Неизвестно - Щеглов Из жизни Валерия Маслова

• Название: Щеглов Из жизни Валерия Маслова
• Автор: Неизвестно
• Жанр: Прочая старинная литература

---

Маслова я бы назвал объемным футболистом. Помимо вы­полнения защитных функций он успевал с пользой для команды участвовать в атаках. В наши годы было немало сильных полу­защитников, и игра Валерия выдерживала любое сравнение.

Ближе я познакомился с Масловым в 1966 году благодаря Виктору Аничкину, с которым мы, выступая за олимпийскую сборную, подружились. Я, конечно, знал о том, что Валерий помимо футбола успешно играет и в русский хоккей. Вынести такие нагрузки мог только тот, кто профессионально относился к своей подготовке, к соблюдению спортивного режима. Мне, к примеру, запомнилось, что Маслов на свадьбе у Аничкина даже не прикоснулся к рюмке. Поэтому немало удивился, когда уз­нал о некоторых его вольностях в дальнейшем.

Понимаю, что от меня ждут каких-то слов по поводу матчей между ЦСКА и “Динамо” в Ташкенте в 1970-м. Эта страница истории отечественного футбола заслуживает, конечно, отдель­ных воспоминаний с привлечением всех ныне здравствующих Участников тех событий. Такая футбольная драма случается, наверное, раз в пятьдесят лет. Если сформулировать коротко, то нельзя не признать, что во многом нам повезло. Что мы могли испытывать после вчистую проигранного первого тайма? Обреченность, конечно же, ощущалась. Да и второй начался с опаснейших ударов Антоневича, который едва не довел счет до разгромного.

Знаю, как много копий сломано вокруг того, почему Маслов еще в первом тайме перестал меня опекать, передоверив это мо­лодому Жукову. Могу сказать только одно: нарушением игро­вой дисциплины это не было, иначе Бесков его бы одернул. Если уж говорить о том, кто сыфал в тот день авантюрно, то это нащ правый защитник Юрий Истомин. Но именно его безоглядные подключения к атакам позволили ЦСКА переломить ход матча.

Помогло и кочковатое поле ташкентского стадиона. Я имею в виду не только тот эпизод, когда после моего удара Пильгуй пропустил четвертый гол. Кочка помогла и в случае со вторым нашим голом. Истомин сделал передачу с фланга в центр, мяч немного подпрыгнул и лег мне точно на ногу. Удар получился сочным, и Пильгуя, на которого этот гол потом «повесили», я бы не обвинял: полета мяча он, закрытый защитниками, не видел. Третий гол мы забили с пенальти, который Тофик Бах­рамов назначил после того, как Аничкин поймал меня на бед­ро. То, что я упал за линией штрафной, помню отчетливо.

“Исторический” — как его называют армейские болельщи­ки — четвертый гол тоже требует комментария. “Виновной” признали кочку, после соприкосновения с которой мяч прошел над руками Пильгуя. Хотя некоторые и этот гол ставят в вину динамовскому вратарю. Но я не стал бы его обвинять. Я дви­гался параллельно воротам, и Аничкин сначала попался на мой ложный замах, а после удара мяч прошел у него под ногой. Да и послать его в ворота я постарался так, чтобы он немного завер­нул по дуге. Не видевший момент удара Пильгуй запоздал с броском, и когда мяч подпрыгнул, он уже не имел возможности исправить ситуацию.

Так что добыть победу нам помогла целая цепь обстоя­тельств, начавшаяся с изменения игрового задания Маслова. Но и случайным выигрыш ЦСКА я никак не считаю. Второй ответный гол нас так окрылил, что после него мы могли, навер­ное, смять любого соперника».

Эдуард Маркаров, заслуженный мастер спорта, чемпион и об­ладатель Кубка СССР 1973 года по футболу: «Даже представить себе не могу, сколько раз мы с Масловым противостояли на поле друг другу. Многие детали былых сражений уже стерлись в памяти, но один любопытный эпизод запомнился. Бакинский “Нефтяник” и “Динамо” встречались, кажется, в Москве. Вале­рий получил тренерское задание держать меня, и не отходил ни на шаг. Игра идет у наших ворот, мы с Масловым в центре поля. Вдруг он говорит: “Слушай, Эдик, зачем время терять, давай я тебе анекдот расскажу”. Через несколько минут опять то же самое. Нужно к воротам Яшина бежать, а меня смех душит».

Глава

ПЯТАЯ

Спросите у любого мало-мальски знакомого с Валери­ем Масловым человека, будь то футболист или хокке­ист, а то и просто болельщик, какие черты его характера он считает основными? После двух-трех отнюдь не дежурных в данном случае определений — хороший товарищ, бескорыст­ный человек или попросту «свой в доску» — обязательно услы­шите в продолжение: весельчак, балагур, озорник. Многие шутки и остроты нашего героя стали частью футбольно-хок- кейного фольклора. Жаль только, что далеко не все из них спо­собна выдержать бумага. Приправленные солеными словечка­ми они нередко вспоминаются ветеранами на встречах в своем кругу, особенно в часы застолий.

