Леопольд Тирманд - Злой

• Название: Злой
• Автор: Леопольд Тирманд
• Издательство: ИМП «Рубикон»: РИП «Оригинал»
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1995
• ISBN: 5-7707-6972-6

Описанные в романе события разворачиваются в Варшаве 50-х годов, ещё не убравшей свои руины. Мутная волна уголовщины захлестнула столицу, угрожая жизни и благополучию горожан. Неожиданно у бандитов появляется таинственный враг, которого они назвали «Злой». Его ищут все — и милиция, и преступники. Что кроется за этим, тёмные тайны преступного мира, сложные переплетения судеб — всё это раскрывается только в конце книги — удивительно современной и созвучной нашему сегодняшнему дню.

---

— В этом вы сходитесь с Дзярским, — неприязненно и равнодушно сказал Колянко. — Только для Дзярского ЗЛОЙ — именно тот человек, которому чем-то мешал Кубусь.

— Скажите своему Дзярскому, что он недотёпа, — холодно обронил Гальский; его худые щёки слегка порозовели. — Ведь даже малый ребёнок догадается, что ЗЛОЙ — это союзник газетчика, который борется с хулиганством.

Колянко наклонился к Гальскому.

— Хочу вам кое-что сказать, — он оглянулся вокруг, словно опасаясь подслушивания; его глаза сверкали, усы испуганно топорщились, — хочу кое-что сказать, — повторил он, — вот послушайте. Кубусь напал вовсе не на след ЗЛОГО, а на след КУДЛАТОГО. Я это точно знаю.

— А кто такой Кудлатый? — с напряжённым интересом спросил Гальский.

— Не знаю, — пожал плечами Колянко, тупо посмотрев на собеседника, — какой-то предводитель варшавских гангстеров.

— Вы сказали об этом Дзярскому? — резко бросил Гальский.

— Нет, — заикаясь ответил Колянко. — Зачем? Я боюсь! — внезапно выкрикнул он и поднялся со стула. — Я боюсь, понимаете, пан? Я не хочу иметь со всем этим ничего общего! Этот Кудлатый всё может сделать, всё, — задыхаясь шептал он.

— Не очень-то хорошо, — пробормотал Гальский. — Если Кубусь выслеживал этого Кудлатого, а Дзярский не знает… И всё время думает, что это ЗЛОЙ…

— Я ничего не хочу знать, — прошептал Колянко, опустив голову. — Пусть милиция сама ищет этого Кудлатого. Без меня. Дзярский не простачок, уверяю вас, пан доктор. — Он внимательно взглянул на Гальского. Это он был вдохновителем той фатальной статьи. Он говорил о единстве, о том, что в этом деле следует действовать сообща, хотел привлечь и вас, поскольку вы понимаете в подобных вещах, видели ЗЛОГО. Зачем я написал эту статью? Зачем? — Колянко обхватил руками голову.

Гальский погладил его по плечу.

— Хорошо, хорошо, — успокаивающе сказал он, — не будем больше об этом.

Несколько минут стояла тяжёлая тишина; со двора и из коридора доносился шум больничного полудня. Колянко казалось будто его что-то душит.

— А панна Маевская, — вдруг спросил он, — проведала вас, пан доктор?

— Нет, — ответил Гальский, — только дважды передавала привет через третье лицо, — добавил он через минуту и снова лёг навзничь, вспотевший и утомлённый, как человек, только начинающий выздоравливать, но переоценивший свои силы. «Неужели у меня опять температура?» — устало подумал он.

— Ну тогда до свидания, — поднялся Колянко. — Я пойду. Вы, верно, устали, пан Витольд. — Эта спешка была просто бегством: когда оборвался разговор о Марте, говорить стало не о чем.

— Спасибо за то, что не забыли обо мне, — сказал Гальский. — Приходите ещё, пан Эдвин, — дружески добавил он.

Колянко быстро и неловко вышел из палаты.

Гальский лежал в изнеможении. Ему не хотелось думать. В палату медленно вползали майские сумерки, через открытое окно вплывали сгущающиеся тени. «Включу свет, немного почитаю», — решил он, однако протягивать руку к тумбочке не хотелось.

Кто-то несмело постучал. «Кто это?» — с досадой подумал Гальский и крикнул:

— Входите!

Дверь медленно приоткрылась, и на пороге вырисовалась чья-то невыразительная фигура.

— Здесь лежит доктор Гальский? — прозвучал тихий голос.

— Я Гальский, — ответил доктор, — чем могу служить?

Фигура приблизилась, торжественный, хотя и робкий голос спросил:

— Не знаю, помните ли вы меня, пан доктор? Мы виделись всего один раз.

Гальский нажал на кнопку ночника, и в палате стало светло.

— Помню, — он приветливо улыбнулся. — Мы познакомились в комиссариате на Вейской, вы, кажется, Калодонт. Такая фамилия не забывается. Садитесь, пожалуйста.

— Благодарю, — ответил Юлиуш Калодонт, присаживаясь на краешек стула; в его голосе, помимо явного облегчения, слышались печаль и уважение.

— Простите, пан, ваш визит ко мне чем-то вызван, не так ли? — вежливо поинтересовался Гальский.

— Трудно всё сразу сказать… — Калодонт вдохнул и выпалил с отчаянной решимостью:

— Я хотел вас спросить: где Марта?

