Дмитрий Изосимов - Метагалактика 1993 № 4

• Название: Метагалактика 1993 № 4
• Автор: Дмитрий Изосимов
• Издательство: Метагалактика
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993

Дмитрий Изосимов. «Хищное небо». Фантастическая повесть.

Виталий Конеев. «Похищенный». Фантастико-приключенческая повесть-сказка.

Михаил Остроухов. «Война с детьми». Фантастический рассказ.

Художники Алексей Филиппов, Роман Афонин.

http://metagalaxy.traumlibrary.net

---

— Это просто кабинет… а это кабинет — для размышлений — там — зал для дискуссий… библиотека с землянскими и циплятусианскими книгами… русская баня, бассейн…

Тут мне захотелось подышать свежим воздухом и мы с Христусом вышли на балкон, но едва я открыл дверь и ступил на него, как увидел за балконным ограждением метрах в пяти старика, который медленно летел по воздуху, лежа на спине и, закинув ногу на ногу, читал книгу. Под головой у него лежала толстая подушка.

В первое мгновенье я подумал, что старика направляет месмерическая полиция, но моя квартира находилась на сотом этаже, а на таком удалении от земли месмеризм не действовал.

Удивленный я обернулся к товарищу Христусу.

— Что это?

— Сегодня день птиц, а в этот праздник каждый гражданин Циплятус имеет право летать столько, сколько он хочет, но до заката солнца.

Товарищ Христус глянул на часы и, сказав, что его ожидают дела, улетел вниз.

Я нерешительно перешагнул балконное ограждение. Орнелла придержала меня за руку и голосом, в котором прозвучали приятные для меня нотки вины, сказала:

— Евгений, прошу вас — не долго.

— Я чуть-чуть, — ответил я торопливо и прыгнул вперед, зажмурив глаза, но почему-то не полетел.

И стоя на одном месте, с завистью посмотрел на парней и девушек, которые со свистом проносились вокруг меня, а потом неторопливо зашагал в сторону небольшой тучки с отчаянием повторяя слова Горького:

— Рожденный ползать — летать не сможет!

Мне было стыдно перед всеми, что я не умею летать, и мне хотелось на время скрыться от всех, чтобы перевести дух, но за тучкой сидели девушки и пили водус. Они замахали мне руками, приглашая к себе, но я еще более смутился, опустил голову и, словно пиная что-то под ногами, на глазах у всех летающих циплятусианцев — вернулся на балкон.

Орнелла, закрыв лицо руками, смеялась надо мной! А потом объяснила, что нужно подумать о полете — и я подумал, и на сумасшедшей скорости взвился к небу.

Когда я прилетел в квартиру Орнелла сказала, что нам пора ехать в музей, который находится в пригороде Цыпы и закрыт с тех пор, как из него был украден слупливатель.

— А что я должен там делать?

Орнелла пожала плечами.

— Я не имею права инструктировать вас, не имею права объяснять что-либо и даже косвенно говорить об этом.

— Но почему?

— Это будет вмешательством в дела Циплятус, — ответила она с иронией в голосе.

— А разве кто-либо узнает о нашем разговоре?

Она не ответила.

Мы спустились на скоростном лифте вниз на первый этаж, вышли на улицу, где робот месмерической полиции держал под уздцы наших коней, вскочили в седла и поехали по улице.

Орнелла была как никогда задумчивой.

Глава тринадцатая

Когда, наконец, за нашей спиной остался город, то я увидел впереди невысокую гряду скал, что уходила цепочкой к горизонту. К ближайшей от нас скале тянулась прямая дорога, ее белое полотно во многих местах растрескалось и из трещин буйно поднимался к небу ядовито-желтый кустарник — здесь за последний год не ступала ни одна нога человека.

Кони настороженно косились на заросли и фыркали, а едва тонкие и безобидные ветки начинали тянуться к нам — кони останавливались.

Я следовал за Орнеллой и глядел вперед и вверх, где на вершине скалы упирался шпилями в небо огромный, серый замок. Я уже знал от Орнеллы, что замок был построен 150 миллиардов лет назад роботами, которых направили центавры для развития циплятусианцев. Во время звездных войн здесь некоторое время прятались мужчины-центавры; отсюда они вели наблюдение за космосом и совершали пиратские рейды на планеты, захваченные противником.

Пять лет назад здесь жили роботы-магматики, роботы новейшего поколения. После того, как магматики бежали с планеты, в замке разместился музей, но в день, когда был похищен слупливатель, музей закрыли.

Месмерической полиции удалось снять — словно отпечаток пальца — голограмму — событие того дня, однако ее можно было восстановить только один раз и этот раз — оставили для меня.

Дорога узкой лентой круто поднималась вверх, легкий порыв ветра слегка трогал ветви кустарника, обдувал лицо. Шаг коней стал короче, а дыхание тяжелей.

Замок рос на глазах — он был вырублен в скале. Его стены, грубо обработанные, поднимались на высоту ста-ста пятидесяти метров над дорогой, что начиналась от его небольших ворот.

Над воротами сверкали золотые буквы: «Магмус».

А когда мы приблизились к замку и стена угрожающе нависла над нами, то я разглядел под словом «магмус» вырезанные в камне две строчки слов.

Забудь о жизни всяк

сюда входящий.

— Кто ее оставил? — спросил я Орнеллу.

— Мужчины-центавры, — ответила она и отстегнула от седла длинный нож в металлических ножнах, протянула мне.

— Возьмите.

Я принял нож и с улыбкой ответил:

— Зачем — неужели там стреляют?

— Я думаю — с ним вам будет спокойнее.

Я осторожно вынул из ножен клинок и восхищенно покачал головой: обоюдоострое лезвие было голубым с четким рисунком змеи вдоль центра клинка.

Пока я любовался ножом — мы поднялись на площадку, что находилась перед воротами замка. Ко мне подошел Циркон и указал пальцем на мой нож.

— Дайте мне это.

— И не подумаю, — ответил я спокойно, хотя поведение робота меня удивило.

Я демонстративно начал рассматривать клинок. Циркон отступил назад к воротам и скрестил на груди руки.

— Вы никогда не попадете в музей, во всяком случае — с этой штукой.

Орнелла скользнула по мне своим прежним задумчивым взглядом, словно не видя меня, и отъехала в противоположный конец площадки, и в течении всей нашей беседы с Цирконом — она ни разу не обернулась к нам.

Я мигнул роботу правым глазом и доверительно шепнул:

— Товарищ Циркон, вы же робот — стало быть вы должны пойти мне навстречу.

У робота вытянулось лицо и чрезмерно округлились глаза, он нервной рукой погладил на затылке свой прелестный детский хохолок, а потом указал скрюченным пальцем вверх и властно рявкнул:

— Клянусь Богом, Евгений — через пять секунд будет поздно. В последний раз говорю: дайте сюда эту штуку!

Я спрыгнул с седла и протянул нож старику, он сунул его себе под мышку и удовлетворенно кивнул головой.

— Вы поступили благоразумно, Евгений, но чтобы ваше самолюбие не очень страдало, — в его голосе я услышал иронию и сарказм, — …я хотел бы облегчить его следующей параллелью: вы сейчас находитесь точно в таком положении как если бы у себя в Союзе вы были бы завербованы иностранной разведкой и, являясь шпионом в собственной стране, выполняли бы приказы иностранной державы в ущерб своей родине.

Я был поражен словами Циркона, а он, с удовольствием оглядев меня, отошел к стене, в которой имелась глубокая ниша, щелкнул рычагом и вновь вперил в мои глаза свой властный и стремительный взгляд.

— Вы можете идти, — и он дернул подбородком в сторону ворот, которые представляли собой монолитную черную глыбу, что плотно закрывала квадратный проем в скальной, серой породе замка.

Я стоял у входа и слышал легкое жужжание механизма — наконец черная глыба дрогнула и начала медленно подниматься вверх, за нею в глубине был виден темный коридор, в конце которого тускло блестели переплеты толстой решетки, а дальше был мрак.

В моей душе появилось чувство тревоги, я глубоко вздохнул и хотел обернуться и посмотреть — может быть в последний раз — на Орнеллу, но усилием воли сдержал себя.

Передо мной остановился робот и сжал мое плечо, и широко открытыми глазами заглянул мне в глаза.

— Каждый циплятусианец стоит жизни целой цивилизации Циплятус, но каждый циплятусианец имеет право выбора смерти и жизни. Вы умрете в музее, вы слабый. В последний момент своей жизни вы поймете, что наивысшее блаженство и счастье — это жизнь. Вы ее потеряете.

Я судорожно глотнул воздух — этот старый хрыч действовал мне на нервы! — я отвел его руку в сторону и резко сказал:

— Прочь с дороги.

И продлен в коридор, остановился у решетки и, чувствуя как вдруг ослабели ноги, сжал ее руками.

За спиной с легким шорохом начал опускаться каменный блок — в коридоре быстро темнело, а когда последний луч света растаял в темноте, решетка пришла в движение и медленно скользнула вверх. Я осторожно шагнул вперед, внимательно слушая тишину. Мои нервы были напряжены, я ожидал неизвестно чего, не зная даже приблизительно как выглядит музей Циплятус и не зная толком — что я должен делать в музее.

Да, теперь я понял почему Орнелла выбрала меня из миллиардов жителей планеты Земля, я более чем кто-либо подходил на роль нелюбопытного и бездумного робота. От этих мыслей мне стало горько.