Джон Андерсон - Че Гевара. Важна только революция

• Название: Че Гевара. Важна только революция
• Автор: Джон Андерсон
• Издательство: Амфора
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-367-01010-7

Биография знаменитого революционера и общественного деятеля Эрнесто Че Гевары (1928–1967), ставшего одной из культовых фигур XX века.

Этот человек еще при жизни стал легендой, а своей смертью заслужил место в пантеоне величайших мучеников мировой истории; он был пламенным бойцом революции, талантливым стратегом, общественно-политическим деятелем, экономистом, врачом, наконец другом и ближайшим сподвижником Фиделя Кастро. Мечта всей жизни Че Гевары была поистине величественной — объединить Латинскую Америку и весь остальной развивающийся мир, устроив всеобщую революцию, чтобы раз и навсегда положить конец многовековым страданиям простого народа от нищеты, несправедливости и разобщенности.

Я верю в то, что вооруженная борьба является единственным спасением для народов, сражающихся за свободу, и я последователен в своих убеждениях. Многие назовут меня авантюристом, и будут правы, вот только я авантюрист особого типа — из тех, что не жалеют собственной жизни ради доказательства своей правоты.

Эрнесто Че Гевара

Увлекательно написанная и исчерпывающая биография легендарного предводителя латиноамериканских повстанцев, человека, который и много лет спустя после своей гибели по-прежнему олицетворяет для миллионов людей образ героического революционера-идеалиста.

Manchester Evening News

---

В феврале он попросил Бустоса связаться с Пиринчо и узнать, как обстоят дела с доставкой оружия. Бустос уехал в Буэнос-Айрес и договорился о встрече с Пиринчо. Но Пиринчо на нее не явился. Они договорились о новой встрече — и опять тот же результат. Наконец Пиринчо согласился встретиться с Бустосом на вокзале Бельграно. Когда Бустос прибыл на место, то увидел, что Пиринчо подстраховался, опасаясь, очевидно, что к нему могут применить «крайние меры». Он не только выбрал для встречи оживленное место, но был также в сопровождении нескольких друзей, которые сторожили выходы.

«Пиринчо сказал мне, что он согласен встретиться и дать объяснения именно мне, — вспоминает Бустос, — но не Сегундо. Он хотел объяснить мне, почему не вернулся, поскольку знал, что я пойму его. Он рассказал обо всем: о душевных страданиях, об утрате веры из-за убийства Пупи, о том, что он знает, что партизанское дело не замыкается на личности Сегундо, что он уважает это дело и хранит ему преданность. Он сказал: "Я хочу уехать отсюда. Я еду в Европу… Даю слово, я ничего никому не скажу"».

В отсутствие Бустоса Мазетти нарушил свое обещание по поводу Нардо. Лернер, проведший неделю подле Нардо и Грильо, вернулся вместе с ними в лагерь и доложил Мазетти об их поведении. Грильо «удалось реабилитироваться», но «ничего хорошего нельзя было сказать» о Нардо, чье поведение только ухудшилось.

По словам Лернера, он был «полностью уничтожен, даже не разговаривал. Он падал на колени, ползал; глубоко несчастный, он плакал, он мастурбировал. Так он очищал себя, это была примитивная форма гигиены».

Мазетти распорядился устроить суд над Нардо. В памяти Лернера почти ничего не сохранилось об этом мероприятии, которое длилось минут десять-пятнадцать, но он помнит, что у него возникло ощущение, будто Нардо «решил изобличить себя», поскольку не сказал ничего в ответ на обвинение, что если он попадет в руки полиции, то расскажет все, что знает.

Этот вывод, разумеется, был сделан заранее, и вердикт не заставил себя долго ждать. «Нардо приговорили к смерти, — говорил Лернер. — Ему сказали, что его расстреляют за неподчинение революционным законам».

На рассвете была вырыта яма, на край которой поставили приговоренного. Лернер стоял неподалеку и наблюдал за происходящим. В последнюю минуту, когда был дан приказ к расстрелу, Нардо расправил грудь. «Он смотрел прямо перед собой, не трясся, не падал на колени, не просил ни о чем».

После приведения приговора в исполнение никто не промолвил ни слова. «Мы все старались спрятаться от своих мыслей», — вспоминает Лернер. Мазетти же вел себя как ни в чем не бывало.

Обращение Мазетти с Генри Лернером тотчас улучшилось — с него были сняты все подозрения. Только многие годы спустя Лернер осознал, как близок он сам был к тому, чтобы стать одной из жертв Мазетти. Также он задумался над странным совпадением: он сам, Мигель, Пупи и Нардо были евреями, а Мазетти начинал свою политическую карьеру в Националистическом освободительном союзе, отличавшемся ультранационалистическими и антисемитскими взглядами.

Бустос, вернувшийся в лагерь, расстроился из-за того, что случилось с Нардо, но ничего уже нельзя было изменить. Когда он рассказал Мазетти об измене Пиринчо, тот отказался ему верить. Пиринчо был одним из его любимчиков, он просто не мог его предать. Мазетти приказал Бустосу вернуться в Буэнос-Айрес и привезти Пиринчо к нему.

Но было слишком поздно. Пиринчо, как и обещал, уехал в Европу и затерялся там. А затем и для всей Народной повстанческой армии наступили тяжелые времена. Через несколько дней после отъезда Бустоса в город прибыли пять новобранцев, направленных в лагерь буэнос-айресскими коммунистами, не согласными с официальной линией партии. Двое из них оказались двойными агентами, работавшими на секретную полицию Аргентины. Им поручили проникнуть в ряды НПА найти ее базовый лагерь и вернуться назад с полученной информацией.

