Мария Фагиаш - Танец убийц

• Название: Танец убийц
• Автор: Мария Фагиаш
• Издательство: У-Фактория, АСТ Москва
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9757-0302-6, 978-5-9713-8688-9

Роман венгерской писательницы Марии Фагиаш «Танец убийц» основан на реальных исторических фактах — низвержение династии Обреновичей, убийство последнего наследника этого дома короля Александра и его жены, королевы Драги. Все действие книги умещается в одни сутки, с 28 на 29 мая 1903 года по старому стилю, а главное событие — в пару часов.

Как творится история? Как приходят к власти самодержцы? Кто они, когда не сидят в зале приемов и не одеты в порфиру? Автор искусно смещает акценты таким образом, что Сербия начала XX века становится натуралистичной декорацией определенной эпохи определенного государства, а на этом ярком и в некотором смысле экзотическом фоне разыгрываются настоящие человеческие — и даже нечеловеческие — драмы.

---

Облик зрелой женщины в строгом сером костюме — полосатый воротничок блузки слегка касался мягкой округлости ее подбородка (где намечался уже и второй) — навел принца на мысли о том пленительном создании, которое двадцать восемь лет назад шагнуло в стоящую перед венским отелем «У белой овечки» карету, украшенную белыми розами.

Ему было тринадцать, когда он путешествовал со своей семьей и был проездом в Вене — во время сватовства Милана к Наталии. Божидар стоял посреди восторженной толпы, перед отелем, где отмечалась помолвка. Милан прибыл в сопровождении своей матери, княгини Куза, у которой неуклюжая фигура крестьянки сочеталась с личиком ангела. Сын решил взять ее с собой в Вену, чтобы представить многочисленным членам семейства Кешко по меньшей мере одну из Обреновичей и хотя бы по общему весу поспорить с ними. В этот день Милан вел себя так, словно забыл заброшенность и одиночество своего детства, и сидел рядом с матерью в карете, будто это был не первый раз, когда они выезжали вместе. В памяти Божидара Милан навсегда остался таким, каким он выглядел в тот день: красивый молодой человек в роскошной белой с золотом парадной форме, чье угловатое лицо с раскосыми глазами и бакенбардами наводило на мысли об ухоженном коте — этаком сияющем Коте в сапогах по дороге за пятимиллионным приданым.

Невесту сопровождал ее отец, невзрачный человечек. Он любовался ею и, изумленный, парил в небесах, но и как будто сомневался, что это ангельское создание было плодом его чресел. Вся толпа Кешко устремилась за ними в отель, роскошные туалеты дам вызывали восторг, в отличие от Парижа или Берлина, где на такую демонстрацию великолепия реагируют с революционным гневом. Венцы, которые здесь, перед «Белой овечкой», вытягивали шеи, были законопослушными, миролюбивыми бюргерами, всеми фибрами души преданными своему кайзеру.

— Мадам… — Божидар поспешил заговорить снова, чтобы разбудить ее внимание шокирующим известием, прежде чем она позвонит и прикажет лакею проводить гостя. — Мадам, Ваш сын умрет сегодня ночью, если Вы настоятельно не потребуете от него покинуть Сербию.

К его удивлению, это сообщение не произвело на Наталию никакого впечатления. Она продолжала невозмутимо смотреть на него, а единственным эффектом был какой-то детский писк, который издала княгиня, после чего королева наконец спросила:

— Что, простите?

— Вы меня прекрасно поняли, мадам. Если король как можно быстрее не уедет из страны, в полночь он будет мертв.

Очевидно, ничего не могло потрясти Наталию. Известие о грозящей сыну смертельной опасности задело ее не больше, как если бы ей сообщили о насморке, который он должен подхватить.

— Что значит «мертв»? Он будет застрелен? Отравлен? Задушен? И откуда у Вас эта информация? Или только это игра Вашей фантазии?

Он пропустил тираду мимо ушей.

— Я получил эту информацию из надежного источника, мадам.

— И что я должна предпринять здесь, в Версале, в три часа дня, чтобы в полночь в Белграде что-то не произошло?

— Я узнал, что на сегодня, на полночь, в Белграде запланирован переворот, мадам. Группа офицеров хочет принудить короля к отречению. Если он откажется, заговорщики решили пойти на крайние меры.

Она испытующе и недоверчиво смотрела на него.

— Переворот? И в чью же пользу?

— Этого я не знаю, и это, в общем-то, несущественно.

— Ах, Вы точно не знаете? Тогда я помогу Вам немного разобраться. До сих пор каждый заговор против Обреновичей затевался в пользу Карагеоргиевичей.

— Не каждый. Я припоминаю об одной попытке покушения, за которой стоял другой Обренович.

— Это гнусная клевета. К тому же на сегодняшний день, кроме Александра, других Обреновичей нет.

— С этим тоже можно поспорить, мадам.

Она нервно повернулась к нему спиной и произнесла тоном, которым хотела показать, что его замечание было неуместно:

— Бастардов я не считаю.

