Александр Мееров - Защита 240

• Название: Защита 240
• Автор: Александр Мееров
• Жанр: Научная Фантастика

---

Бритье уже подходило к концу, а ни один из приятелей не знал, как продолжить разговор, начавшийся весело и непринужденно.

- Ну, как дела здесь, в филиале? - нашелся, наконец, Бродовский. - Как чувствует себя наш Викентий Александрович?

- Дела? - оживился Резниченко, обрадовавшись возможности прервать молчание, становившееся неловким, заговорил о последних новостях в филиале и в несколько минут рассказал о загадочном поведении техника Никитина.

- Чепуха какая-то, - небрежно заключил Бродовский, вытирая бритву и складывая прибор.

- Нет, Михаил, не чепуха. Ты глубоко ошибаешься. Я придаю очень большое значение этой истории.

- Вот как!

- Да, я считаю, что она имеет отношение к "загадке Браунвальда".

- Ну, знаешь...

- Не спеши. Я познакомился с очень интересным материалом, который собрал Егоров.

- Какой Егоров?

- Электрофизиолог. Он работает в институте Сибирцева. Я встретился с ним, когда последний раз был в. Москве. Потом я тебе расскажу подробно о выводах, которые он сделал. Ты понимаешь, похоже, что браунвальдское дело перекочевало за океан. Похоже, что там, - Резниченко широко махнул рукой, описав полукруг, - там готовятся... Да, если окажется, что Никитин запутан в каком-то темном деле, - это лишний раз подтвердит мои опасения.

- Сергей, у меня есть опасение надолго остаться в трусиках. Кроме них, мне бы хотелось надеть на себя еще кое-что.

- Прости, Миша, прости - увлекся. Сейчас я тебе солью.

Бродовский с наслаждением стал плескаться над тазом, моя лицо, шею, руки.

- Так чего же опасаешься ты? - спросил Бродовский, фыркая, отдуваясь, смывая мыло под струйкой воды:

- Опасаюсь, чтобы нас не застигли врасплох. - Резниченко подал Михаилу полотенце и с увлечением продолжал: - Я считаю, что нужно срочно готовиться к борьбе. Формы борьбы становятся очень своеобразными. Во всей предыдущей истории войн не было и намека на что-либо подобное. Сражения на суше - это самые древние сражения в истории человечества. Как только человек стал осваивать водную стихию, начались сражения на морях. Появились подводные лодки и самолеты, сражения начались под водой и в воздухе. Но еще не было сражения в мировом эфире. Теперь оно готовится.

Бродовский стал одеваться медленнее, прервав одевание, сидел неподвижно, внимательно следил за Сергеем. Резниченко, часто откидывая назад мягкие, слегка вьющиеся волосы, ходил из угла в угол и со все возрастающим увлечением говорил о делах, которые, как видно, его больше всего занимали.

- Михаил, мы знаем друг друга с детства. Мы немало сделали, работая вместе. Никто не может помочь мне так, как ты. Никому, кроме тебя, я не могу довериться. Пойми, с тобой мы сможем делать чудеса. Вместе мы можем осуществить идею "защиты" и стать во главе института. Да, да, и не только института. Ты подумай, что может дать нам создание защитной аппаратуры! Михаил, оставь безнадежную возню с биоксином, с идеей выращивания невиданных урожаев. Ты талантливый радиофизик и вместе с тобой мы сможем создать оружие нового типа. Грозное, могущее, способное в любой момент отразить готовящееся нападение. Способное противостоять врагу, когда начнется борьба в эфире!

- Все это очень серьезно, Сергей. Над этим надо подумать. - Михаил старательно расчесывал свои черные, непослушно свивающиеся в кольца мокрые волосы и поглядывал на все еще продолжавшего расхаживать по комнате Сергея. - Надо подумать. Если ты хочешь, мы еще вернемся к этому разговору, но знаешь, свою работу я не оставлю никогда. Мы еще не добились результата. Но я уверен - добьемся. Обязательно добьемся, у нас в стране будут выращивать по три-четыре урожая в год!

Резниченко остановился посреди комнаты.

- Но ведь пойми, поля надо защищать, надо защищать людей, работающих на этих полях, надо защищать страну!

- Надо.

- И ты?..

- И я думаю, Сергей, что об этом уже позаботились.

Резниченко медленно опустился на стул. Еще никогда, с первого момента возникновения его идеи защитной аппаратуры, ему не приходила в голову эта простая и ясная мысль. "Что же это? Что он сказал? А ведь и правда... Нет, нет! Это было бы чудовищно. Ведь тогда рухнуло бы все. Все мечты, все надежды. Не может быть! Кто мог сделать это? Кто? Ведь это было бы известно!"

- Сергей, позволь мне взять галстук. - Резниченко подскочил со стула и освободил прижатый его широкой спиной галстук.

- Ты, значит, считаешь?.. - еще раз услышать эту трезвую мысль было слишком страшно, и Резниченко изменил вопрос: - Ты считаешь, что не сможешь бросить свой биоксин?

- Нет, Сергей, не смогу, - твердо ответил Бродовский, продолжая трудиться над галстуком. - Не смогу. И не смогу, пожалуй, работать с тобой.

- Со мной? Я не понимаю тебя, Миша, твой тон... Может быть, я позволил себе что-нибудь в разговоре... Может...

- Нет Сергей, ничего особенного. Мне только больно было услышать от тебя одну фразу.

- Заранее прошу прощения. Я, наверное, оговорился, я и не думал... Поверь, Михаил, и в мыслях не было тебя обидеть!

- О нет! Ты не обидел меня и не оговорился, к сожалению.

- Ничего не понимаю. О какой фразе идет речь? - начал, наконец, нервничать Резниченко.

- "...Мы можем стать во главе института".

- Михаил!.. - Резниченко почувствовал, как краска заливает его лицо, и не мог сообразить, что ответить Бродовскому.

В двери постучали.

- Сергей, Михаил! - донеслось из-за дверей. - Да скоро ли вы, наконец?!

- Идем, идем!

Бродовский быстро надел пиджак, мельком глянул в зеркало, еще раз поправляя галстук, и они перешли в столовую.

Кроме Резниченко и Лены, Бродовский ни с кем не был знаком, но как-то сразу сумел завоевать симпатии всех гостей. Веселый, подвижной и остроумный, он везде успевал: открывал консервы и бутылки, менял пластинки на радиоле, устанавливал на столе цветы, и все это, казалось, проделывал одновременно.

За ужином всякий раз, как только беседа грозила стать слишком академической, забавные рассказы Бродовского оживляли ее.

Начались танцы, и Михаил успевал танцевать со всеми, кто на это отваживался. С Женей Беловой он изобразил что-то фокстротистое и даже довольно уверенно, хотя и далеко не по правилам, прокружил в вальсе престарелую жену профессора Журавского.

В течение всего вечера Женя с интересом наблюдала за Михаилом, и у нее сложилось впечатление, что он старался не разговаривать с Леночкой и что ему не так уж весело, как это могло показаться окружающим.

Жене не сиделось в залитых светом и наполненных шумом веселья комнатах, и она частенько уединялась на веранде. Все ее думы были там, в маленьком домике с закрытыми ставнями. Что делает сейчас Андрей? Что с ним, что происходит вокруг него? Захотелось вынуть письмо и, в какой уже раз, вчитываясь в непонятные, взволнованные и такие дорогие строки, постараться разгадать, что же с ним!

- Женька, ты опять убежала! - окликнула сестру Лена, выходя на веранду. Лена была радостно возбуждена. Такой Женя не видела сестру с момента приезда. - Нехорошо уединяться, Жека.

- Не до веселья мне сейчас, Лена.

- Понимаю, - тихо ответила старшая, и лицо ее на минутку сделалось серьезным, но вот на нем снова вспыхнула радостная улыбка - через раскрытые окна на веранду донесся дружный смех. - Это, наверное, опять Михаил. Если бы не он, у Сергея сегодня была бы очередная скучища.

- Лена!

- Да, девочка.

- Когда он пришел, когда ты увидела его, то, кажется, смутилась немного.

- Смутилась?.. Может быть.

- Ты ему нравилась?

- Да, даже больше. Переживал, бедняга, - я видела все это, понимала, но что я могла поделать? Как сейчас помню, приехал он к нам на дачу. Вечер чудесный был - весна. Так не хотелось огорчать его и надо было сказать последнее слово. Я спросила его: "Ты меня очень любишь?" - "Люблю, говорит, безумно люблю!" - "Ну вот, говорю, я так же люблю другого".

Сестры помолчали. Потянуло вечерним свежим холодком, и Лена зябко поежилась.

- Это был Сергей? - тихо спросила Женя.

- Ну, конечно же.

- Елена Андреевна!

Белова вздрогнула и обернулась к вошедшему на веранду Титову.

- Вы меня напугали.

- Не может быть! Ведь мы с вами ничего не боялись даже в "святая святых", - рассмеялся Иван Алексеевич. - О чем это вы тут в полумраке с сестренкой мурлыкали? Все, небось, амуры. Ну, ну, не буду затрагивать нежные струны.

На веранду вышел Сергей и еще кто-то из гостей, Всем захотелось подышать прохладным вечерним воздухом, освежиться. Здесь становилось не менее шумно, чем в комнатах, и Женя уже порывалась встать и уйти, как к ней подошел Титов. С первых же слов он сумел расположить ее к себе. Каким-то особенным спокойствием и отеческой теплотой веяло от его слов. Худощавый, стройный, с большими, глубоко врезавшимися складками у рта, с седыми висками, с двумя крупными вертикальными морщинами на лбу, он казался не по летам молодым. Не то умные, светящиеся добротой глаза его молодили, не то голос - мягкий, ласковый - делал его гораздо моложе своих лет, только Женя чувствовала, что говорит с ним, как со сверстником. С ним, жизнерадостным, открытым и простым, легко было говорить, ему можно было поведать самое сокровенное, самое дорогое.