Светлана Плетнева - Половцы

• Название: Половцы
• Автор: Светлана Плетнева
• Издательство: Ломоносовъ
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: ISBN 978-5-91678-069-7

Книга доктора исторических наук, специалиста по истории кочевников Светланы Плетневой посвящена одному из самых крупных средневековых народов – половцам. Этот народ, живший на гигантских пространствах от Дуная до Иртыша, заставлял считаться с собой и Византию, и Русь, и сопредельные восточноевропейские страны, однако монгольское нашествие прекратило его самостоятельное существование. Половцы рассеялись по Балканам, Руси, Закавказью и Венгрии, основная же их масса влилась в население Золотой Орды, внеся вклад в формирование татар, киргизов, казахов, узбеков, башкир, крымских татар, некоторых других тюркоязычных народов. Светлана Плетнева рассматривает письменные и археологические источники, связанные с половцами, рассказывает об их мировоззрении и политической истории.

М.: Ломоносовъ, 2010. – 216 с. – П38 (История. География. Этнография). ISBN 978-5-91678-069-7. Иллюстрации И.Тибиловой

---

Дважды Владимир, несмотря на весьма целеустремленную политику против половцев, прибегал к их помощи в борьбе с тем или иным русским князем и наводил половцев на русскую землю. Так, по его вине один раз ограблена была Черниговщина, однажды разорен, разграблен половцами и затем сожжен город Минск. Владимир достаточно скромен: он нигде не написал в своем сочинении, что организация походов в глубь половецкой степи – его заслуга и его инициатива. Он всего в нескольких словах говорит о трех основных степных эскападах, закончившихся победой. О более мелких русских походах он не счел нужным упомянуть, хотя, как писал летописец, организовывал эти походы Мономах. Зато с гордостью писал он о заключенных мирах: «И миров есмь створил с половечьскыми князи без одного 20, и при отци и кроме отца, а дая скота много и многы порты свое. И пустилъ есмь половечских князь лепших изъ оковъ толико: Шаруканя два брата, Багубарсовы 3, Осеня братьев 4, а всех лепших князий инехъ 100» (ПВЛ, I, с. 162).

Из этого отрывка следует, что мир с кочевниками покупался, как и столетие назад, разнообразными дарами. Однако появился благодаря упорно проводимой Мономахом активной наступательной политике и «дополнительный аргумент», а именно освобождение из плена влиятельнейших в степи аристократов. Они по законам войны обязаны были выплатить откуп за себя. Возможно, что сами они могли играть роль «даров» при заключении перемирия. Владимир гордится тем, что он лично взял в плен четырех «князей»: Косуся с сыном, таревского князя Азгулуя, Аклана Бурчевича. Кроме того, во время похода 1111 г. он захватил 15 «кметей молодых» и зарубил их, а также 200 «лучших мужей» половецких. Рядовых же воинов никто не считал. Даже если допустить, что Владимир был самым отважным, сильным и решительным русским князем-воином и что остальные русские воины (в том числе и князья) были менее удачливы, очевидно, что истребление половцев было тотальным: воинов беспощадно убивали, а семьи угоняли на Русь в плен, где они вливались в состав княжеских и боярских слуг, а иногда и дружинников.

В 1125 г. умер Владимир Мономах. Как и после смерти Святополка, половцы несколько воспрянули духом и в мае этого года прорвались в окрестности Переяславля, к городу Баручу, предполагая захватить вежи зимовавшей там орды торков. Однако они были быстро оттеснены к Суле Ярополком Владимировичем и там разгромлены. «…Часть их избита, а часть истопе в реке…» – записал летописец.

Сил у половцев явно не хватало, тем более что нажим со стороны Руси некоторое время и после смерти Владимира не ослабевал: его сыновья продолжили его политику. О Мстиславе Владимировиче, умершем в 1132 г., летописец спустя почти сто лет после его смерти написал, что он загнал половцев «за Дон, за Волгу, за Яик».

В заключение следует сказать, что этот период половецко-русских отношений нашел отражение не только в официальных государственных документах – летописях, но и в устном народном творчестве, прежде всего в былинах, сохранивших нам даже некоторые ханские имена, принадлежавшие наиболее рьяным врагам Русского государства. Мы уже говорили о страшном Буняке – отрицательном герое многих западноукраинских народных песен. Несомненно, к тому же времени относится и большая часть былин о нашествии на Киев кочевых орд. В некоторых из них орды возглавляются Кудреванко-царем или Шарк-великаном. Оба имени убедительно сопоставляются академиком Б. А. Рыбаковым с Шаруканом, или ханом Шаруком (Рыбаков, 1963, с. 84). В других былинах главой обложивших Киев кочевников называется Тугарин Змеевич, которого уже давно ученые сопоставляют с Тугорканом. Таким образом, все три «великих хана», неоднократно упоминаемые летописью, фигурируют и в былинно-песенном русском наследии. Представляет интерес и тот факт, что Тугарина в былинах постоянно величают Змеевичем. Одна или несколько орд каи (змей) могли, как мы видели, прийти из Приуралья-Прибалхашья вместе с кипчаками в южнорусские степи. Естественно, что русские знали половецкие самоназвания и их значение, а следовательно, легко переводили их на русский язык.