Он задел старую рану, которая теперь кровоточила. Красивейшая женщина в мире — как называла ее бульварная пресса — сносила непрерывные и неразборчивые оскорбления, наносимые ее женской сущности, от единственного человека, кем была одержима.

Неделю спустя после возвращения из свадебного путешествия в замок Иванка под Пресбургом Милан возобновил прерванную связь с некой Илой Маринкович, самой заурядной дочерью городского чиновника. За ней последовали многочисленные женщины всех сословий: актрисы, камеристки, жены министров, иностранки. Благодаря наглости Милана все его интрижки немедленно становились известны Наталии. Королевскую карету слишком часто видели перед каким-либо домиком, где романтически настроенный в сердечных делах Милан пробегал с букетом белых роз — своих любимых цветов — через палисадник своей фаворитки. Карета, кучер, лакей и скучающий адъютант должны были ждать, пока дела, которые привели государя сюда, не будут завершены.

Друзьям, призывавшим его к сдержанности, он неизменно говорил в оправдание, что Наталия фригидна. Наталия же, со своей стороны, уклонялась от ответа на эти упреки. Врожденная порядочность запрещала ей вдаваться в подробности интимной жизни; Милан же терпел укоры. Однако ее вины не было. Не определил ли все безобразный инцидент накануне свадьбы, — Наталия тогда, несомненно, была полна чувств, нежных и беззаветных, как любая другая влюбленная невеста.

В тот день Милан пришел в отель, чтобы подписать свадебный контракт. Ее комната располагалась рядом с салоном, в котором жених с ее отцом улаживали последние разногласия, и она волей-неволей слышала бурные споры о размерах приданого.

Как все очень богатые люди, Наталия находила денежные счеты низменными и вульгарными. В ее окружении деньги тратились так же легко, как человек дышит: без опасений, что глубокий вдох может навредить атмосфере. Поэтому она была потрясена, услышав, что такой человек, как Милан — к тому же еще и князь, — большую часть своего времени проводил в погоне за деньгами, словно за сказочным существом, неуловимым единорогом.

Когда она услышала, как Милан торговался из-за размеров приданого, ей стало ясно, что его интересует не столько она, сколько ее деньги; он бы женился на ней, даже если бы она была горбатой или косой; ее прославленная красота — только приятное дополнение к выгодной сделке. Когда отец попытался внести в контракт определенные оговорки, касающиеся расходования ее пяти миллионов, Милан стал угрожать разорвать помолвку. Наталия была разочарована этими пререканиями до глубины души и почувствовала, как ее страсть превращается в холодность, и в первую свадебную ночь она лежала в руках мужа холодной и бесчувственной. Ни его пыл, ни опыт в технике любви не смогли разбудить в ней женщину.

Сразу же вслед за деньгами и политика оказалась проклятием ее брака. После их помолвки с Миланом она была со всеми мыслимыми почестями, которые оказывал императорский двор персоне из королевского дома, принята с часовой аудиенцией царем Александром II.

Царь весьма настойчиво сказал: «Никогда не забывайте, что, даже будучи супругой сербского государя, Вы остаетесь дочерью России. К сожалению, внешняя политика Вашего жениха диктуется Австро-Венгрией, и это нужно изменить. Не только моя воля или воля всех русских, но, очевидно, и воля Божья в том, что связь между нашими славянскими странами окрепла и далее станет укрепляться. В противном случае Он не пробудил бы в сердце Милана любовь к Вам. Господь сподобил Вас на историческую миссию, и Вы не должны никогда Его — или нас — бросить на произвол судьбы».

Твердолобость и упрямство Милана постоянно мешали ей доказать царю, что он доверял ей не напрасно.

Несмотря на полутораметровую толщину стен их спальни, перебранки супругов слышались по всему Конаку. У Наталии был темперамент тигрицы, и, когда однажды Милан подступился к ней, изображая укротителя, она вцепилась в него зубами, как дикая кошка, и никакая плетка не могла бы ее устрашить.

Наталия научилась ловко и незаметно принимать меры против любовниц Милана и находила для этого надежных союзников в лице министра внутренних дел, префекта полиции и иногда даже заручалась поддержкой кабинета, то есть мужчин, которые, в отличие от ее супруга, полностью находились во власти ее красоты. При таких соратниках не трудно было организовать высылку из страны какой-нибудь иностранной актрисы или отправить в богом забытую дыру у македонской границы прелестницу неопределенного общественного положения из Белграда. Имелись и другие, более утонченные методы — к примеру, выдать такую дамочку замуж за честолюбивого офицера или богатого свиновода, который любой ценой хочет добиться должности сербского посла в какой-нибудь западноевропейской стране. Если же речь шла о придворной даме, то можно было сделать ее изгоем: например, во время пасхального приема, когда королева удостаивает своих дам традиционным пасхальным поцелуем, ее единственную обойти.