Джон Андерсон - Че Гевара. Важна только революция

• Название: Че Гевара. Важна только революция
• Автор: Джон Андерсон
• Издательство: Амфора
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-367-01010-7

Биография знаменитого революционера и общественного деятеля Эрнесто Че Гевары (1928–1967), ставшего одной из культовых фигур XX века.

Этот человек еще при жизни стал легендой, а своей смертью заслужил место в пантеоне величайших мучеников мировой истории; он был пламенным бойцом революции, талантливым стратегом, общественно-политическим деятелем, экономистом, врачом, наконец другом и ближайшим сподвижником Фиделя Кастро. Мечта всей жизни Че Гевары была поистине величественной — объединить Латинскую Америку и весь остальной развивающийся мир, устроив всеобщую революцию, чтобы раз и навсегда положить конец многовековым страданиям простого народа от нищеты, несправедливости и разобщенности.

Я верю в то, что вооруженная борьба является единственным спасением для народов, сражающихся за свободу, и я последователен в своих убеждениях. Многие назовут меня авантюристом, и будут правы, вот только я авантюрист особого типа — из тех, что не жалеют собственной жизни ради доказательства своей правоты.

Эрнесто Че Гевара

Увлекательно написанная и исчерпывающая биография легендарного предводителя латиноамериканских повстанцев, человека, который и много лет спустя после своей гибели по-прежнему олицетворяет для миллионов людей образ героического революционера-идеалиста.

Manchester Evening News

---

Критикуя сталинский учебник, Че писал, что со времен, когда создавал свои труды Ленин, мало что было сделано для усовершенствования идей Маркса, за исключением небольшого числа работ Сталина и Мао. Ленина он критиковал за то, что тот ввел в Советском Союзе капиталистические формы конкуренции, чтобы дать толчок развитию экономики в начале 20-х годов. Ленин виноват во многих ошибках советских коммунистов, и, хотя, как снова и снова повторял Че, он испытывает «восхищение и уважение» к этому человеку, СССР и страны социалистического блока обречены на «возврат к капитализму».

Боррего в ошеломлении читал эти строки и думал про себя: «Че очень дерзок, это же просто еретичество!» Он признается, что тогда решил, что Гевара зашел слишком далеко, и не поверил этим зловещим предсказаниям. Как показало время, Че был прав.

Как понял Боррего, Че надеялся, что его работы так или иначе увидят свет. «Даже если он понимал, что у нас по ряду причин не пойдут по предлагаемому им новому пути, он, наверное, надеялся, что сможет сам опробовать свои идеи, если ему удастся победить в Боливии или другой стране». На Кубе Боррего так и не нашел «подходящего момента» для публикации работ Че. Говорят, что Фидель считает их весьма опасными даже в нынешних условиях и пока не разрешает их обнародовать.

Пока Че находился в Конго и Праге, Боррего вместе с Энрике Ольтуски не покладая рук несколько месяцев трудились над «собранием его сочинений». В итоге у них получилось семь томов под названием «Че и кубинская революция». В это собрание вошли все работы, начиная с «Партизанской войны» и «Эпизодов революционной войны» и заканчивая речами Че и подборкой его писем и статей, включая некоторые ранее не публиковавшиеся. Че был и удивлен, и обрадован, когда Боррего показал ему это собрание, однако, просмотрев книги, со свойственной ему сухостью заметил: «Ну и винегрет у тебя получился».

Боррего напечатал двести комплектов семитомника и первый из них передал Фиделю, но широкая общественность так и не увидела этого издания. Книги получили руководители страны и люди из особого списка, составленного Че накануне отъезда с Кубы. В общей сложности распространено было лишь около сотни комплектов, а остальные остались на складе. В 1997 г., в тридцатилетнюю годовщину смерти Гевары, кубинское правительство наконец разрешило выпуск трудов Че «в сокращении» для всеобщего пользования.

X

Боррего тяжело было думать о надвигающемся отъезде Че, и в остававшиеся дни он старался проводить с ним как можно больше времени. Он часто ездил в дом в Пинар-дель-Рио. Равно как и Алейда.

Боррего находился рядом с Че и во время его последнего перевоплощения «в другого человека». Че не только, как всегда, вставил себе зубные протезы, делавшие его лицо толще, но и выщипал солидную часть волос на голове, чтобы приобрести вид лысеющего человека, которому уже за пятьдесят. Боррего сидел подле Гевары, пока «специалист по физиогномии» из кубинской разведки один за другим выдергивал Че волоски. Когда боль стала невыносимой и Гевара вскрикнул, Боррего рыкнул на парикмахера, что надо быть поаккуратней, но Че осадил его, сказав: «Не лезь не в свое дело».

Однажды в октябре, когда до отъезда Че оставалось уже совсем недолго, в учебно-тренировочном лагере устроили банкет и Боррего привез в качестве угощения свое любимое клубничное мороженое. Расставили столы, и все расселись. Когда наступило время десерта, Боррего, съев свою порцию мороженого, встал за второй. Тут Че громко сказал ему: «Эй, Боррего! Ты в Боливию не едешь, зачем тебе добавка? Дай полакомиться тем, кто едет!»

