Луи Буссенар - Бенгальские душители

• Название: Бенгальские душители
• Автор: Луи Буссенар
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-86218-037-0

---

Часть первая ГЛАВА СЕКТЫ ДУШИТЕЛЕЙ

ГЛАВА 1

Счастливое семейство. — Письмо. — В пригороде Калькутты. — Майор Леннокс, герцог Ричмондский. — Утерянные сокровища. — Миллион фунтов стерлингов. — Вспышка гнева. — Удар кинжалом.

Тяжелая, из тикового дерева дверь тихонько отворилась, и в столовую вошла молоденькая служанка-европейка с подносом в руках.

За столом, под мерно покачивающимся огромным опахалом, сидела в ожидании ленча[1] молодая леди с детьми — сыном четырнадцати лет и пятнадцатилетней дочерью.

— Как вы поздно сегодня, милая Кетти, — нетерпеливо промолвила хозяйка. — Посмотрите, Патрик и Мери умирают от голода, да и я прождала вас лишних полчаса…

Замечание это, сделанное дружеским тоном, ничуть не задело девушку. По ее алым губам пробежала веселая улыбка, приоткрывая красивые ровные зубы.

— Госпожа, я не виновата, что задержалась в городе, — с той милой фамильярностью, которую могут позволить себе лишь пользующиеся особой любовью хозяев служанки, перебила она леди. — Из того злосчастного места, где сражаются с бунтовщиками ваш муж и мой отец, только что доставили почту.

Дети с радостными криками вскочили из-за стола:

— Письмо от папы! Письмо от папы! Спасибо, Кетти!

— Значит, ничего страшного, что я чуть не уморила вас голодом, мистер Патрик? Не так ли, мисс Мери? Да и госпожа, надеюсь, простит меня, кокетливо произнесла девушка, ставя на стол поднос с конвертом и завтраком, и вышла, не дожидаясь ответа хозяйки.

Мать протянула дрожащие руки к письму. Ее волнение имело основание: бои на границе Британской Индии[2] и Афганистана шли жестокие. Противники не соблюдали правил и не знали ни милосердия к раненым, ни уважения к павшим. И когда окончится война, никто не знал: современные тактические приемы, усовершенствованное оружие и отвага английских солдат не были в состоянии сломить сопротивление фанатичных туземцев.

Конверт оказался тяжелым, словно в нем книга. А между тем он содержал лишь послание воина — мужа и отца. В каждое слово, даже если речь шла о событиях незначительных или милых пустяках, он вложил душу. Эти повседневные записи человека, постоянно рискующего жизнью, делались наспех во время привала, под орудийный гром или ружейные выстрелы, и свидетельствовали о глубочайшей любви к семье и верности долгу.

Прежде чем распечатать конверт, молодая женщина с нежностью посмотрела на висевший в холле портрет, на котором был изображен в полный рост глава этого очаровательного семейства, сорокалетний красавец — офицер Гордонского полка шотландских горцев[3]. На длинных ресницах хозяйки дома сверкнули слезы и медленно скатились по щекам, сохранившим свежесть вопреки нездоровому местному климату.

Встревожившись, дети схватили ее за руки:

— Мамочка, ты плачешь?

— Да, мои дорогие! Но это благостные слезы.

Стоя втроем перед портретом, они являли собой дивное олицетворение красоты, здоровья, семейного счастья и любви. Леди, высокая, стройная, темноволосая, могла бы сойти за старшую сестру. Лицом сын вышел в мать, но телом был крепок, как и подобает будущему мужчине. Девочка зато до удивления походила на отца, каким его запечатлел художник: такие же большие голубые глаза, светлые волосы и столь же спокойный и вместе с тем решительный вид, что вовсе не лишало ее девичьего очарования.

О завтраке уже не вспоминали, и он стыл на столе под опахалом, которое, не переставая, приводил в движение скрытый перегородкой слуга.

В широко распахнутые окна, обрамленные лианами, ползучими стеблями душистого перца и ярко цветущими орхидеями, был виден сад. Изумрудно-зеленые лужайки, посыпанные песком аллеи, пестрые клумбы, карликовые пальмы, гигантский бамбук, бананы с огромными атласными листьями, карминно-красные цветы, источавшие пьянящий аромат манговые деревья, грандиозные баньяны[4], каждый из которых, обладая столбовидными воздушными корнями, служащими опорой для ветвей, мог заменить собой целую рощу, — все это создавало чарующую картину типичного обихоженного английского парка, перенесенного в царство буйной экзотической флоры.

Вдали, насколько хватало глаз, текли воды реки Хугли — западного рукава дельты Ганга, по которому беспрерывно сновали суда. Вдоль берега шла шоссейная дорога, Стренд-роуд, по ней до Калькутты менее часа езды.

То там, то здесь из-за такой же массы цветов и зелени выглядывали виллы и нарядные коттеджи других обитателей фешенебельного пригорода Гарден-Рич, где спасались от шума большого города чиновники, военные и представители финансовых и промышленных кругов.

