Виктор Федоров - Метагалактика 1993 № 3

• Название: Метагалактика 1993 № 3
• Автор: Виктор Федоров
• Издательство: Метагалактика
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993

Виктор Федоров. «Когти дракона». Детективная повесть ужасов.

Серафим Разенков. «Ночь — время призраков». Фантастический рассказ.

Сергей Колобаев. «Мэд». Фантастический рассказ.

Михаил Отстроухов. «Дорога в миллиарды лет». Фантазия.

Художники Алексей Филиппов, Роман Афонин.

http://metagalaxy.traumlibrary.net

---

[пропущены страницы 81–82]

лишь бы не думать о том, что так мучило меня еще во время вынужденного изучения пыльного семейного архива. Мисс Дортон… Наверное, одному только ее имени я обязан тем, что здесь, в грозном имении, совершенно один я до сих пор как-то сдерживал сумасшедший натиск сплошной неизвестности, продолжая оставаться тем, кем я был. Дорогой образ юной леди, посещавший меня время от времени, превращал все то, что происходило в мрачном доме в некую необходимую преграду, преодоление которой только я открывало мне светлую дорогу к ее сердцу. Поистине, нагромождение всяческих ужасов в этих гиблых местах делали момент моего возвращения столь божественно сладким, что у меня перехватывало дыхание. И все же, я вынужден признаться, далеко не только это столь упорно удерживало меня под сводами проклятого дома. Опасаясь того, что по возвращении домой я столкнусь лицом к лицу с полнейшим крахом всех своих надежд, живительным ручьем питавших всю мою сегодняшнюю жизнь, я жестоко гасил в себе любые помыслы о ближайшем отъезде. Сейчас, пребывая в туманном мире ужасов и переживаний, я хорошо сознавал, что в любую минуту мог бросить старое поместье и, уехав отсюда навсегда, оставить от него лишь жалкие воспоминания. Однако стоило только представить, что гордая мисс Дортон никогда не будет принадлежать мне, как любая мысль о возвращении в Лондон становилась чудовищным абсурдом. В этом случае я уже никогда не смогу ходить по знакомым улочкам своего города и, словно злодею, спасаясь от солнечных лучей, мне ничего не остается, как опять бежать сюда, под Стерлинг, где заживо похоронить себя в подвалах старого дома.

Подобные наплывы отчаяния чуть было не обратили меня в сумасшедшего, и тем не менее, выход из этого невероятного положения я все же нашел. Наверное, всего год назад перечитывая любимого Сервантеса, я не переставал даваться диву той наивности и шутовству, с которыми легендарный рыцарь Печального Образа затевал свои сумасбродные походы. Я просто не мог сдержать улыбки, листая главы о его верности Дульсинее, в душе посмеиваясь над тем, как можно вообще пускаться на столь рискованные дела, питая поддержку лишь от мысленного присутствия той, которой на самом деле просто не существует. Я почти уверен, что существование подобной веры как источника жизненных сил, до последних своих дней оставалось бы для меня пустой фикцией, если бы в тот вечер, затаившись словно мышь в своей комнате, я сам невольно не оказался бы на этом пути.

Перестав изводить себя возможными последствиями своей безответной любви, я вдруг стал воспринимать милую мисс Дортон как некий надсознательный, незыблемый символ, ради которого во что бы то ни стало я должен раскрыть тайну заброшенного среди пустошей и холмов старинного поместья.

Внезапно нахлынувшее романтическое настроение, весьма непозволительное для моего возраста, как и следовало ожидать, заметно остыло с наступлением глубокой ночи. Переживания и чувства как-то сами собой отошли на задний план, и я вновь вернулся к реалиям своего настоящего существования, пытаясь сделать хоть самые вялые наброски плана на следующие дни. Только одно, постигнутое в ходе тернистых размышлении оставалось для меня неизменным — стремление любой ценой добраться к самому сердцу дремучей тайны дома Хугнеров. О, Боже, к чему привело это безрассудство я до сих пор не могу вспоминать без содроганий, так и не преодолев того страшного душевного опустошения, которым я сам наказал себя неизвестно ради чего.

Вот так, проведя очередную беспокойную ночь, счет которым был уже давно потерян, уже на следующее утро я приступил к осуществлению своего бросавшего в дрожь замысла, избрав для начала негласное наблюдение за старым слугой.

Почти все свое свободное время, а его у Джонатана, благодаря моему нежеланию видеть его было предостаточно, он проводил в своей тесной комнатушке, предаваясь там тому, о чем я даже не мог предполагать. Решив, что с этого нужно и начинать, я около шести вечера вознамерился восполнить столь терзаемый меня пробел. Выждав в охотничьей комнате около часа с того момента, как слуга был отпущен отдыхать, я, надев мягкую обувь и вооружившись на всякий случай тяжелым хлыстом, осторожно спустился на первый этаж. Как и в первый раз, дверь комнаты Джонатана оказалась приоткрытой, что избавило меня от целой массы догадок, как заглянуть внутрь. Прижавшись к стене так, что чуть было не упала висевшая тут картина в тяжелой раме, я одним глазом заглянул в проем.

