Петроний Аматуни - Путешествие в Аэроград

• Название: Путешествие в Аэроград
• Автор: Петроний Аматуни
• Издательство: Ростовское книжное издательство
• Жанр: Прочая детская литература
• Год: 1973

Книга приглашает подростка в путешествие по «городу», где улицы — трассы, площади — аэропорты, а жители — те, кто одновременно находится в полёте на наших самолётах. Читатель узнает много интересного о разных специальностях современной авиации.

---

Штурман не только автор значительной части расчётов полёта, но и его «летописец», ведь каждый полёт — это строка из Голубой Истории человечества, и её надо сохранить для… послеполётного разбора.

Уважающий себя штурман точен, последователен и трудолюбив. Порой последнее приходит с опытом.

…Ко мне назначили нового штурмана, только что окончившего училище. Полетели с ним в Краснодар. Днём. Погода — ясно. Высота 1200 метров. Расстояние от Ростова-на-Дону каких-нибудь три сотни километров.

Полёт не требовал ни напряжения физических сил, ни особой сноровки. Но большинство неприятностей в авиации случается именно в такие полёты, когда «благодушная» обстановка усыпляет бдительность экипажа.

Николай, так звали моего штурмана, пристроился между мной и вторым пилотом. Сосал леденцы и глядел на землю просто так, потому что нельзя не смотреть, раз у тебя имеются глаза. И… ни малейшего желания работать!

Летим дальше. Николаю, как видно, и леденцы надоели. Он взялся читать свежий номер «Комсомольской правды». Второй пилот, такой же юнец, включил автопилот и не ведёт штурманских исчислений уже из принципа: раз на борту есть штурман — он свободен от этих обязанностей.

Терпение моё на пределе, я сам настраиваю радиокомпас, пеленгуюсь, делаю расчёты и сдержанно говорю штурману;

— Путевая скорость триста девяносто, прибудем в девятнадцать двадцать одну…

Штурман небрежно кивнул и уткнулся в статью о тунеядцах. Я не стерпел и отобрал у него газету.

— Когда-нибудь надо браться за дело, как ты полагаешь?

— Но вы и так всё сделали?! — полувопросом ответил штурман.

Я всё ещё вежливо спрашиваю:

— Видите внизу станицу?

— А как же!..

— Определите её название.

— В век реактивной техники и космических полётов такие мелкие населенные пункты уже теряют своё значение при ориентировке, — снисходительно пояснил штурман.

Я так взглянул на него, что Николай немедленно взялся за карту.

— Сию минуту, командир. Раз вам так хочется…

Он утомительно долго водил пальцем по карте, но указанного пункта не нашёл!

Ночевали мы в Краснодаре. Вечером поиграли в шахматы. Николаю достались белые фигуры. Играл он напропалую, без плана. Пешек своих не ценил и, теряя их, не горевал.

Когда пятая пешка пала жертвою его легкомыслия, я быстро разменял фигуры и зажал в углу белого короля.

— Даже в наш реактивный и космический век следует ценить пешки! — сердито сказал бортрадист.

Разозлённый штурман улегся спать.

Месяц спустя мы полетели с ним в Астрахань. Шли в облаках тоже спокойно, на автопилоте. Николай всё время вёл исчисления и докладывал об угле сноса, путевой скорости и расчётном времени пролёта над контрольными ориентирами.

Мы были довольны штурманом, но я не говорил об этом вслух, из педагогических соображений. Когда же я подсунул ему журнал с детективным рассказом, он вежливо взял его, но отложил в сторону: дескать, сейчас читать некогда! Мне стало неловко…

У него оказалась счастливая натура: не ожидать второго печального урока. Работает Николай и сейчас в Ростове-на-Дону, у него уже первый класс.

Здравствуй, Москва!

Мы подошли к четвёртому развороту, командир включил автоматику, которая точно начинает выполнять манёвр.

Земли, разумеется, не видно, но самолёт теперь сам выходит на прямую с выпущенными шасси и снижается на ВПП. На приборной доске мы видим командный прибор: красное подвижное перекрестье, характеризующее фактическое движение самолёта, как бы «не сползает» с белого точечного перекрестья, указывающего, как надо заходить на ВПП.

Высота 100 метров… 90… 70… 60 — так называемая высота принятия решения. Но командир уже всё оценил — заход точный! — и отключил автоматику.

ВПП совсем близка. Пилоты мягко подбирают на себя штурвалы, и самолёт, «довольный» успешным завершением рейса, неслышно касается бетона основными тележками колес.

— Ваша отличная посадка зафиксирована, — говорит диспетчер. — Сруливайте по кольцевой…

— Вас понял! Благодарю, — отвечает Шувалов.