Тем временем жандармерии удалось определить точное место нахождения партизан. Основной помощник партизан в Сальте, молодой и образованный Энрике Болини Рока, плохо походил на провинциального владельца торговой лавки: он был слишком привлекателен, и это сыграло с ним дурную шутку. Привлеченные красотой Энрике, местные женщины следили за каждым его шагом. Жандармы вскоре вычислили, куда именно он ездит по дороге в Оран. И не замедлили отправить туда разведывательный отряд.

Почти в это же время солдаты наткнулись на группу партизан около склада с провизией, которую те собирались доставить в основной лагерь в горах; там были Кастельянос, Лернер, Грильо Фронтини и еще один партизан по прозвищу Маркес. Они заявили, что якобы охотятся в джунглях на «диких индеек». Им, разумеется, никто не поверил. Также были арестованы оба агента спецслужб, но те очень скоро раскрыли жандармам, кто они такие и что им удалось выведать. В горы были брошены дополнительные силы, и очень скоро НПА пришел конец.

К 18 апреля передовой отряд Че в Аргентине был полностью ликвидирован. Около дома одного крестьянина они попали в засаду, и Эрмес был убит сразу же. Остальные партизаны во главе с Мазетти попытались уйти через горы.

Довольно скоро они оказались во влажном тропическом лесу высоко в горах — на высоте три-четыре тысячи метров. У них не было еды. Из-за тумана они почти ничего не видели. Три новобранца умерли во сне от недоедания.

Мазетти, который едва мог идти из-за боли в позвоночнике, вместе с Атилио, Эктором и Антонио Паулем отбился от остальных и послал Эктора с Антонио на поиски отряда. Спускаясь вниз с горы, Антонио сорвался с высокого утеса и упал в реку. Эктор, попытавшийся его удержать, упал вместе с ним. Антонио расшибся о скалу, но Эктор остался жив.

В течение нескольких дней выжившие партизаны были схвачены. В Жужуе, Оране и Буэнос-Айресе были арестованы Болини Рока и другие участники городского подполья. Бустосу и остальным членам движения в Кордове удалось скрыться и бежать в Уругвай. «Волосатый» благополучно вернулся на Кубу, никем не раскрытый.

О Мазетти и Атильо ничего слышно не было. Жандармы прочесали лес, но вернулись с пустыми руками. К концу апреля в тюрьме Орана сидело восемнадцать человек, в том числе Кастельянос, Лернер, Фронтини, Федерико и Эктор Жюв. Все члены группы держались уверенно и не думали помогать следствию. Они молчали о связях с кубинскими властями и даже смогли сохранить в тайне личность телохранителя Че Альберто Кастельяноса.

Впрочем, кубинский след вскоре все-таки вышел наружу. Был найден дневник Эрмеса, и по использованной в нем лексике полиции удалось определить, что его автор был кубинцем. Кроме того, аргентинские силы безопасности проверили происхождение захваченного оружия и выяснили, что бельгийские автоматы «ФАЛ» были ранее проданы компанией «Фабрик насьональ» именно Кубе. Что касается советского оружия, то Куба и вовсе была единственной страной Западного полушария, которая имела к нему доступ.

Эта история получила широкий резонанс в прессе, пытавшейся ответить на вопрос: не стоит ли за историей с НПА Че Гевара собственной персоной? Вскоре вопрос отпал сам собой, так как сначала в одном из погибших партизан опознали Эрмеса Пенью, бывшего личным телохранителем Гевары, а затем стало известно, что пропавший команданте Сегундо есть не кто иной, как Рикардо Мазетти, которого Че публично назвал «героем-революционером».

Впрочем, о конкретных деталях операции никто в Аргентине так и не узнал. История с «партизанами в Сальте» осталась загадкой, небольшим инцидентом, перекрытым вскоре более серьезными и драматическими событиями. Лишь горстка людей знала, насколько этот эпизод был важен для Че и как сильно неудача Мазетти повлияла на его жизнь и на последующие события в Латинской Америке.

Мазетти так и не нашелся. Его выжившие товарищи полагают, что здесь возможны только три варианта. Первый: Мазетти осознал, что все кончено, и вместе с Атильо совершил самоубийство. Второй: они умерли от голода. Третий: жандармы все-таки их нашли, забрали около двадцати тысяч долларов, которые были в распоряжении Мазетти, и убили обоих, чтобы оставить содеянное в тайне.

Довольно скоро партизаны предстали перед судом. Хотя их защищали хорошие адвокаты, все они были осуждены на тюремное заключение сроком от четырех до четырнадцати лет.

Гевара был подавлен и сбит с толку кошмарными новостями о разгроме его аргентинской базы. Для Че это была не только личная трагедия, но и серьезный удар по его планам начать вооруженную борьбу в Аргентине. Че потерял двух своих ближайших помощников: Эрмеса и Мазетти, — которые к тому же не послушали его советов и совершили ряд промахов, приведших к обнаружению лагеря.

Лишь немногие осознавали, насколько сильно Гевара привязан к своей родине. Аргентинской журналистке Росе Марии Оливер довелось невольно обнажить в нем эти чувства во время их разговора, состоявшегося в феврале 1963 г. Они сидели, потягивая мате и ностальгируя по родной стране, когда вдруг Че ударил себя по колену и воскликнул почти умоляюще: «Довольно: давай не будем больше говорить об Аргентине!»