Дмитрий Хван - Ангарский Сокол

• Название: Ангарский Сокол
• Автор: Дмитрий Хван
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-227-02185-4

Семнадцатый век на Руси – эпоха тяжелейших испытаний, неудачных войн и кровавых смут. На Романовых со всех сторон наваливался враг – и внешний, и внутренний, – норовивший урвать себе кусок.

Пропавшая во времени и пространстве российская экспедиция, осознавая особую миссию, уготованную ей в этом мире, решает помочь своему Отечеству. Вот только воспримет ли государь Михаил Фёдорович всерьёз ангарских людишек и их вождя Сокола, встреченных казаками на берегах далёкой сибирской реки, куда они были посланы на отыскание новых землиц, богатых серебром и соболями?

Люди Соколова между тем, достигнув берегов Амура, встречают своего главного противника – маньчжур. Новые столкновения ждут ангарцев – империя Цин не приемлет конкурентов на богатых землях Приамурья. Хватит ли у строящих свою державу сил превозмочь новые вызовы судьбы?

---

– Да и землица тут добрая, как на Ангаре, – заметил Бекетов. – Хозяйство вести можно, дабы отсель дальше идти встречь солнцу на припасах добрых.

– Верно мыслишь, Пётр Иванович.

Ангарское княжество, Ангарск.

Ноябрь 7144 (1636).

Столицу княжества накрыл белым одеялом первый снег, разом превративший Ангарск в какой-то швейцарский или баварский городок начала девятнадцатого века. Крытые черепицей одно– и двухэтажные аккуратные, кажущиеся игрушечными домики, стоящие правильными рядами, мощённые камнем мостовые и площадь в центре, заборчики и крылечки, колокольчики при дверях. В окнах занавески, на окнах резные наличники, кошка на подоконнике мягкой игрушкой неподвижно наблюдает за прохожими, неуловимо для стороннего взгляда провожая их движением больших внимательных глаз. Один из них – пожилой тунгус в кожаном фартуке, картузе и в варежках – совершал свой ежедневный моцион с тачкой, в которой стояло два больших, крытых крышками ведра. Золотарь обходил утром все дома, чтобы собрать у жителей содержимое наполнившихся за ночь и утро горшков, и терпеливо ждал, покуда ему передадут следующий. Хатысма всегда был молчалив и бесстрастен, несмотря на ежедневные попытки жителей заговорить с ним, но работу свою он выполнял исправно – селитряные ямы были под присмотром.

За стенами ангарского белокаменного кремля раскинулся небольшой пока посад, щербато шедший правильными лучами от укреплённого центра города. В направлениях угадывались будущие улицы. И если внутри стен жили в основном те, кто попал на берега Байкала, прошедши через аномалию, то посад был населён крестьянами и немногими тунгусами, владеющими нужным ангарцам ремеслом, как, например, целая артель, занимающаяся обработкой шкурок пушных зверей и выделкой кож. Отдельно стояло небольшое здание, имевшее неофициальное название «сельсовет», где решались общие вопросы и проблемы, стоящие перед жителями кремля и посада.

Староста Тихомир, с помощью Карпа избавившийся от робости перед ангарцами, весьма умело управлял крестьянами и был на хорошем счету у князя. На пологом холме, за частоколом посада, стояла церковь Святого Илии – вотчина отца Кирилла, вне церкви звавшегося Карпом. Церковь окружала каменная стена, да и сама она напоминала небольшой форт – приземистая и скупая на архитектурные излишества, построенная в стиле старых европейских церквей. Россияне поначалу не баловали отца Кирилла своим присутствием на его службах, но постепенно втягивались, то ли из интереса, то ли от скуки. Священник с немалым удивлением одёргивал некоторых своих прихожан из числа жителей кремля, которые упорно складывали пальцы щепотью вместо истинного двуперстия. Изумлённый Карп выслушивал объяснения окормляемых о том, что щепотью православные пользовались всегда. Конец непониманию положил Соколов, который вместе с Кабаржицким объяснил людям, что в этом мире ещё не было церковной реформы патриарха Никона и отец Кирилл справедливо требует соблюдения канонов.

Вечером Соколов заглянул в церковь. Было необходимо поговорить с отцом Кириллом, дабы священник более не нервничал, да и вообще – чтобы не зародилось в нём семя сомнения о том, такие уж ангарцы православные люди, как себя называют. Пройдя через прохладный от каменной кладки придел церкви, Вячеслав вошёл в алтарную её часть, где по телу тут же разлилось приятное тепло, идущее от десятков свечей. Карп, как показалось Соколову, не видел вошедшего, и Вячеслав хотел было уже учтиво кашлянуть, как от алтаря донёсся тихий голос стоявшего спиной к нему отца Кирилла, зажигавшего очередную свечу:

– Вечер добрый, Вячеслав Андреевич, князь Ангарский. Доселе не баловал ты меня посещением своим церкви Божией. Неужто сподобился ты, князь, приобщиться к таинствам веры? Токмо щепоть не сбирай тремя перстами, неверно се.

Вячеслав сильно смутился, священник с надеждой смотрел на него своими пронзительно-голубыми глазами, которые, казалось, видели его изнутри.

– Нет-нет, я помню, что двумя перстами себя осенять нужно. Отец Кирилл, я хотел поговорить с вами. Вы, как человек сильный духом и мудрый, должны меня выслушать и поверить мне. Хотя понять это тяжело и не каждый человек это сможет, наверное. Начну с того, что расскажу вам, кто мы, собственно, такие.