— Как это, — спокойно переспросил Гальский, — где Марта? Откуда мне знать?

На лице Калодонта отразилось замешательство. Он в отчаянии покачал головой.

— А кто же может знать? — въедливо буркнул затем робко добавил: — Я думал, вы знаете, пан доктор. Вы не сердитесь, но я так подумал.

— Я не сержусь, — без улыбки ответил Гальский, — но что же случилось?

— Собственно, я ничего не знаю. Только одно: Марта исчезла.

— Как это… исчезла?

— Да так. С самого утра. Вы знаете, мы соседи, видимся по нескольку раз на день. И вот с самого утра Марты нет. Вечером пришла ко мне старая пани Маевская и спрашивает, что делать. Марта ушла рано, ска зав, что у неё сегодня свободный день и она едет на толчок. И как в воду канула. Пани Маевская уже хотела пойти заявить в милицию, но я ей посоветовал дождаться утра, а сам отправился к вам. Ведь с вами, молодыми, ничего не знаешь: день так, на другой — иначе.

— Не понимаю, что у меня может быть общего со всем этим, — сухо обронил Гальский.

— Ну-ну! — Калодонт шутливо поднял вверх палку и погрозил Гальскому. — Вы уж мне, пан доктор, не говорите. Неделю назад, вы, видно, поссорились, потому что Марта ходила как в воду опущенная, а что уж потом делали, Бог вас знает.

В голове у Гальского загудело и задрожало так, будто в ней кто-то привёл в движение гигантскую карусель. Множество образов, выводов и предположений начали дьявольский танец в его мозгу. Он приподнялся на постели, вытер лоб краешком одеяла и сказал:

— Пан Калодонт… Как вы сюда прошли? Ведь сегодня нельзя посещать больных.

Калодонт жалобно засопел.

— Сказал, что я ваш дядя из Закрочимья. Что специально приехал. Пустили.

Резким движением Гальский сбросил одеяло. Очень медленно перекинул ноги через край кровати и сел. Калодонт поднялся со стула. В глазах Гальского зарябило от слабости; он подпёр руками тяжёлую голову. Затем с трудом, сделав над собой огромное усилие, встал на дрожащие, подламывающиеся ноги. С секунду постояв, зашатался и схватился за быстро протянутую ему руку Калодонта.

— Дядя, — сказал он с упрямой улыбкой на худом вспотевшем лице, — мы должны уйти отсюда. В город. Надо разыскать девушку, но поскольку меня здесь очень полюбили и настаивают, чтобы я ещё остался, могут возникнуть трудности с получением моих вещей. Может, вы бы привезли мне какое-нибудь старьё?

Калодонт почувствовал, как его что-то кольнуло от умиления. «Любовь, как в кино… — подумал он, — сразу же мчится ей на помощь, словно Родриго. Только разговаривают друг с другом как-то резко, будто с насмешкой. Видно, теперь такая мода».

— Сделаем, только… не повредит ли вам это?

— Потом будет видно… — не без юмора сказал Гальский и осторожно сел на кровать.

— Теперь куда? — поинтересовался Калодонт, когда они сели в такси.

— Сам не знаю, — лицо Гальского было бледным как мел, — знаю только, что ключи от моей квартиры и деньги остались там, — он кивнул в сторону больницы.

— Хорошенькое дело, — сказал Калодонт и назвал шофёру свой адрес.

«Это настоящее бегство, — улыбаясь думал Гальский, — но от кого? Неужели от Олимпии?»

Когда они входили в чистенькую комнатку, где пахло сухой мятой, материнкой и жареным мясом, Юлиуш Калодонт сказал перепуганной Гелене Липинской, своей хозяйке:

— Это, пани Липинская, мой племянник из Закрочимья. С ним произошёл несчастный случай. Мы должны позаботиться о нём.

Старая хозяйка несколько раз кивнула дрожащей седой головой и прошамкала беззубым ртом:

— Матерь Божья, это всё мотоциклы. — Затем протянула Калодонту письмо, которое полчаса назад кто-то сунул за чисто вымытый порог этого бедного, но опрятного жилища. Письмо было без подписи и содержало всего две лаконичные фразы: «Приходил к вам, пан, киоск закрыт. Завтра, в пятницу, в десять часов в Уяздовском парке, на детской площадке, скамейка слева».

Калодонт стоял с письмом в руках, хмуря брови, как всегда, когда предстояли приключения; Гальский отдыхал на плюшевом диване и пытался найти общий язык с канарейками, обитающими в трёх клетках здесь же, рядом.

— Пан Юлиуш, — окликнул его Гальский, — если уж судьба нас связала, я должен сказать вам всё. Я намерен искать Марту, которую люблю, это правда. Однако моя цель номер два, не менее серьёзная, — это найти человека, которого в Варшаве называют ЗЛЫМ. Я должен сказать ему нечто чрезвычайно важное. Меня не покидает уверенность в том, что исчезновение Марты как-то связано с этим человеком.

Хотя Юлиуш Калодонт уже успел немного привыкнуть к небрежному тону, каким доктор Витольд Гальский сообщал самое главное, однако на этот раз письмо выпало у него из рук. Он наклонился за ним, скрыв замешательство.