Эти слова больно ранили Боррего. Слезы сами собой брызнули у него из глаз. Не говоря ни слова, он встал и ушел, весь пылая от стыда и негодования. И вдруг он услышал за спиной приближающиеся шаги. На голову ему мягко легла чья-то рука и поворошила волосы. «Прости за то, что я сказал, — прошептал Че. — Ну-ну, ничего же страшного не случилось. Возвращайся». Не глядя на него, Боррего сказал: «Отвали». «Это самая большая обида, которую за всю жизнь нанес мне Че», — вспоминает он.

Когда, в довершение своего преображения, Че надел костюм и шляпу, он стал похож на мексиканского актера Кантинфласа. В таком виде за день-два до отъезда Фидель представил его группе кубинских министров как своего иностранного друга. По словам Фиделя, человека в костюме никто не узнал.

О своем прощании с Че сам Кастро рассказывает так. Они обнялись — без лишних нежностей, по-мужски, как подобает двум старым товарищам по оружию. Однако Бениньо, присутствовавший при этом расставании, вспоминает, что оно было очень трогательным.

Че устроил прощальный банкет. Все присутствовавшие чувствовали значимость момента: пришла пора выступить в бой, чтобы «освободить» Южную Америку. Была приготовлена особая трапеза: асадо, красное вино, жареный поросенок и пиво, — Че хотел, чтобы обед был «аргентинско-кубинским». Фидель много говорил: давал Че советы, подбадривал, напоминал об их былых днях в сьерре, — и все, забыв о еде, завороженно слушали его. Так прошел не один час. Наконец, увидев, что время близится к рассвету, Че вскочил: пора было ехать в аэропорт.

Че и Фидель коротко обнялись, а потом отстранились, не отнимая рук, и долго и пристально смотрели друг на друга. Затем Че сел в машину и сказал: «Поехали, черт побери!» После его отъезда, вспоминает Бениньо, лагерь погрузился в печальное молчание. Фидель не уехал, но отошел в сторону и сел в одиночестве. Он опустил голову и долго не менял позы. Многие подумали, уж не плачет ли он, но подойти никто не решился.

Последние несколько дней были наполнены переживаниями для всех, но особенно трогательными и горькими были встречи Че с Алейдой и детьми. Детей привозили к нему домой. Но Че не мог раскрыть, что он их отец. Его представили как «дядю Рамона». Он сказал, что привез малышам весточку от отца. Они пообедали все вместе, и дядя Рамон сидел во главе стола, так же как это делал папа.

По словам Боррего, самой мучительной для Че была встреча с трехлетней дочерью Селией, которую привели к нему отдельно. Че стоял рядом с малышкой, но не мог коснуться ее и взять на руки, как это сделал бы отец, потому что нельзя было быть уверенным, что ребенок не выдаст тайну.

Конечно, встреча с детьми была также и последней проверкой его маскировки: если уж собственные дети его не узнают — не узнает никто. Единственной, с кем Че не встретился, была Ильдита. Старшей дочери было десять лет, и она могла признать отца даже в замаскированном виде.

Максимум что мог сделать Че, это попросить детей поцеловать его, чтобы он передал их поцелуй отцу. В другую встречу пятилетняя Алюша подошла к нему и чмокнула в щеку, а потом отбежала к Алейде и сказала громким шепотом: «Мама, мне кажется, этот дяденька влюблен в меня». Че услышал эти слова, и глаза его наполнились слезами. Алейда и сама готова была разрыдаться, но сдержалась, не желая огорчать детей.

В последний их приезд дядя Рамон попрощался с женой и детьми. Они видели друг друга в последний раз, и судьба распорядилась так, как Че Гевара когда-то предсказал в своем прощальном письме, что самый младший из детей не сохранит об отце никакого воспоминания.

Глава 29 Необходимая жертва

Мы должны принести в жертву Боливию, чтобы в соседних странах началась революция.

Че, в разговоре с партизанами в Боливии, декабрь 1966 г.

Где бы ни застала нас смерть — мы приветствуем ее.

Че, из «Послания народам мира», отправленного на Конференцию трех континентов, апрель 1967 г.

I

Анализируя причины поражения в Конго, Че признавал, что одной из его роковых ошибок был «шантаж личным присутствием», когда он без предупреждения появился среди конголезских повстанцев и взял руководство на себя. Это вызвало враждебность и подозрительность со стороны местных лидеров, писал он в «Эпизодах революционной войны», Че поклялся больше не совершать эту ошибку. И тем не менее, прилетев в Боливию в начале ноября 1966 г., он один в один повторил свой конголезский «шантаж», снова появившись на чужой территории без приглашения, убежденный, что руководство боливийской компартии, будучи поставлено перед фактом его присутствия, не откажется от ведения партизанской войны. На этот раз эта его ошибка окажется действительно роковой.[45]

Хотя начиналось все очень даже неплохо. 3 ноября Че — а точнее Адольфо Мена Гонсалес, уругвайский бизнесмен средних лет — вместе с Пачо прибыл в Ла-Пас, где его встретили ближайшие помощники: Папи, Помбо, Тума и Ренан. Он поселился в номере комфортабельного отеля «Копакабана», расположенного на красивом бульваре Прадо в центре Ла-Паса.

Гевара сфотографировал себя в зеркале платяного шкафа в номере: сидящий на кровати пухлый человек с лысеющей головой внимательно, с непроницаемым выражением лица смотрит в объектив.