– Обожди, князь! Пройдём ко мне в комнатку. – Нахмурившись, Карп увлёк Вячеслава за собой в тёмный коридор.

Соколов долго рассказывал Карпу о том, как Вячеслав и его люди попали на берега Ангары, о том, что ангарцы – это люди из грядущего. Рассказал о том, почему они путаются, находясь в церкви, – о реформах патриарха Никона, которые раскололи и церковное общество Руси, и гражданское, принеся немало потрясений и бед. Священник слушал внимательно, лишь изредка просил пояснить какой-либо вопрос. Было видно, что отец Кирилл потрясён безмерно, но сдерживал свои эмоции усилием воли. Попросил он и разъяснить смысл церковных реформ, из-за которых царские войска более семи лет осаждали Соловецкий монастырь – место, где сам будущий патриарх-реформатор принял постриг.

– Эка! На кой ляд Исуса звать Иисусом? Нешто с двумя буквицами ладнее будет? А щепоть-то эта на что? Отцы наши и деды испокон века двуперстие складывали! А ежели кажный патриарх будет по своему разумению порядки новые вводить, будет не лучше латынства окаянного! Кто же тут раскольник?! – сокрушался раскрасневшийся священник.

– Греков это идея, а не только самого Никона, – вставил Соколов.

– Да уж, ромейцы на славу постарались, ежели ты говоришь, что православные старого обряда аж в… Как ты сказал? В Боливею ушли от новых порядков!

Вячеслав кивнул.

Несколько минут Карп сидел тихо, потом встал и, немного поскрипев половицами своей светёлки, снова сел. Попил воды и негромко начал говорить:

– Спасибо тебе, Вячеслав, что доверил мне тайну великую о себе и людях своих, о грядущем. Никто сего вовек не вызнает, не выдам. А с людьми твоими я ласков буду в учении их, дабы смогли они в лоно церкви нашей православной без помех войти.

– Спасибо, что выслушал. Пойду я, отец Кирилл. – Соколов встал со стула, поднялся и Карп.

– А ты подумай ишшо, об чём сказал я тебе, князь, – напомнил Вячеславу священник, когда тот уже открывал дверь.

– О том, что нас само провидение послало? Возможно, ты прав, Карп. – Соколов улыбнулся священнику и закрыл за собой громоздкую дверь.

Вечер следующего дня.

Соколов, щурясь от огня, прикрыл заслонку на печи и вернулся к столу, сев в застеленное шкурами кресло. Матусевич сидел за столом, методично истребляя орешки и сушёные ягоды, запивая их компотом. Один из его людей – капитан Павел Грауль, окончивший в своё время институт военных юристов, был приглашён на беседу с Соколовым, как человек, лучше всех в его группе разбиравшийся в истории Русии.

– Игорь, вот ты в церкви двуперстием пользовался без проблем, как и твои люди, а наши сплошь путались. Выходит, у вас церковной реформы не было?

– Была попытка, Вячеслав Андреевич, но она провалилась. Не в последнюю очередь из-за влияния иерархов из крупных монастырей, например Соловецкого, – ответил за майора Грауль.

– Мы с Павлом уже много раз анализировали ход истории Русии и России, – заговорил Кабаржицкий, – развилка появилась после выигранной Москвой Смоленской войны. Вскоре последовала вторая война с поляками, которую поляки быстро проиграли и, сохранив войско, ушли от Смоленска. После чего через десяток лет, после того как ситуация в Европе устаканилась, Швеция и Польша навалились на Московию, а британцы шакалами подсуетились в Поморье и Приобье.

– Так что же, всё-таки наше письмо повлияло сильно?

– Повлияло, чего тут такого теперь? Вы своим появлением на Байкале изменили свою историю, превратив её в нашу, а мы, соответственно, уже изменили и свою, появившись тут. Это уже факт, – постучал пальцами по столу Матусевич, с улыбкой глядя на нервничавшего Соколова.

– Неизбежный факт? – спросил Вячеслав.

– Да вы не волнуйтесь, Вячеслав Андреевич. История уже изменена, и она будет изменяться дальше, после того, как я вам и вашим товарищам ещё весной обрисовывал незавидную судьбу Ангарии. А значит, у вас неизбежно появится желание показать себя миру. Или вы хотите, как ольмеки, раствориться в лесах? – Матусевич посмотрел на князя, на секунду отвлёкшись от выуживания кедровых орешков из стоящей на столе чашки.

– Ну уж не как ольмеки! Павел рассказывал мне о Владиангарской крепости, которая в будущем стала музеем освоения Ангары, – запротестовал Кабаржицкий.

Ангарское княжество было известно в Русии. По поводу его образования учёными выдвигалось несколько версий. Официальная заключалась в том, что Ангарию основали казаки, бежавшие с Енисея от власти воевод, чтобы основать своё общество – более справедливое, по их мнению. Остальные версии обсуждались, о них писались диссертации, спорили и даже выпустили пару книг, но эта проблема занимала не многие умы, а была уделом профессиональных историков, чаще всего – сибиряков. И если версия об автохонности ангарцев в Сибири ещё могла быть обсуждаема учёными в свете нахождения в Центральной Азии и на юге Сибири древних захоронений и мумий людей европейской внешности, то версия о волынском князе Вячеславе Соколе была осуждаема наукой, и лишь несколько человек верили в свои идеи. Будто бы сбежавший из византийского плена полумифический князь, освободив множество славянских пленников, ушёл в Сибирь, пройдя Персию и Туркестан, и основал на берегах великой реки своё княжество.