Лев Филатов - Обо всем по порядку: Репортаж о репортаже

• Название: Обо всем по порядку: Репортаж о репортаже
• Автор: Лев Филатов
• Издательство: Физкультура и спорт
• Жанр: Спорт
• Год: 1990
• ISBN: 5—278—00235—2

«Обо всем по порядку»-книга воспоминаний известного футбольного обозревателя Льва Филатова

---

На том чемпионате мне пришлось давать интер­вью. И очень трудное. Ко мне то и дело обращались в пресс-центре с вопросом: «Что у вас происходит?» — имея в виду, что советская сборная уже второй чемпи­онат пропускает. Я пожимал плечами, отшучивался, переводил разговор на другое, в общем актерствовал. Но один журналист, из Швейцарии, вцепился в меня как клещ. Человек в возрасте, с розовым лицом, об­рамленным сединой, он отверг шуточки и солидно, по-деловому попросил дать ему интервью. На следу­ющий день он отыскал меня, с ним был переводчик, нашли тихий уголок, и деваться было некуда. Да в кон­це концов существует профессиональная солидарность, в пресс-центре принято помогать друг другу.

Сразу выяснилось, что мой собеседник знает все, что служит поводом для интервью. Знатоками я не решился бы назвать всех, кто носит значок прессы, немало и случайной публики. Но есть знатоки. Это люди, следящие за футболом в мировом масштабе, энциклопедисты, располагающие обширным досье, с широким кругом знакомств, они с усталой скептичес­кой улыбкой отвергают возможность каких-либо сим­патий, кроме совершенно объективных, заслужен­ных — по достоинству игры. Это считается высшим классом поведения и работы. Они не суетятся, не гоня­ются за сенсациями и слухами, не ходят на пресс- конференции слушать тренеров после матчей, живут своим- умом, следуют собственной программе. Вот такому знатоку и потребовалось запастись сведениями о советском футболе, несмотря на то, что он не был представлен на чемпионате.

Журналисту из Швейцарии было известно, что в от­борочном турнире наша сборная проиграла венграм в Будапеште и грекам в Салониках, что и не позволило ей приехать на чемпионат. Он помнил, видел воочию проигрыш наших в 1970 году уругвайцам и, упомянув о нем, покачал головой. Были названы и неудачи наших олимпийцев в 1972 и 1976 годах. И то, что нашей команды не было в заключительных матчах чемпионата Европы 1976 года. Он сослался на матч ФРГ — СССР в Брюсселе, финальный чемпионата Ев­ропы, проигранный 0:3, и опять покачал головой.

Второе место, занятое в том розыгрыше, мы вправе числить среди заслуг, что и делаем, составляя истори­ческие хроники. Но собеседник был не промах, он призвал в свидетели тот финал, потому что слишком легко, не в пример прошлым встречам этих же команд, была переиграна наша сборная. Он даже — и это меня удивило — знал, что у нас в чемпионате страны с этого года введен лимит ничьих, и знал, по каким причинам. Выговорив всю эту информацию, видимо, для того чтобы не заниматься фактами, он и задал свой единст­венный вопрос: «Как вы все это объясняете?» Дальше я видел его розовый лоб, склоненный над листом бумаги, и бесстрастные глаза изготовившегося пере­водчика.

Я признал, что семидесятые годы наш футбол пере­живает трудно, что он потерял ранее забронированное место и что наша пресса сейчас тем и занимается, что ищет причины. Я говорил намеренно медленно, как будто диктовал, по фразе, по слову. Сидя над бумагой, какую-нибудь фразу переделаешь несколько раз, пока она тебя не устроит, а тут сказал — и возврата нет. На всю жизнь запомнил один фокус. Писал я для «Франс- футбола» и выразился так: «Не каждый год удается увидеть всех лучших мастеров». Что может быть без­обиднее? А там, в редакции, ее перевели следующим образом: «Не каждый год советским журналистам уда­ется увидеть всех лучших мастеров». Ловко сработано, и не придерешься.

Доложил я швейцарцу все, о чем сам думал. Что сборная наша и ее тренеры не сумели примениться к происшедшим в футболе изменениям, не перестро­ились на тотальный лад и, видя свое отставание, чтобы остаться на плаву, ударились в оборонительные по­строения, как сборная ФРГ в матче с Италией, вместо того чтобы развивать игру, искать новое, принялись хвататься за соломинку спасительных очков и ничьих, которые до поры до времени создают видимость при­личного существования. Но это чистой воды обольще­ние, и пока так все и будет продолжаться, ничего путного не получится.

Сказал я и о том, что, как всегда, в борьбе идей и концепций рано или поздно побеждают здоровые силы, напомнил о выигрыше киевским «Динамо» Куб­ка кубков в 1975 году (швейцарец, не поднимая головы, одобрительно закивал), о победе советских юниоров на чемпионате мира в Тунисе в 1977 году (и опять он согласно закивал). Пообещал, что на следующий чем­пионат мира, в Испанию, наша сборная приедет.

