Б Липов - Метагалактика 1995 № 3

• Название: Метагалактика 1995 № 3
• Автор: Б Липов
• Издательство: Метагалактика
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995

Б. Липов и С. Ящук. «Приземленный Ад, или Вам привет от Сатаны». Фантастическое повествование.

Художник Алексей Филиппов.

http://metagalaxy.traumlibrary.net

---

Владимир Иванович стоял в нерешительности: не зная, кому передать банкнот, то ли вернуть его хозяину, то ли вручить распорядителю.

Рассудил Яков. Шлепнув забывшего от алчности о субординации мыша по руке, он вместо имеющего ограниченное хождение геннзнака, сунул стодолларовую бумагу.

— Много кое-чего угодно… Выполнишь, что скажем. Но, меня интересует другое. Откуда такая страсть к запретному в среде грешников обменному фонду? Уж не платит ли кто-нибудь подобной валютой?

Лицо зомби знакомо посерело, заплывшие веки испуганно задергались.

— Нет-нет! Что Вы? Я впервые вижу подобные деньги… — Распорядитель поспешно сдулся.

За дверью послышался возбужденный галдеж, а через минуту все семь углов кабинета оказались забитыми изголодавшимися, как после разгрузки вагонов, политиканами.

— У, прорвы! — Вырвалось у черта. — Я бы накормил вас карасиками из родового омутка. Все углы пообгадили б…

— Что это ты на них так? — Ахенэев рассматривал заглатывающую в великой спешке яства, публику. Судя по комплекции — вполне уравновешенные деятели…

— Обжорство, босс, признак неуемного аппетита не только в пище. Им безразлично, кого или что сожрать. Знакомая порода.

На Якова опять накатило и он ударился в лирику.

— Ох, карасики, окунечки — светлого детства дружочки… И что с вами сотворили эти промышленники — монстры… Помню, босс, себя крохотулькой, маленьким чертененком-несмышленышем. Отец и Мать, шутки ради, поручали алкашей в белую горячку вгонять, да у грешников на носу плясать. А за день набегаюсь, напляшусь, устану и — нырь в омуток. Семейство в сборе и ручной губошлеп карасенок Кузя тычется в лапы, тоже играть зовет, пузыри пускать. Под интерес — кто больше. Как ему откажешь? Ну и соглашаюсь: пыжусь-пыжусь, от силы пять-десять пузырьков пущу и — выдохся. А он — буль, буль, буль… — не в хипеж, штук пятьдесят выбулькает и плавничком мне под пятак сунется.

— Продолжим? — Спрашивает.

Большой был специалист по запузыриванию. И постоянно — в выигрыше.

А на утренних и вечерних зорьках, тоже на спор, кто громче по воде хвостом шлепнет. И опять я в прогаре: у Кузи хвост — лопатой, а у меня что? Огрызок мочалки… А как-то с год назад, припомнился отчий дом и так потянуло в родные места, что выпросил отпуск без содержания и махнул на кровную природу с одной колдуньюшкой. Дай, думаю, хоть глазком взгляну, как оно в омутке-то нынче? Да и про Кузю поразузнаю — живой ли?

Подкатил к речке, собрался с духом, нырнул… Бог ты мой! Не милая сердцу колыбель, а клоака какая-то… Одно успокоение: жив старина Кузя, живой! Взглянул я на него и заплакал. Ото всех этих нечистей чешуя на карасике облезла, лишаями пошла. Не Кузя — а плавучий полимер! Но — крепится и даже невесело шутит.

— Мне, — говорит, — Яша, теперь без разницы, где обитать. Я, — говорит, — и без спора хоть в дихлорэтане пузыри пускать буду…

Яшин экскурс в детство прервал официант, разносящий напитки и легкую закуску.

От предложенной снеди черт отказался категорически, скаламбурив по поводу икры из нефти и водки из опилок. Но, судя по тому, как повысился голосовой напор делегатов, по разгоравшимся спорам и скандалам, безапелляционный намек Якова в отношении водки не подтвердился.

Градус в ней оказался натуральным.

Страсти накалялись, но понять о чем кликушествовали эти надутые индюки, было невозможно.

— Где же журналисты? — Тягуче подумал Владимир Иванович, в который раз налегая на истомно пьянящую «Кровавую Мери».

Черт тоже нервничал. Задуманный план ломался, все шло кувырком.

Яков, гася раздражение, подозвал грызуна-распорядителя, выдал ему пару ласковых, и, спустя минуту, в семиугольный кабинет десантировалась, как минимум, рота репортеров.

Пулеметные очереди кинокамер, сумасшедший огонь вспышек, посыпавшиеся гранаты вопросов: атака развернутым фронтом! И расползшимся от излишнего чревоугодничества политиканам ничего не оставалось делать, как сдаться на милость победителям: горлохватам от прессы — репортерам.

