Вячеслав Назаров - Вечные паруса

• Название: Вечные паруса
• Автор: Вячеслав Назаров
• Жанр: Научная Фантастика

Стихи Вячеслава Назарова хорошо известны читателям. Он автор книг "Сирень под солнцем", "Соната", "Формула радости", участник поэтических сборников, вышедших в Москве, Кемерово, Иркутске, лауреат премии имени Красноярского комсомола.

"Вечные паруса" — первая прозаическая книга поэта. И вряд ли можно считать случайностью то, что В. Назарова привлек жанр фантастики. Напряженная публицистичность, философский анализ, стремление не только увидеть и описать, но и осмыслить событие в "связи времен", отличали его поэтическую работу. Эти же черты присущи и четырем повестям, входящим в книгу "Вечные паруса".

Не все в книге бесспорно. Не хочется, к примеру, верить, что человечество, освоив космос, исследовав планеты Солнечной системы, построив города на Марсе и Венере, получив ключ к сверхсветовым скоростям и возможность контакта с иным разумом, останется разделенным на два лагеря мир социализма и мир капитализма. Но ведь задача состоит в том, чтобы осветить настоящее светом будущего.

Герои книги В. Назарова живут и работают так же, как наши современники — неистово и упоенно — и поэтому никогда не состарятся и не поблекнут вечные паруса — символ мятежа и исканий, неистребимой доброты и вечной человеческой неудовлетворенности сделанным — то, что зовется прогрессом.

---

— Мы переделали землю, мы остановили реки, мы растопили вечные льды, мы оросили пустыни, мы приручили океан, мы пробили дорогу в космос, мы заселили Луну, Венеру, Марс… Да что там — мы проникли в собственные душу и тело, сбили замки с тайников мысли, вдохновения, творчества, окунулись в глубины микромира и воспарили к чудовищно далеким галактикам… А время? Время идет, божественное и непостижимое. И мы покорно лезем ему в пасть, как наши первобытные пращуры. Римляне придумали бога времени Сатурна — а мы?.. Помните, у Гойи — "Сатурн, пожирающий своих детей"?

— Гойя?.. Кто это?

Кларк даже поперхнулся:

— Не шутите так зло, Горинг. Неужели вы не знаете Гойю? Вы не любите живопись?

Дэвид, слегка смутившись, быстро нашелся:

— У меня не было времени, шеф. Я изучал математику.

И Кларк мгновенно забыл о Гойе.

— Вот видите — у вас не было времени. За тысячи лет мы пальцем не пошевельнули, чтобы хотя бы потревожить мистическое божество. А сегодня эта мистика, это "неизвестно что" закрыло нам дорогу к дальним звездам, поставило предел нашим знаниям, нашим желаниям, нашей воле. Время загнало нас в скорлупу Солнечной системы, повалило на прокрустово ложе длительности человеческой жизни, связало по рукам и ногам стереотипной формулой "несбыточное"…

— Вы поэт, Кларк, — криво усмехнулся Дэвид.

— Поэт? К сожалению, нет, Горинг. И зря — поэты, по крайней мере, вечно воюют с этим дряхлым богом, вечно бунтуют против него. Но я — физик. Я хочу знать, что это такое, как оно выглядит, это время. Я хочу мять его, рвать, растягивать и сжимать, выпаривать в ретортах. Я хочу согнуть его в дугу для начала…

Кларк так темпераментно показал, как он мнет и гнет в дугу время своими волосатыми кулачищами, что Горингу стало не по себе. Как всякий нормальный человек, он интуитивно побаивался пьяных и сумасшедших.

На террасу вышла высокая смуглая девушка в шортах и цветастом переднике.

— Еще кофе?

Кларк посмотрел на нее сердито, как машинист, вынужденный на полном ходу остановить состав перед неожиданным светофором.

— Нет, не надо. Впрочем, как мистер Горинг.

— Если можно — еще чашечку. Волшебный напиток, мисс…

— Меня зовут Мэгги.

— Дэвид, — Горинг поклонился, подумав, что такой девушке должно быть невероятно скучно в глуши. Мэгги рассматривала его открыто, без тени церемонного стеснения, с легким вызовом. В синих глазах поблескивала все та же кларковская сумасшедшинка, видимо, фамильная.

— Моя дочь, — проворчал Кларк, провожая ее взглядом, совсем не соответствующим тону. — Сладу нет. Угнетает старика…

— Какой же вы старик, шеф? Глядя на вас, невольно думаешь, что бессмертие — вполне достижимая и банально простая штука.

— Ну-ну. Просто время пока побаивается меня.

— Вот видите. А вы хотите согнуть его в дугу.

— Я не шучу, Горинг. Смотрите-ка сюда…

Кларк вынул авторучку и поискал глазами бумагу. Дэвид торопливо сунул ему свой блокнот. Почерк у Кларка был неровный, буквы и цифры словно гнулись под ветром. Нечленораздельные комментарии физика помогали мало, но Горинг следил за его авторучкой, как кошка за мышью. Вначале Горинг как будто понимал ход рассуждений Кларка, прихотливые кривые его графиков, но потом начались такие дебри, привычные физические понятия соединялись в такие немыслимые сочетания, что Дэвид перестал поддакивать и ошарашенно замолчал.

Мэгги принесла кофе, но мужчины не обратили на него никакого внимания. Кларк взмок, борода его растрепалась. Дэвид сидел, сжав виски ладонями. У него слегка кружилась голова, словно он смотрел вниз с огромной высоты.