В тени деревьев, под навесами и по выложенным плиткой садовым дорожкам, позевывая и лениво потягиваясь, слонялись слуги-индусы — не менее десяти человек, а ведь хозяев-англичан всего-то трое! Единственным, кто приносил пользу, был здоровяк кучер — высокий парень с залихватскими усами, резкими, как у цыган, чертами лица и проницательным взглядом черных глаз.

Несмотря на всю эту кажущуюся, но в действительности не особо разорительную для хозяев роскошь — затраты на питание и жалованье этим горе-слугам были ничтожно малы, — семья не могла похвастать богатством.

Майор Леннокс как истинный шотландец был знатен, но безденежен. Родословная его восходила к тому самому Чарлзу Ленноксу, герцогу Ричмондскому, что был сыном английского короля Карла II и Луизы де Керуаль. И если бы не его удручающая бедность, он мог бы занять почетное место в палате лордов. Однако жизнь распорядилась иначе: Чарлз Эдуард Леннокс, последний представитель шотландской ветви Ричмондских герцогов, смог дослужиться лишь до майора полка шотландских горцев и теперь воевал в Индии против взбунтовавшихся племен афридиев[5]. Единственным источником его доходов было жалованье, которого едва хватало на семью.

Но семейная жизнь у него сложилась удачно. Он взял в жены красивую девушку, такую же знатную и такую же бедную, как он сам, и она подарила ему Мери и Патрика, их радость и гордость. И пусть у них не имелось лишних денег, они были благодарны судьбе: природа не отказала им в уме, тяжелый климат Индии пощадил их здоровье, а испытываемое ими счастье было настолько полным, что вызвало бы глубокое недоумение у пессимиста или скептика.

Медленно, с благоговейной нежностью женщина вскрыла конверт. Оттуда выскользнула стопка листков, исписанных мелким убористым почерком, причем так плотно, что строчки забегали на поля. На одном из них — тщательно начертанный план с пояснениями и короткой, сделанной в самом низу припиской, адресованной жене:

«Храните этот чертеж в надежном месте. Помните, в нем залог обеспеченного будущего наших детей».

— Довольно странно, — удивилась леди. — Дети, посмотрите, что нам прислал ваш отец.

Несмотря на многообещающее содержание текста, ему не было придано особого значения: для них, бескорыстных и горячо любящих, самым дорогим было все же письмо.

— Мама, читайте скорее!.. Читайте же!.. — торопили дети с глазами, полными радостных слез.

И леди, запинаясь от волнения, с чуть ли не торжественными нотками в голосе, приступила к чтению письма, столь трагическим образом повлиявшего на всю их дальнейшую судьбу:

«Лагерь в Чакдаре, 1 сентября 1897 года

Дорогая жена! Милые мои дети!

Вы никогда не задавались вопросом, отчего мы так бедны и что за злые силы лишили вас всех тех материальных благ, которыми вы должны были бы обладать по своему происхождению. Никогда ни единым словом не коснулись вы этой болезненной темы, старательно и деликатно оберегая меня от бесплодных переживаний. Тем не менее мысль о тщете, в которую ввергло вас мое положение бедного офицера, о несправедливости, обрушившейся сорок лет тому назад на нашу семью, омрачившей мою молодость и угрожающей вашему счастью, всегда причиняла мне глубокие страдания. Но сегодня, впервые обрисовав вам печальную действительность, я могу наконец сказать: верьте, скоро все изменится к лучшему! Уже недалек тот день, когда мы покончим с полунищенским существованием в жалком коттедже в Гарден-Риче, в котором не приличествует жить даже сержанту, не говоря уже о семье герцога Ричмондского!

Немало выпало на мою долю страданий. В бедности прошли детство мое и молодые годы. К тому же обо мне, сироте, заботились чужие люди.

Как вы знаете, родители мои стали жертвой кровавой резни в Канпуре[6]. Это случилось в 1857 году. Моему отцу исполнилось тогда сорок лет. Я же только-только родился.

Отец командовал семьдесят четвертым королевским полком. Богатый, как вице-король[7], он вел расточительную жизнь знатного, не стесненного в расходах вельможи, как и подобает отпрыску древнего рода. Когда же Канпур, в котором разместился его полк, осадили мятежные сипаи[8], он заранее предугадал все, что произошло потом: и нерешительность главнокомандующего, и предательство Нана Сахиба[9], и даже то, что Хавелок[10] с войсками подойдет к городу слишком поздно. Готовясь к худшему, отец продал все что мог и на вырученные деньги купил у негоцианта[11] — парса[12], которому когда-то спас жизнь, драгоценные камни и ювелирные изделия стоимостью более миллиона фунтов стерлингов. Сундук с этими сокровищами, к которым были добавлены золотые и серебряные монеты, спрятали в надежном месте, о котором кроме отца знал только тот парс, человек честный, к тому же поклявшийся хранить тайну.