В летописи после победы над половцами 1103 г. говорится, что Владимир «скруши главы змеевыя» (ПСРЛ, II, с. 255). Именно так, видимо, появился в былинах Змеевич. Змеи проникли в русский фольклор значительно шире. Определенный «пласт» русских сказок буквально заполнен трех-, семи- и двенадцатиглавыми Змеями или Змеями Горынычами, лютыми врагами русских богатырей. Обычно «Змеи» подходят к пограничной реке Снепороду (в летописях Снепородом называется Самара). Мы знаем, что на Самаре вполне могли встречаться русские полки, углубившиеся в степь, но на самом деле эта река не была пограничной. Пограничной была Сула, и именно к ней из года в год подходили половецкие орды, грабя окрестности пограничных крепостиц, форсируя реку и прорываясь на земли Переяславского княжества. Самое название реки Сула происходит от тюркского «sulaq», что означает «полноводный» (Менгес, 1979, с. 131). На русско-половецком пограничье, да и во всех русских южных городах половецкий язык был общеизвестным. Поэтому тюркские названия рек, небольших городков, урочищ легко воспринимались русским населением. Впрочем, как мы видели, разноплановое общение с половцами способствовало проникновению не только отдельных слов и понятий в древнерусский язык, но и целых образов в древнерусский фольклор и даже в письменную культуру. Взаимодействие двух формирующихся народов происходило и в последующее столетие, поэтому мы неоднократно будем возвращаться к этому вопросу ниже.

Здесь же упомянем еще об одном половецком образе, проникшем в русский эпос в рассматриваемый в данной главе период. Это образ «поляницы», т.е. женщины-богатырши. Хорошо известно, что в эпоху средневековья во всех европейских государствах положение женщины было чудовищно тяжелым. Христианская религия (как и мусульманская) способствовала этому. Женщина была грязным «сосудом греха». Времена княгини Ольги – правительницы молодого Русского государства и опекунши своего сына и внуков – давно прошли и были забыты христианолюбивым народом. Не могло быть речи в XI в. о каких-то «поляницах» – русских девушках. Это, несомненно, были молодые половчанки. Характерно, что былинный Добрыня Никитич встретил «поляницу» в «чистом поле», т.е., видимо, в степи, сидящей на добром коне. Победив Добрыню, «поляница» сунула его в кожаный мешок, притороченный к седлу. Это тоже, несомненно, кочевнический образ, тем более что девушка не ранила Добрыню, а «сдернула» его с седла, что также является типичным приемом кочевников. В былине «поляница» названа дочерью короля «ляховецкого» Настасьей Никуличной, однако следует помнить, что имя половцев уже давно стерлось из памяти народной, женские тюркские имена не были распространены на Руси и не попали в эпос. Добрыня, после того как был извлечен из кожаного мешка под угрозой позорной смерти («на долонь кладу, другой прижму и в овсяный блин да его сделаю»), согласился жениться на «полянице», и когда привез ее в Киев, то прежде всего девушку «привели в верушку крещеную». Таким образом, она прошла обычный путь девушки-половчанки, взятой из степи замуж за русского князя или простого воина: ее прежде надо было окрестить (дать ей христианское имя), а потом уже вести под венец. Свадебные обряды в степи включали в себя и единоборство жениха с невестой (Липец, 1983). Поэтому можно думать, что не только Добрыня, но и все привозившие жен из степи проходили сначала через языческий свадебный обряд, а по прибытии на родину-подтверждали его церковным браком.

Следует сказать, что женщины в половецком обществе пользовались большой свободой и почитались наравне с мужчинами. Женщинам-предкам сооружались святилища. Многие женщины вынуждены были в отсутствие своих мужей, постоянно уходивших в далекие походы (и погибавших там), брать на себя заботы по сложному хозяйству кочевий и по их обороне. Так и возникал в степях институт «амазонок», женщин-воительниц, сначала запечатленных в степном эпосе, песнях и изобразительном искусстве, а оттуда перешедших в русский фольклор.

Итак, в 30-х годах XII в. закончился еще один период истории половцев в южнорусских степях. Основной его особенностью было формирование более или менее крепких объединений орд и появление в степях «великих ханов» – глав этих объединений. Не все они упомянуты в русской летописи, так как менее воинственные ханы обычно не привлекали внимания современников. Как мы видели, хорошо были известны в то время Боняк, Тугоркан, Шарукан, а также, несмотря на отсутствие сведений об их участии в военных действиях против Руси, ханы Осень и Бегубарс.

Первые объединения были рыхлыми, часто распадались, вновь образовывались в новом составе и на другой территории. Эти обстоятельства не дают нам возможности точно определить местонахождение владений каждого великого хана и тем более каждой орды. Относительная стабилизация, вернее, определенность сложилась в степях позднее – во второй половине XII в. Однако для того чтобы последовательно рассмотреть этот период, необходимо вернуться к судьбам печенего-торческих орд, оставшихся в степях после прихода в них половцев, поскольку они играли весьма активную роль в жизни как степных кочевников, так и населения южных русских княжеств.