Первым капитулировал седобородый грешник в старомодном смокинге. Достав из нагрудного кармана сигару и откусив кончик, он прикурил от подсунутого «Ронсона»[31] и тенденциозно произнес:

— Леди и джентльмены! На сегодняшнем симпозиуме решался краеугольный вопрос. Кто, конкретно, виноват в безобразном отношении к радиоактивным отходам? По чьему приказу отходы не утилизовались, а разбрасывались где ни попадя: вываливались в акваторию Тихого океана, и даже, закапывались неподалеку от населенных пунктов, отравляя питьевые источники?

И что Вы думаете? Решили опорочить меня, всемирно известного Председателя общества «За чистоту гидросферы», бескорыстно финансирующего эту природоохранную организацию. — Седобородый сильно затянулся дымом, закашлялся и положил сигару в мельхиоровую пепельницу. — Словесная мишура оппозиционеров бездоказательна. Где улики? А я отвергаю их домыслы фактическими документами… И вообще, до сих пор не понятно, почему нахожусь в Мафии, а не в раю? Хотелось бы столкнуться лицом к лицу с клеветниками, а не выслушивать реплики из зала! Я — за обновление природы, что адекватно ее возрождению в первозданном виде. А злопыхателей — к ответу!

Разволновавшись, седобородый вновь потянулся за сигаретой, но вместо нее выдернул и прикусил трубочку-авторучку, которая внезапно, словно от боли, выдала заливистую трель.

— Радиация! — Надтреснуто бухнул один из журналистов и рота борзописцев «отважно» отпрянула от Председателя общества «За чистоту гидросферы».

— Спокойно, коллеги! Без паники! — Назидательно-уравновешенный голос черта остановил шарахнувшихся к выходу репортеров. — Уделяйте побольше внимания аутотренингу, отбрасывайте ненужные эмоции: земные условности в аду — лишняя роскошь…

Журналисты, как нашкодившие коты, смущенно переглядывались и, перебарывая криз, переминались с ноги на ногу.

— Нет, каков оборотень! Распинался в своих заслугах и благодеяниях, а сам, нежданчиком, рентген пятьсот приволок. А не выдерни из кармана по ошибке счетчик Гейгера, глядишь — и до рая рукой подать. Пресса — она и в аду все имеет… Ну, да теперь не сорвется, Эдик и не таких ухарей в бараний рог сгибал…

Так рассуждал вслух Яков, а сам озадаченно поглядывал по сторонам. Окрик черта хоть и возымел действие, но паника перекинулась за столы: сработали земные рефлексы.

Яков защелкал спуском «Кэнона», торопясь запечатлеть назревающую сенсацию. Владимир Иванович педантично черкал в записной книжке.

Грызун-распорядитель вьюном проскользнул в радиоактивную зону и, не теряя самообладания, выдернул свистульку изо рта «борца» за чистоту гидросферы. Зомби стиснул локоть седобородого и буром попер его к дверям. Однако, от Якова не укрылось, что помогая рентгеноносцу быстренько смотаться, распорядитель, не упуская момента, втискивал в его голую, как коленка, башку, какие-то истины и передал сверток.

Черт не спускал глаз с парочки и даже сделал несколько снимков.

— Ну, босс, — обратился Яков непосредственно к Ахенэеву, — Я-то думал, мышь — тихоня!.. А оказывается, Эдик как в воду смотрел: приструнив этого обкакавшегося на земле зверка… Хватка, я тебе скажу… Увидим, до чего он в аду докатится!..

* * *

— Это становится интересным! Мордобой представителей симпозиума — редкое явление! — Паника переросла в драку и Яков лишь констатировал происходящее в зале.

С грохотом опрокинулись столы, освободив плацдарм для действий. Журналисты бесстрашно ринулись в самую гущу свалки. Били почему-то одного: высокого, моложавого, модно одетого мужчину.

Яков и Владимир Иванович с трудом протолкались сквозь строй зависших на спинах дерущихся в ожидании развязки репортеров. Несмотря на кажущуюся изящность фигуры, моложавый оборонялся профессионально. Раскормленные политиканы-нападающие тюфяками валились на пол, но взбодренные хмельным угаром, упорно лезли обратно в кучу.

— Хук слева… Апперкот!.. О! Удар «атеми» — он и в карате силен!.. Опять карате: «Дзуки ту»… — Репортеры едва успевали перезаряжать кассеты.

— Кто это? — Ахенэев оторвал черта от увлекательного зрелища.

— Ей богу, босс, не знаю… Но морды бьет — одно загляденье, не хуже Рембо с Рокки[32]!

Вероятно, и до делегатов дошло, что поднаторевшего в схватках бойца голыми руками не возьмешь, и политиканы изменили тактику. В ход пошли бутылки, тарелки, стулья…

Решающим оказался удар женщины в розовых очках и вечернем платье, бутылкой шампанского.

Сраженный коварной рукой аккредитованной грешницы, моложавый переломился пополам и рухнул на пол.

Политиканы бросились добивать, но мышь-распорядитель грудью заслонил тело мужчины и заорал: