реалиям кухонного быта решительно не приспособленные. Так что я могла считать, что дома вообще никто не сидит, да так оно в принципе и было: Зяма лежал, а мамуля вертелась у зеркала.

— Отличное платьице, — похвалила я, метко забросив сумку на рогатую вешалку. — Папуля его видел?

— В общем, да, — уклончиво ответила мамуля, при упоминании ревнивого супруга непроизвольно защипнув сверхдлинный разрез на бедре.

— А в частности? — не отстала я, выразительным взглядом показав, о каких именно частностях спрашиваю.

Мамуля повернула корпус вправо, а голову влево и попыталась в этой йоговской позе произвести замеры обширного выреза на спине. Я помогла ей добрым советом:

— Под это платье нижнее белье лучше не надевать.

— Ладно, не буду, — с готовностью согласилась она.

Я подняла брови:

— Можно узнать, куда это ты собираешься?