А Кларк ломился сквозь математические заросли уверенно, напрямик, оставляя позади обломки поверженных истин.

Наконец он поднял голову.

— Непонятно?

— Все это слишком… — Горинг неопределенно покрутил пальцами у лба. Ново, что ли? Вот в этой формуле скорость — бесконечная величина…

— Да.

— Но ведь Эйнштейн доказал, что есть предел скоростей — скорость света. Иначе нарушается закон причинности…

— Господи, вы так ничего и не поняли, Горинг. Закон причинности остается, но в другом качестве. Из диктатора он превращается в слугу. При помощи Петли Времени вы, например, сможете управлять своим будущим с безошибочностью шахматного автомата.

— Каким образом?

— Очень просто. Горинг сегодняшний вызывает к аппарату — назовем его хронофоном — Горинга завтрашнего и беседует с ним. Петля Времени может жить полчаса, и этого вполне хватит вам. Горинг завтрашний сообщает, что у него сегодня, то есть завтра, болит голова, потому что вы вчера, то есть сегодня, не выпили предложенную вам чашку кофе. Надеюсь, вы не хотите, чтобы завтра у Горинга болела голова?

— Постойте, Кларк, но ведь все это, простите, бред, мистика какая-то. Или вы разыгрываете меня?

— Ничуть. Пейте кофе, я вам кое-что нарисую сейчас…

Дэвид выпил кофе залпом, недоверчиво поглядывая на развеселившегося физика. Тот чертил что-то упоенно, по-мальчишечьи прищелкивая языком. Линии получались кривые, но уверенные.

— Вот вам, Горинг, принципиальная схема такого аппарата. Мечта фантастов первой половины двадцатого века — "машина времени". Правда, путешествовать в ней нельзя это, действительно, нарушило бы так любимый вами закон причинности, но для переговоров с будущим она вполне пригодна. Пожалуйста!

Горинг тупо уставился в блокнот.

— И вы действительно верите, что это будет работать?

— Пока — почти уверен, если быть точным.

— И как далеко в будущее может заглянуть этот… хронофон?

— Видимо, это зависит от размеров Петли, а следовательно, — от мощности аппарата.

Кларк наслаждался растерянностью Горинга. Он объяснял эту растерянность новизной идеи, но у Дэвида было другое. Дэвид боялся неверного хода. Его вера в Кларка пошатнулась. Он ожидал увидеть и услышать в Нью-Джерси вещи необыкновенные, но "машина времени"… Это уж слишком.

Это просто неприлично, как вечный двигатель. Всякий уважающий себя ученый… Да что ученый, любой мальчишка расхохочется в глаза, услышав о таких вещах. Может быть, Кларк — маньяк, больной человек, бьющийся над бредовым воплощением бредовой идеи? Тогда — бежать, бежать очертя голову, пока еще не все потеряно, молить, юлить, обливать помоями и Кларка, и его единомышленников, пока ученая Англия не простит отщепенца. Унизительно, но необходимо. И это, кстати, тоже вариант — Дэвиду уже мерещились броские шапки газет: "Красный Кларк — параноик. Сенсационные разоблачения", "День в логове лжи", "Горинг обвиняет…"

Нет, пожалуй, еще не все потеряно. Поражение может стать победой.

Горинг повернулся к Кларку. Тот следил за ним добро и серьезно.

— Можете не говорить, Горинг. Я знаю, что вы скажете: маньяк. Ну, даже если не скажете, то подумаете. Нет, дорогой, с этим у меня все в порядке, будь проклята эта земля. Я пошутил. Конечно, хронофон — игрушка, не более, хотя ничего принципиально невозможного в ней нет. Но ради хронофона не стоило ломать столько дров, если он кому и понадобится, то, видимо, только авторам научно-фантастических романов.

Кларк сунул авторучку в карман, пригладил бороду.

— Петля Времени — пока лишь проблеск, первый шаг к приручению бога Сатурна. Возникает столько вопросов, столько проблем, столько невероятных выводов… Словом, темный лес без конца и без края. Все это надо пощупать, проверить, попробовать на зуб… Терра инкогнита — земля неизведанная… Даже мне иногда страшновато становится, честное слово. Но игра стоит свеч, Горинг. Ради этого стоит сломать себе шею.

Дэвид совсем не собирался ломать себе шею, но последние слова Кларка несколько успокоили его. "Погромщик", оказывается, не так уж прост. Кажется, он все-таки крепко стоит на ногах. Надо основательно во всем разобраться. В конце концов, запасной выход — разоблачение Кларка — всегда к его, Дэвида, услугам. Но если Кларк прав хотя бы наполовину, Дэвид сумеет сделать на нем свою Большую Игру.

Да, игра стоит свеч. "Пострелятивистская теория Кларка-Горинга…" Нет, не так — "Горинга-Кларка". Так звучит значительно лучше. А какой будет великолепный всемирный скандал! Какой щенячий вой поднимут убеленные сединой академики всего мира! И он, Горинг, будет поучать их с трибун симпозиумов и конгрессов…

Голос Кларка вернул его к действительности.

— Словом, располагайтесь. Но учтите — штатных экспериментаторов у нас нет. Ребята выкручиваются сами. Вы работали в электронных лабораториях это очень хорошо. Значит, опыт у вас есть. Вам придется, кроме всего прочего, самому монтировать схемы, резать железо, варить, строгать, паять и так далее. Понимаю, что каменный век, но — увы…

Напряжение прошло. И как часто бывает, Дэвиду стало вдруг беспричинно весело.