Игорь Волознев - Метагалактика 1995 № 1

• Название: Метагалактика 1995 № 1
• Автор: Игорь Волознев
• Издательство: Метагалактика
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995

Игорь Волознев. «Семь слепцов»; «Бал призраков»; «Подвал»; «Карлик императрицы».

Дмитрий Несов. «Костер прощальный».

Александр Логунов. «Год — одна тысяча…». Фантастическая повесть.

Алексей Поликарпов. «Южный Крест». Приключенческая повесть.

Александр Комков. «Обычная работа».

Виктор Потанин. «Мой муж был летчик-испытатель». Повесть.

Художник Алексей Филиппов.

http://metagalaxy.traumlibrary.net

---

15 августа, 2 часа, 40 мин.

Многострадальная «Святая Анна» шла по Индийскому океану на запад.

В каюте капитана метался раненый Петя.

Над ним склонился, чуть покачиваясь, делая таинственные пассы, чуть нашептывал восточный целитель.

Рядом за столом трудились Бурковский и молодая женщина с пиратского корабля. Рвали льняные матросские рубашки и готовили из них бинты.

— Мы толком и не познакомились, — сказал по-английски Бурковский. — Простите, как вас величать?

— Анна, — улыбнулась женщина.

— Еще одна «святая Анна».

— Нет, я не святая, — Анна посмотрела на Петю. — Он наверно любил вас, этот мальчик.

Бурковский помедлил.

— Видите ли, Анна, я убил его отца. Они долго молчали.

— Как все-таки страшно в этом мире… — еле слышно произнесла Анна.

Быть может впервые Бурковский увидел женщину, которая работала рядом с ним. Она была смугла, черноволоса и напоминала античную скульптуру: внешне холодное, даже слегка суровое и надменное лицо, но освещенное внутренним пламенем, делавшим эту женщину желанной и обольстительной.

— Правды ради можно сказать — вы всех нас спасли. Всех моих товарищей. И меня, разумеется. Когда убили этого негодяя. — Бурковский помедлил. — А я так ничего о Вас и не знаю.

— Вас интересует моя родословная? — грустно улыбнулась Анна. — Извольте. Мой отец — негоциант. Мама умерла, когда мне было десять лет. Мы родом из Голландии. Отец перевозил корицу и шелк из Вест-Индии. У него было два корабля. Полгода назад эти подонки подкараулили нас в Малаккском проливе. Ограбили, команду убили. Ну, а я… Вы видели этого Рудольфа… я стала его…

— Не надо… — прервал Бурковский. — Забудьте. В конце-кон-цов — Вы отомстили.

— Можно я заштопаю ваш сюртук, — спросила Анна.

— Благодарю. Никогда не думал, что дочь голландского негоцианта способна зашивать сюртуки.

— Вы, Стефан, мало знаете, на что способны дочери голландских негоциантов, — она встала. — Ты меня проводишь?

— Конечно… — сдавленным голосом пробормотал Бурковский. — Извини, я должен был сам это сообразить…

15 августа, 3 час. 12 мин.

Малинин видел, как Анна и Бурковский вошли в ее каюту.

Он долго бесцельно бродил по палубе.

Луна опять вошла в тучу, океан погрузился во тьму.

«И что дальше? Какой черт занес меня в этот океан? — думал Малинин. — Чего я здесь потерял? Сейчас бы в России был уже свободен. Еще бы полгода и своя жизнь. Пусть в глухомани, в любой глуши. Разве здесь, на этом чертовом барке — не глушь? Тех же щей пожиже влей. Мы, русские, всегда в дерьме. А их польское благородие время не теряет! Что ж, так нам и надо!»

Пришли тут к Малинину жесткие воспоминания. Вспомнил он свое бесприютное детство, шайку, в которую попал, и тут же, внедрившись, как шило в масло, стал неожиданно для себя главарем… Гулял, убивал, любил, опять гулял и убивал…

Но все это представилось ему сейчас тоскливой скучной каруселью. Сколько веревочке не виться…

Вот он дышит рядом — безграничный спокойный океан, теплое море. И ни одной родной души. До ближайшего товарища-друга миллион верст, если живой, если не в кандалах ржавую воду пьет…

«Что ж мы, русские, такие? За что нас Христос так карает?».

Блеснула недалеко от борта, сверкнула под лунным светом стайка летающих рыбок. Исчезла.

«Пора умереть», — неожиданно сам себе сказал Малинин.

15 августа, 3 час. 30 мин.

Бурковский подхватил Анну на руки и осторожно опустил на кровать. Губы ее отыскали его губы и поцелуй этот был терпким и сладостным, как прекрасное вино. Пальцы ее медленно лениво расстегнули его рубашку, нежно скользили по его обнаженной груди. У Бурковского перехватило дыхание, в ушах стоял неистовый звон.

Потом она, улыбаясь, оттолкнула его, слегка приподнялась на кровати и сбросила блузку.

Он смотрел на ее обольстительное тело.

— Я ужасно хочу тебя, — прошептал Бурковский.

Она привлекла его к себе, впилась в губы. Тела их и губы безраздельно слились. И сердца бились торопливо и жарко. И слышался сдавленный стон.