Вот одна из тех, что не требует «цензуры». В 1979-м, когда московское «Динамо», которое возглавлял Виктор Царев, стало выступать неудачно, Маслов на ветеранском матче во время горячей дискуссии на эту тему изрек: «Пора кончать с «цариз­мом»!» Взрыв хохота, последовавший за хорошо всем извест­ным революционным призывом, прервал обсуждение, напомнив благородному собранию, что участников ждет накрытый стол.

Если груз прожитых лет как-то и сказывается на Маслове, то видеть это могут только близкие. В общении Валерий Павло­вич, как и прежде, не может долго выдерживать серьезный тон. Стоит ему появиться на людях, как вокруг возникает оживление, и шутки-прибаутки начинают сыпаться как из рога изобилия.

Интересно в этой связи еше раз обратиться к очерку Ильи Бару под названием «Вечный двигатель»: «...Динамовцы гово­рили мне и о его добрых человеческих качествах: комсомолец- общественник, острослов, бодрости и заражающей других жиз­нерадостности ему не занимать, книголюб, поклонник музыки (магнитофон с записями он берет с собой во все поездки)».

Со времени публикации прошло сорок лет. Первое из опре­делений сейчас может только позабавить, магнитофон в поезд­ки Маслов теперь с собой, конечно, не берет, а все остальное актуально по-прежнему...

— Итак, Валерий Па&ювич, какие мысли приходили в голову, какие страсти обуревали?

— По законам жанра — не раз читал за последние годы, — когда в советское время спортсмены, особенно футболисты и хоккеисты, вырывались со сборов, только и мечтали, что о вине и девушках. Ханжой казаться не хочу, дамское общество и вы­пивка нас, молодых, сопровождали нередко, но культа из этого в той среде, которая меня окружала, никто не делал. Были и другие интересы.

— Азартные игры туда входили?

— В карты я, конечно, играл, и много, но эмоции через край не перехлестывали. Вот Володя Глотов после проигрыша мог за Короленковым по всей базе гоняться. Да так, что мы за послед­ствия начинали опасаться. Меня играть в преферанс научили в Калининграде Константинов с Балашовым. В «Динамо» посто­янными партнерами стали Бобков и Короленков. Получалось у нас неплохо, иногда после раздачи на карты только смотрели и сразу бросали. В накладе чаще «Король» оказывался.

— На бильярде играть любишь?

— Любил, но тоже в меру. В футбол или хоккей готов был полдня пробегать — только азарт разбирал, а бильярд или те же карты так не захватывали. Прекрасным бильярдистом был, кстати, Александр Семенович Пономарев. Он, как только сво­бодное время выдавалось, брал «Шмеля» — доктора команды Владимира Шемелева, давал ему фору в семь шаров и играл несколько партий кряду.

Пономарев многими настольными играми увлекался. В шашки он, помню, схватился с шахматным гроссмейстером Давидом Бронштейном, который в Новогорске готовился к ка­кому-то важному турниру. Хороший был дядька, очень демок­ратичный, мы с ним с удовольствием общались. Бронштейн одну шашку подставил, другую, а потом чуть не разом все по- номаревские забрал. Александр Семенович такого подвоха не ожидал, да и проигрывать не в его характере было. Вскакивает весь красный: «Пойдем на бильярде сыграем!»

— Хорошо, не в шахматы...

— В шахматах Василий Дмитриевич Трофимов себя специа­листом считал. Играл он поначалу, правду сказать, как медведь, только фигуры передвигал. Постепенно научился, тому же Бронштейну как-то вызов бросил. Гроссмейстер из вежливос­ти не отказал. Иной раз мы тренируемся, а Трофимов в парт­ком — партию с кем-нибудь сыграть.

— Вы с ним за шахматной доской встречались?

— Случалось. Для меня это тягостно было — уж очень долго он над ходами раздумывал. С шахматами у меня отношения не сложились. В детстве отец заставлял играть с ним до победы, а во дворе ждали ребята с футбольным мячом. Спорт он не лю­бил. Даже когда я в «мастера» попал, отец это за серьезное за­нятие признавать отказывался. Его заместитель и фронтовой друг подполковник Артюх вынужден был разъяснять: «Павел Григорьевич, твой Валера чемпионом мира стал!»

Для отца любимым занятием была охота. Однажды меня с собой взял. За полсуток, образно говоря, одна утка пролетела и в ту не попали. Что за удовольствие? Зато комаров видимо- невидимо. Вот с ними у меня все в порядке. Если сидят, к при­меру, несколько человек рядом и комар запищит, остальным можно не беспокоится — он мой.