По опыту встреч с иностранными журналистами знал, что может прозвучать вопрос о нашем люби­тельском статусе. Репортеры пожелтее задавали этот вопрос с подвохом, вроде бы разоблачая. Такие знато­ки, как этот швейцарец, относились иначе: «Послушай­те, вам же самим хуже, футбол — серьезное дело!» Предваряя этот вопрос, сказал о том, что нам еще предстоит отыскать наилучшую форму существования футбола, что его юридическая и финансовая сторона не реализованы, но мы пока не знаем, как это полага­ется делать (швейцарец опять закивал).

Закончив монолог, я почувствовал облегчение. И не потому, что формулировки требовали напряжения. Я одновременно и для себя самого выговорился. Мне это, наверное, было необходимо: первоклассный фут­бол, предложенный на чемпионате, дразнил, травил душу, заставлял каждую минуту остро чувствовать отсутствие своей команды.

В самолете, который нас повез домой через Чили, Перу, Кубу, салон первого класса пустовал, и экипаж любезно предложил его занять нам, журналистам и тренерам-наблюдателям. Знак внимания был приятен вдвойне: не забыли, верят, надеются. Командир выдал каждому из нас диплом о пересечении экватора, и я его храню как память не столько о полете, сколько о бод­ром настроении нашей компании. Летели мы к своим делам, к своему футболу. В салоне ночью мы уедини­лись с Валерием Лобановским возле задернутого штор­кой окошечка. Не помню, о чем шел разговор. Помню только, что круто спорили. И это было хорошо: нам всем предстояло разобраться во впечатлениях, понять, что ждет, что делать. Мы увидели сразу много сильных команд, и не быть среди них нашей просто нестерпимо.

На XII чемпионат мира, проходивший в Испании, «Футболу — Хоккею» командировку не выписали. Ме­ня спрашивали: «Как же так?» Я ответить не умел. Дела этого рода в учреждениях решали келейно, окру­жали тайной, так что было бесполезно, да и некому, задавать вопрос, почему единственное специальное из­дание осталось без корреспондента.

Люди мы ко всему привычные, и я вовсе не себе в утешение, а умиротворенно решил: «Нет худа без добра, проведу месяц возле цветного телевизора, по­любуюсь в свое удовольствие, голова не будет заморо­чена необходимостью писать, в конце концов, на своем веку и поездил и поработал достаточно».

Не вышло как хотел. «Огонек» и «Юность» в покое не оставили, несмотря на отговорки: «Но я же в Моск­ве». «Ну и что?»—услышал я в ответ. С редакциями этих журналов я дружен много лет и артачиться было бы некрасиво. Работать с телеэкрана мы научились, в «Футболе — Хоккее» на этот случай изобрели рубри­ку «Вместе у телевизора». Читая материалы под этой рубрикой, читатель понимает, что у журналиста те же наблюдения, что и у него, и предстоит сверить оценки.

Способен ли диван напротив домашнего экрана конкурировать со скамейкой ложи прессы? Не упоми­наю дорогу, толкотню в метро, дождь, холод, отвлека­ющие пожимания рук и разговоры— для репортеров все это несущественно, к месту события нас тянет, мы ни с чем не считаемся, у нас собственный, с оттенком гордости отсчет: «Был, присутствовал», и отсчет этот с годами дорожает: приятно козырять тем, что не прозевал, был свидетелем. И все же то и дело остаешь­ся один на один с экраном.

Многим сидевшим на стадионе известно ощущение после матча: «Надо будет обязательно взглянуть «по телику», в программе «Время» или в «Футбольном обозрении», как забивали гол. То ли рикошет, то ли защитник столкнулся с вратарем? А пенальти за что?» Когда-то, в дотелевизионную эпоху, обо всем, оста­вшемся неясным, мы выведывали друг у друга, об­ращались к авторитетам, выуживали объяснительное словечко в газетах. Теперь к нашим услугам телепов­торы, рентгеновские показы драматических моментов с разных точек.

Во время Олимпиады 1972 года в Мюнхене неско­лько дней из-за радикулита я провел в гостиничном номере возле телевизора. Вечерами меня навещали коллеги, вернувшиеся со спортивных арен. Разгорячен­ные, они живописали увиденное, прежде чем сесть за работу. Я им завидовал, однако не без удовольствия поправлял и уточнял их рассказы — какое-то преиму­щество перед ними у меня было. Не знаю, пользова­лись ли они моими замечаниями, но уши вострили.

Достоинства телепоказа несомненны. И все же, ес­ли говорить о футболе, который пока в экран не вмещается, достоинства эти не в силах полностью заменить впечатлений, полученных на стадионе. Совершенно точно знаю, что не взялся бы подробно писать о Круиффе, если бы видел его только по телевидению. Думаю, что не написал бы и книжку «Форварды» о членах Клуба имени Григория Федотова, если бы всех их воочию не перевидал на зеленых газонах.