Старый слуга сидел ко мне спиной в кожаном кресле, пододвинутом к окну так, что я видел только его страшную голубовато-сизую голову. Определить спал ли он, или просто смотрел в окно, с порога двери не представлялось никакой возможности, и все же, почему-то надеясь что обязательно вскоре что-то должно измениться, я решил оставаться и ждать.

Ни разу за все время не шелохнувшись, Джонатан просидел так, пока у меня не стали ныть ноги. Не в силах больше терпеть, но тем не менее не собираясь уходить, я осторожно перешел ко второй створке двери, случайно умудрившись задеть хлыстом фигурную ручку. Лязг получился весьма громкий, однако и на этот раз Джонатан даже не повел головой.

«Неужели чертов старик вообще ничего не слышит? — подумал я, не отводя глаз от его мерзких синих волос, — а может быть он прекрасно знает о моем присутствии и просто затаился!»

Мне крайне тяжело в этом признаться, но если я взялся в целом за всю эту ужасную историю, опустить данный эпизод я не имею никакого права. Не переставая смотреть на невысокую спинку кресла и смешно торчавшую над ней голову старика, в меня вдруг вселился сам дьявол — я стал подумывать о том, как незаметно подкравшись к креслу сзади, одним ударом проломить Джонатану голову тяжелым охотничьим хлыстом, навсегда после этого избавившись от теребившего сознание призрака голубого дракона. Еще немного и готовые разорваться от невероятного напряжения нервы уже толкнули бы меня на первый шаг к чудовищному злодеянию, как тут по дому пронесся хорошо мне знакомый тяжелый стон, поразивший еще более неприятным тембром. Он был настолько громким и отчетливым, что не слышать его Джонатан просто не мог, и все же слуга даже не шелохнулся.

Застыв в ожидании очередного завывания, я как-то совершенно упустил из виду тот момент, когда Джонатан, оказавшись на ногах, уже двигался к двери так, что я еле успел укрыться за тумбой с вазами. Он прошел мимо меня совсем рядом, даже, казалось, посмотрел в мою сторону, и я просто до сих пор не могу понять, как он не заметил за собой слежку. Только выйдя в коридор, он стал довольно подозрительно оглядываться по сторонам, остановившись на последней ступеньке, крутой, скрипучей лестницы, ведущей в подвал. Не имея возможности приблизиться к перилам из-за боязни быть замеченным, на какой-то миг я отвлекся в поисках другого выхода, а когда поднял глаза старика на месте уже не было. Преодолев смятение и растерянность, я бросился к двери, на которую так упорно смотрел Джонатан, но и за ней было пусто. Спрятаться здесь было решительно негде — слуга, словно прошел сквозь толстые стены. Мои глаза бешено заметались вокруг, пока я не вспомнил, что совсем рядом, за углом проема есть еще одна дверь, ведущая в винный погреб. Недолго колеблясь, я тотчас направил свои стопы туда и вскоре увидел Джонатана, с величайшим вниманием наполнявшего небольшой кувшин вином из бочки, где по рассказам Роберта Хугнера, хранилось самое старое вино. То, что в тайне старый слуга наслаждался самым дорогим хозяйским запасом было мне довольно неприятно, но все же кое-как я заставил себя погасить чувство гнева, твердо решив для начала проследить, что последует за всем этим. Джонатан, между тем, плотно сжимая в костлявых руках кувшин с вином, так же медленно покинул подвал и стал подниматься по лестнице наверх. Разумеется, он направлялся к себе в комнату, но можно только представить, мое удивление, когда миновав еще один лестничный марш, он поднялся на второй этаж и вскоре, также ни разу не обернувшись, скрылся в дверях комнаты со средневековыми доспехами. Теперь меня удержать уже не могло ничто, даже чувство нарастающей тревоги настолько притупилось в моем сознании, что я без раздумий с силой рванул на себя ручку двери, распахнувшейся без единого звука.

«Да ведь здесь настоящее логово безумцев!» — чуть не вслух воскликнул я, с дрожью в конечностях наблюдая, как Джонатан поливает из кувшина вином огромный пушистый куст. Словно боясь лютой проказы, я изо всех сил бросился в свою комнату, где не менее десяти раз измерив ее шагами, с биением сердца стал отчаянно трясти звонком.

К моему невероятному изумлению не прошло и минуты, как Джонатан уже стоял на пороге моей комнаты, невозмутимо наблюдая за тем, как я нервно поигрывал увесистой тростью.

— Скажите на милость, Джонатан, где вы изволили только что быть? — не скрывая раздражения процедил я грозно, пытливо смотря слуге в глаза.