Мы сруливаем на полукружие кольцевой рулёжной дорожки, освобождая ВПП, я спохватываюсь и громко спрашиваю:

— Уже сели?! А я думал, что всё ещё летим!

Это древний авиационный комплимент, дескать, так приземлились незаметно… Его повторяют из поколения в поколение, а всё-таки каждый раз приятно и говорить, и слушать его.

— Да, вроде, сидим… — улыбаясь, отвечает наш командир.

Откуда ни возьмись, вынырнула автомашина. На заднике кузова надпись: «Следуйте за мной!», на русском и английском языках — она поведёт нас на стоянку. Стоянок теперь столько, что трудно держать в уме схему их расположения, и такая любезность, да ещё после рейса, весьма кстати.

— Сколько летели? — спрашиваю штурмана.

— Час двадцать…

Мы с вами говорили перед началом рейса о нашем «потерянном» времени. Попробуем сейчас так же бегло представить себе тот выигрыш времени, который даёт Аэрофлот.

Пока ещё первое место занимают железнодорожные перевозки, а уже на втором — воздушные. Вот и сравним их…

Возьмём для простоты расстояние 1000 километров. Допустим, что мы летим со скоростью всего 500 километров в час, а поезд мчится по земле со средней скоростью 100 километров в час, а если хотите, даже 200 километров в час.

Мы прилетим через два часа, а поезд достигнет пункта назначения ещё через 3 часа после нас — это и будет наш выигрыш во времени.

Велик он или мал?

Чтобы точнее ответить на этот вопрос, рассмотрим его в масштабе одного лётного дня Аэрофлота, точнее, суток, то есть для 500000 воздушных пассажиров.

Правда, пока что мы перевозим меньше, но уже скоро достигнем этого круглого и весьма внушительного числа.

Итак, полмиллиона человек получили общий выигрыш 1500000 часов, делим на 8760 и получим… 170 лет (я всё округляю в сторону уменьшения!).

Если вы хотите, то можете подсчитать и убедиться, что этого общественного времени, если бы его можно было разделить поровну между 170 ребятами, достаточно, чтобы они смогли получить среднее образование: 170 «десятилеток» за 24 «аэрофлотских» часа!

В действительности масштаб подобных расчётов неизмеримо больше. Так, например, ежегодно Аэрофлот экономит нашему народу до 80000000 человеко-дней, или… более 200 тысяч лет!!!

Куда оно идёт, это время?

Кто в командировке, кто учится, кто работает. А попробуйте подсчитать, сколько можно за эти, пусть и несколько условные, годы сделать изобретений, написать и прочесть книг, установить спортивных рекордов, выпустить всевозможной продукции, наконец, просто приятно отдохнуть да повидать нового, и вы поймёте, что за сила, какое это всенародное богатство — общественное время!

Вот и аэровокзал. Внуковский аэропорт построен в июле 1941 года. Он сразу же стал фронтовым и деятельно участвовал в войне.

…Сколько раз я прилетал в столицу! Но всегда испытываю радость, будто встреча эта первая. А ещё, простите меня за некоторую, может быть, высокопарность, ещё появляется во мне гордость!

Немало городов и стран повидал я на своем веку, но не видел добрее нашей земли, не знаю города лучше Москвы.

В нём прошла самая романтическая пора моей жизни: я учился и окончил среднюю школу, ту самую, что в Успенском переулке, № 3.

Так что для меня наша красавица столица ещё и моя Москва!

ПОСЛЕ НЕБА НА ЗЕМЛЕ

Окончив рейс, экипаж проводит послеполётный разбор: как поработали сегодня? Правильно ли действовали командир и его экипаж? Чему научились, а что надо учесть на будущее?

Применительно к нашему путешествию в Аэроград, на первые два вопроса я получу ответы только от вас, моих читателей…

А дальше — порассуждаем вместе.

Я попытался рассказать вам о наиболее интересном и важном в гражданской авиации — может быть, вы узнали хоть немного нового для себя.

Говоря о множестве авиационных профессий, я более подробно рассказал о пилоте. Особое внимание мы уделили качествам человеческой натуры, необходимым в этой ведущей в авиации профессии. Предвижу вопрос: «Как же так, уважаемый автор, речь шла о пилоте, а вы и Шувалов говорили о самом обыкновенном, что необходимо всем?»

Вы правы, мой юный друг! Обратите внимание: Человек! Следовательно он и в полёте остаётся им. Так ведь?

Важнее другое. Если в некоторых профессиях допустимо не иметь в себе какого-то одного или двух упомянутых качеств, то пилоту они необходимы все! Если в какой-либо профессии на первое место выходит какое-то одно из этих качеств, то в полёте все важно.

Но есть, как мне думается, кое-что особенное, что должно выделять кандидата в будущие пилоты.

Первое. Надо уметь почти мгновенно соображать и так же быстро и решительно действовать.