Сколько это длилось? Они не знали.

Корабль плыл в ночи. В неизвестность.

Над ним горел Южный крест.

…Анна лежала, откинувшись на подушку, глаза ее были дремотными, усталыми.

— Я думала, я сейчас умру… — сказала она. — Теперь ты мой… полностью…

Бурковский поцеловал ее в висок, мягко отодвинул прядь волос со лба.

16 августа, 3 час. 10 мин.

На палубе дежурили двое вахтенных, скучали, ожидали смену.

— Далеко теперя от нас Россия, — вздохнул бывший узник Скворцов. — Океан. Сплошной океан.

— Что по кандалам соскучился? — поинтересовался Ваня. — Ничего, успеется.

— Дурак ты, Ванек, — не обиделся Скворцов. — Чего хорохоришься? Сам ведь тоскуешь.

— Тоскую, — согласился Ваня. — А все ж таки, Тимофей Никанорович, не унывай сильно! Мы ведь тоже с тобой Россия. Нас куда хошь забрось, хошь в любую Африку — такие мы и останемся.

— Погодь, — прервал Ваню Скворцов. — Вроде шум… Стояла глубокая ночь, но звезды светили так, что казалось, булавку на палубе можно было отыскать.

Вахтенные увидели на корме Малинина и Анну. И сразу почувствовали неладное.

— Перестаньте! — Анна пыталась снять жесткую руку Малинина.

— Чего вам? — обернулся к подходящим вахтенным Малинин.

— Так ведь вахта… — пробормотал смущенно Ваня.

— Ступайте отдыхать! Считайте, я вас сменил. Скворцов подтолкнул Ваню, они повернулись и побрели прочь.

— От греха подальше, — тихо сказал Скворцов и добавил. — А у Малинина, у этого, губа не дура. Вот черт шебутной. По всему пьяный сильно. Не заметил?

— Не заметил, — буркнул Ваня. — И ты не заметил. Ну его к лешему! С ним действительно лучше не связываться…

— …Так как, Анна? — продолжал домогаться Малинин. — Чего молчишь, неужто не сговоримся? Я ж к тебе всей душой.

— Что вы глупости говорите? Вы же пьяны, Малинин!

— Смотри-ка! — заржал Малинин. — Чего ты кобенишься? Небось с этим Бурковским, с нашим капитанчиком, не была такой недотрогой!

— Негодяй! — Анна вырвалась.

— Стой, дура! — Малинин, громыхая сапогами, бросился за ней.

И столкнулся с Бурковским.

— Ты что? — Бурковский ухватил Малинина за плечи. — Сдурел?

— А как думал? — Малинин вывернулся, направил в грудь Бурковского пистолет. — Тебе все? И власть, и баба? Прочь с дороги! Пробью, как фанеру!

Внезапно лицо его перекосила мука боли. Малинин покачнулся, выронил оружие. Сделал неверный шаг к борту. Из его спины торчал нож… И рядом Анна — бледная, дрожащая от ужаса.

— Гады… — простонал Малинин, склонился над бортом. И рухнул в воду.

Все произошло быстро, неожиданно. Страшно.

Между мачтами, как всегда, как тысячи лет назад метался ветер, ничего не понимая в людях, не думая о них, мчался дальше в ночь…

— Что же теперь? — нарушила молчание Анна. Бурковский не ответил.

— Я испугалась… за тебя. В эту минуту он был, как зверь. Бурковский молчал.

— Я никого в жизни еще не любила. Пока не встретила тебя. Я это сделала ради нас!

— Ты это сделала ради себя, — Бурковский смотрел на ночной фосфоресцирующий океан и вдруг вздрогнул — за спиной его раздался выстрел.

И тут же — тяжелый всплеск.

Бурковский перегнулся за борт, в жутком смятении вглядывался в круги, расходящиеся по спокойной воде.

— Бог нам всем судья, Анна, — прошептал Бурковский.

По палубе тяжело бухали сапоги — бежали, спешили вахтенные.

— Что, господин капитан? Что, Стефан?

— Ничего, ребята. Отбой, — белое лицо Бурковского одеревенело.

25 августа. 12 час. 56 мин.

Бурковский вошел в свою каюту и увидел сидящего на койке Петю.

Рядом загадочно улыбался азиатский лекарь.

— Вот, Стефан… господин капитан. Я, кажется, живой, — Петя уперся обеими руками в койку, пытаясь встать.

1 сентября. 20 час. 08 мин.

— Земля! — оглашено кричал впередсмотрящий с мачты.

— Мадагаскар, — невозмутимо сообщил стоявший рядом с Бурковским индус.

2 сентября. 20 час. 47 мин.

Они вышли в долину, окруженную пологими холмами.

Свободные люди — белые, черные, желтые.

Кто-то от счастья, нахлынувшего безумного веселья начал напевать, прихлопывая, приплясывая. Люди входили в образовавшийся круг. Каждый пел и танцевал, как подсказывал ему голос далекой, навсегда потерянной Родины.

Но был этот праздник, обретенной очень долгожданной свободы.

А потом вспыхнул костер. И шло по кругу вино. И хлеб.

В разгар веселья кто-то тронул Бурковского за плечо, он поднял лицо и просиял: